Как только Кортни делает шаг в сторону, то же самое делаю я. Но ноги застывают, потому что на заднице чувствуется лёгкое жжение. С неприкрытым раздражением поворачиваюсь к столику и посылаю предупреждающий взгляд.
— Я сломаю по руке каждого из вас, — рычу я.
— Трикси! — ошарашено пискает Кортни, но я не из тех, кто будет терпеть подобное поведение, которое выходит за рамки дозволенного. Родители привили мне чёткое понимание того, что другому делать можно, а что нельзя. И этот жест не говорит о воспитании.
Парни усмехаются и переглядываются между собой, а я фыркаю и прохожу мимо Кортни, которая тут же быстро следует за мной.
Никогда ещё со мной не обращались подобным способом, из-за чего становится обидно и больно. Впервые в своей жизни, поддаюсь такой эмоции. Но ещё хуже то, что я с горечью понимаю, как желаю присутствия Мэйсона где-то вблизи. Я не знаю, что управляло им, когда он избил того парня из-за бранных слов в мой адрес. Возможно, это был способ выброса эмоций и лишний повод, но он всё равно сделал это. И сейчас, как ни странно, я желаю повтора. К сожалению, я не в силах управлять ситуацией и возможностью его телепортирования сюда. Но будь Мэйсон тут, пошёл бы он на это, защитив меня ещё раз?
— Ты не имеешь права разговаривать так с клиентами! — недовольно бросает Кортни, скрестив руки под грудью, когда вслед за мной влетает на кухню.
— А они не имеют права трогать меня!
— Они не трогали тебя!
— Раскрой глаза, один из этого сбора идиотов зарядил мне по заднице!
— Это была шутка! — оправдывается она, когда взгляд персонала в недоумении устремляется в нашу сторону.
— Я не принимаю шуток, где какой-то недоумок трогает меня. Ты не хочешь принять это за наглость, потому что он нравится тебе.
— Я всё понимаю, но ты нагрубила ему.
— Он заслужил. Если бы у меня была возможность что-то изменить, я бы ничего не меняла, разве что вовсе не пошла с тобой.
— Это клиенты, мы не имеем права не подходить к ним!
— Мы имеем право выставить их за дверь, потому что они имбецилы с мозгом со спичечную головку. Прекрати оправдывать их поведение.
— Я… — Кортни бегает глазами по ребятам, будто ищет поддержку в тех, кто даже не видел и не знает всей ситуации. Взгляд девушки вновь встречается с моим. — Он понравился тебе?
— Кто?
— Тоби! Он понравился тебе, поэтому ты так реагируешь!
— Кто это вообще такой?
Кортни фыркает и, махнув хвостиком, удаляется из кухни, предварительно пихнув чек в руку Энтони. Дверь хлопает, и тишина на кухне начинает оглушать, лишь трескание масла в сковороде разбавляет напряженную атмосферу. Наш шеф переводит взгляд с бумажки на меня, и вопросительно выгибает бровь. Этот мужчина, управляющий кухней, в один счёт может прибить к стене взглядом, если дать ему повод, хотя является добрее плюшевой панды.
— Что случилось? — спрашивает Мэгги.
— Ничего, просто Кортни не желает смотреть правде в глаза.
С этими словами, покидаю кухню, и наше общение прекращается на такой негативной ноте. Остаток вечера мы обходим друг друга стороной и не разговариваем, даже наши взгляды не пересекаются. Тяжело признавать, но я понимаю, что скучаю по ней. Мне не хватает игривой улыбки и блеска её глаз, когда мы находили друг друга среди толпы клиентов и бурных разговоров за каждым столиком. Я привязалась к ней, и это гложет меня. Каждая из нас считает себя правой, и это удивительно, что какая-то кучка идиотов смогла встать между нами. Обретя хоть какого-то друга в реальности — я потеряла его. Я вовсе не желала пускать её ближе, но она, словно торнадо, ворвалась в мою жизнь, не позволив отстраниться. Кортни успешно разрушила выстроенные стены, и заняла место в моём сердце. Общаясь с ней и с Джен, я понимаю, какая непостижимая разница между реальным и сетевым обещанием.
Прощаюсь со всеми и покидаю стены заведения с печалью, поселившейся в душе. Может, я была неправа, и Кортни действительно выходит правой? Может, я действительно погорячилась, приняв шутку за что-то большее? Может, гордость не стоит дружбы? В одном я уверена точно: кого бы она не имела в виду из той тройки — я скажу, что ни к одному из них не испытываю и малейшей симпатии. Логическая анализы в моей голове, подводят имя Тоби к тому парню, в которого она влюблена, в другом случае, её бы не задело это. Конечно, есть ещё один вариант: она боится, что они больше не придут в кафе, и таким образом, выстроенные мечты об этом парне, рухнут с треском на дно. Уверена, их встречи происходят только на работе, а я могла стать тем человеком, который оборвёт их. Признаться честно, я буду только рада. Это парень не внушает доверия и не привлекает к себе, по крайней мере, меня. Он похож на Мэйсона, но если взгляд второго хоть немного притягивает и располагает к себе, то в первом случае всё совсем иначе. И я могу защитить себя как физически, так и морально, но сомневаюсь, что это сделает хрупкая Кортни. Я не хочу быть курицей наседкой, но чувствуя себя именно такой.
Обращаю взгляд к телефону, который оповещает о новом сообщении, и свожу брови, видя незнакомый номер и не самое впечатляющее приветствие: «Привет, детка».
Глава 11
Утро не задается буквально сразу. Руки дрожат, когда я яростно перебираю тумбочку и не нахожу свой ноутбук. Становится до тошноты и головокружения страшно. Я точно положила его в шкафчик, я помню это, у меня нет галлюцинаций. Сейчас он отсутствует. У него не могли появиться ноги, и он не пошёл погулять. С ужасом в глазах перевожу взгляд на пустую кровать Деби, которая помята и осталась в том же положении, что и вчера. Она не ночевала в комнате, в этом нет сомнений. Почему поганые мысли сразу проникают в голову? Почему я думаю на неё? Дверь в комнату не была закрыта, зайти мог кто угодно, и от одной подобной мысли — меня сотрясают рыдания. Срываюсь от тумбочки к шкафу и начинаю перерывать вещи, чтобы найти конверт. Мама всегда говорила, что наличные не повредят, хотя картой пользоваться намного удобней. Я отложила некоторые средства и спрятала среди вещей.
Перед глазами всё заплывает, а руки трясутся. Едва облегчённо выдыхаю, когда нахожу его, но это только половина стоимости ноутбука, и даже не одна четверть того, что я сделала к учёбе. Там всё. Все мои работы, которые нужно отправить завтра и сегодня. Я осталась ни с чем, это подрывает баллы, за которыми следит мама.
Холодная вода не помогает снять покраснения в глазах, оставляя опухшее лицо от слёз. Такой разбитой я иду с тетрадями на лекции, где валюсь в кресло и готовлюсь к чистописанию, чтобы в будущем разобрать собственные каракули. Глаза находят Кортни через несколько мест. Она даже не смотрит в мою сторону, и это делает ещё больней. Некоторые студенты с шоком смотрят в мою сторону, когда я достаю тетрадь, ручку и маркер, но это последнее, что сейчас может заинтересовать и волновать меня. Я точно знаю, что день проведу в библиотеке и, скорей всего, ночь тоже.
Скажу, что успевать слушать, писать и запоминать — это мой личный ад. Если в компьютере ты успеваешь всё, то написав слово в тетради, поднимаешь глаза и понимаешь, что тема сменилась на другую. Это почти добивает меня. Такой слабой я никогда себя не ощущала, как будто весь мир движется дальше, а я застыла на месте, не понимая происходящие изменения. Лишь однажды я ловлю взгляд зелёных глаз на себе, но длится это не долго, она вновь отворачивается и смотрит на профессора. И самое забавное, что по левую руку от меня — сидит Эмили, как обычно приседая на уши. Я не то, чтобы не слушала её, я даже не заметила её присутствия рядом. Самое катастрофическое утро за всю жизнь, конечно, после того, как мне сообщили о смерти папы. Тогда было гораздо хуже.
— Ты слышала об этом? — спрашивает Эмили, дёргая мою руку, из-за чего ручка соскальзывает и рисует полосу по бумаге.
Посылаю ей предупреждающий взгляд, но разве это помогает? Нет, она продолжает трепать языком. Либо она слепая, либо самоубийца, потому что даже я чувствую каменное выражение собственного лица, на котором написано раздражение. Поднимаю глаза и встречаюсь с тёмным взглядом Мэйсона, который следит за нами, как коршун. Что ему нужно от меня и от Эмили, о которой он спрашивал — до сих пор непонятно. Этот вопрос встаёт в одну шеренгу с теми, куда делся ноутбук. Странно, что меня вообще волнует подобный факт.
