Как только лекция завершается, собираю вещи и решаюсь пропустить философию. Намного важней сделать доклады. Тратя бесценные минуты в аудитории — вместе с ними утекают баллы. Назойливая девушка с именем Эмили следует за мной, и я резко останавливаюсь и поворачиваюсь к ней.
— Оставь меня одну!
Вылупив карие глаза, она хлопает длинными ресницами и открывает рот с идеально накрашенными алой помадой губами. Сейчас мы представляем разные социальные слои: мой конский небрежно собранный хвостик, ни грамма косметики на лице из-за дерьмового утра и одежда в виде джинс, первой попавшейся футболки, которая нашлась в шкафу, и конверс. Так себе стиль. В то же время на Эмили коктейльное платье бежевого цвета, волнистые локоны и макияж, как будто она встала в пять утра или вовсе не ложилась, чтобы приготовить к новому дню внешний вид.
— Да что с тобой? — фыркает она.
— Мне некогда, Эмили. Оставь меня хотя бы на день. У меня проблемы!
Отстраняюсь и бегу к библиотеке, оставляя её в центре коридора. Господи, как же надоело. Я не хочу быть грубой, но приходиться прибегать в случае, если другой не хочет понять твоего нежелания слушать его.
Быстро собираю кучу книг и плюхаюсь за один из компьютеров. Вновь ловлю удивлённые взгляды грохотом и торопливым поведением. Приходится даже сдуть локон, упавший на лицо, тем самым, надоедая и раздражая ещё больше. Но он вновь падает, и на это раз смахиваю его локтем. Студенты, занимающие компьютеры вокруг, следят за мной, награждаю их ответным вниманием. Особенно бесит парень напротив моего компьютера. Посылаю ему вопросительный взгляд, в котором читается всё поганое настроение, и он наконец-то прячется за экраном.
Спустя полчаса, голова кипит, из ушей норовит повалиться пар, а буквы перед глазами расплываются, но я упёрто ищу информацию и пишу первый доклад к истории. Тру глаза и вновь обращаюсь к экрану, вычитывая необходимое. Благо, что я написала его не так давно и что-то помню. Сейчас я буквально молюсь и благодарю память.
Вздрагиваю, когда стопка листов падает на стол, где размещается компьютер моего надоедливого наблюдателя, и поднимаю глаза. Тот парень, сгребая личные вещи, спешит к другому компьютеру, а карие глаза Мэйсона смотрят на меня.
— Мне не до тебя, Картер, — фыркаю я, вновь обращаясь к экрану компьютера.
— Я тут не для этого.
— Отлично, — бубню я, не награждая его вниманием.
Стопка листов двигается ко мне, и глаза находят название сегодняшней темы лекции. Прихожу в смятение как минимум по тому, что фломастером выделены главные аспекты.
— Что это? — хмурюсь я.
— Мой конспект.
— Зачем он мне?
— Я не знаю, что с твоим ноутбуком, но тебе пригодится. На семинаре будет обсуждение этой темы. Ты не разберёшь свою писанину.
Проглатывай созревший ком нервов, и с замешательством смотрю на Мэйсона.
— Спасибо, — тихо выдавливаю я.
Но этого недостаточно, он обходит длинный стол и занимает стул за соседним столом, посмотрев всё то, чем я занимаюсь. Непонимание отражается на его лице.
— Ты же писала его.
На это раз моё время сводить брови, и награждать его прищуренным взглядом.
— Откуда ты знаешь?
— Я не служу за тобой. Ты сидишь тут после лекций, и я вижу книги, которые ты берёшь. Не приписывай мне повадки педофила.
— Педофил — это тот, кто совращает детей. Надеюсь, ты это понимаешь.
— Ты похожа на ребёнка.
Выгибаю бровь и смотрю в его глаза. Мне не нравится, что внутри всё переворачивается. Перекидываю всё на доброту, которую он проявил.
— Ты же понимаешь, что я не поведусь на подобное?
— Поведёшься? — усмехается Мэйсон.
— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.
— С детьми не занимаются сексом.
— О, и во сколько ты лишился девственности?
— В пятнадцать, — улыбается парень, оголяя ямочки. — А ты?
— Хочешь сказать, что не был на тот момент ребёнком?
— Ты проигнорировала мой вопрос.
— Я не обязана отвечать на него, это моё личное право.
— Может, ты всё ещё девственница?
— Может быть, — пожимаю плечами. — Не думаю, что ты когда-либо об этом узнаешь.
— Не рой другому яму, сама в неё попадёшь.
— Что?
— Не заикайся, всё возможно.
— Ты сидел в туалете с книжкой пословиц?
— Это жизненная мудрость. И я тоже не обязан отвечать на твой вопрос.
— Тогда мы квиты, — киваю я.
Мэйсон падает на спинку стула и улыбается, разглядывая меня. Не позволяю ему проникнуть в своё сознание, дабы не раскрыть тайны.
Он прав. Я не была в отношениях ни в любовных, ни в сексуальных. Мне просто не с кем и некогда. Я не могла зацепиться за кого-то, чтобы перейти к чему-то большему. В моих планах не было лишиться невинности на одной из вечеринок и с тем, кого я не вспомню на утро, либо же с кем-то для того, чтобы было. Знаю, что некоторые даже делают это с друзьями, считая подобный вариант одним из лучших. Возможно, я тоже могла так думать, если бы у меня был друг. Вина не в ком-то, а во мне. Это я следовала за родителями и погружалась в учёбу, откладывая всё остальное на второй план. Не все университеты с радостью примут нового студента с низкими баллами. Я сама выбрала такую жизнь, и теперь пожимаю её плоды, не зная влюблённости, дружбы и секса. Мэйсон не узнает этого даже под предлогом моей смерти. Не знаю, по какой причине, но я не хочу объясняться перед ним.
— И?
— Что? — спрашиваю я.
— Во сколько? — продолжает парень.
— В шестнадцать, это всё? — мне ни капли не стыдно за враньё. Ладно, может быть немного, но это ничего не меняет. Я не обязана рассказывать об этом всем.
— Считаешь, что ты не была ребёнком?
— Он был слишком… — задумываю, кто в моей голове был слишком непонятно что. Молчанием, я лишь топлю свою ложь. Поворачиваюсь к Мэйсону и добавляю: — горячим.
Горячим? Что я вообще несу? Но, возможно, так можно описать моего несуществующего бывшего горячего парня.
— Горячим? — смеётся парень.
— Это синоним сексуального, страстного, красивого.
— Страстного? Что за дерьмо? — гогочет он. — Назови его ещё жеребцом.
— Пылкий любовник, — Господи, просто заткните меня. Я умоляю. — Он был шикарным любовником, Картер. Тебе не помешает поучиться у него в плане обольщения и не только.
— С чего ты взяла, что я хуже? — улыбается Мэйсон. Блеск его карих глаз говорит о том, что он имеет сомнения, и я быстро прекращаю эту перепалку. Так я только гублю свою ложь.
— Ну, как минимум по причине того, что у тебя ничего не получается со мной.
— А с чего ты решила, что я пытался?
Мэйсон облизывает нижнюю губу, и мне абсолютно, совершенно не нравится это. Дерьмо, ведь мне нравится! Парень склоняется ближе, и указательным пальцем манит к себе. Я почти соглашаюсь, но ломаю собственные желания, оставаясь беспрекословной.
— Ещё одна безуспешная попытка, — парирую я.
— Ты уверена? — прошептав, улыбается он.
Просто. Спасите. Меня.
— Уверена, Картер, — выдыхаю, всем видом показывая, что его предложение не заинтересовало.
Парень выпрямляется, и его улыбка превращает мои внутренности в жижу. Не отвечаю тем же, приступая к работе, о которой успела забыть на некоторое время, которое сейчас на вес золота. К внутреннему смятению добавляется то, что настроение значительно улучшилось с помощью его дурных шуток и помощи.
— Зачем ты делаешь это? — интересуется Мэйсон.
— Какое тебе дело?
— К чему весь этот негатив?
— У меня сломался ноутбук, где были все работы, — новая ложь, но ему не обязательно знать правду.
— Мама говорит, что информацию нужно хранить на нескольких устройствах.
— Сейчас я хочу согласиться с твоей мамой и приму это на будущее.
Незачем взваливать на другого собственные проблемы. И я не понимаю резкость, которая вырывается сама собой из моего рта. Зачем я применяюсь грубость к обычному вопросу? Вряд ли мой ответ был бы таким же, если бы спросил кто-то другой. Почему такая реакция только на Мэйсона?
