– Эй, не пугайся так, – сказал Шон, и я ощутила его горячую руку у себя на пояснице. – Ты что, думаешь, я скину тебя вниз? – Он протянул руку, чтобы сорвать оранжевую розу. – Любишь цветы?
Я съежилась. Какое вредительство!
– Ой! – крикнул парень. – Эта чертова штуковина меня уколола. – Он протянул руку, показывая капли крови, а потом бросил розу и каблуком растоптал ее нежные лепестки.
* * *
Я отвлеклась от воспоминаний, всеми силами стараясь сосредоточиться на красоте, открывшейся мне. Я надеялась, что она затмит мое ужасное прошлое. Подойдя к дереву в горшке у беседки, я сорвала с ветки крошечный апельсинчик и улыбнулась. Конечно, это кумкват. Я откусила кусочек, давая едкому соку разлиться во рту, он помог мне прийти в себя, но в этот момент я услышала, как за спиной открывается дверь. Раздались шаги. Схватив ржавый совок, я собралась с духом.
Глава 15. Флора
Мое сердце бешено заколотилось, и я взглянула на знакомое лицо в тусклом свете.
– Что вы тут делаете? – в панике спросила я. Я не ожидала увидеть его снова, но вот он стоял передо мной, такой красивый, в сером костюме, а я-то! В ночной рубашке!
– Я здесь живу, – сказал Десмонд, улыбаясь.
– Как это «здесь живу»?
– Это мой дом, – сказал он. – Ну, то есть дом моей семьи. – Запутавшись, он покачал головой.
– Но вы говорили мне… О, простите меня, – пробормотала я, собирая просторную рубашку на талии. – Я была с вами не совсем честной. – Я совершенно смутилась, мое лицо горело. – В Лондонской оранжерее нет никакой работы. Дело в том, что я здесь работаю няней. – Я прикусила губу. – Понимаю, вы, конечно, захотите, чтобы я немедленно ушла. – В животе у меня все сжалось. Как объяснить ему мою ложь, не выдав настоящую цель моего пребывания в поместье?
– Ради бога, – сказал он, дотрагиваясь до моей руки. – О чем вы говорите? Чтобы вы ушли? И слышать об этом не хочу. Вы не хотели, чтобы я знал, что вы едете наниматься сюда на службу. Понимаю. У каждого свои предрассудки. Ничего страшного.
– Предрассудки? – переспросила я, отбирая руку.
– Да, – ответил он. – Никто из нас не совершенен.
– Ну, если вы подразумеваете, что я…
– Я ничего не подразумеваю.
Он сделал шаг ко мне. Я отступила назад.
– Забавно, – продолжал он. – Я сожалел, что никогда не увижу вас снова, и вот вы появляетесь у меня дома в ночной рубашке. – Он усмехнулся и снова протянул мне руку. – Послушайте, может быть, нам начать все сначала? Здравствуйте, меня зовут Десмонд Ливингстон.
Я робко улыбнулась в ответ.
– Привет, а я Флора. Флора Льюис.
* * *
15 апреля 1940 года
– Кто-то не выспался? – наутро поддразнивал меня мистер Хэмфри.
– Извините, – сказала я, стараясь подавить очередной зевок. – Все никак не могу привыкнуть к европейскому времени.
Конечно, я умолчала о ночной встрече с Десмондом, ведь мы проболтали с ним почти до утра.
Мистер Хэмфри встал и убрал с коленей салфетку.
– Ну, мне пора. Сегодня повезу его светлость в город.
– Вот как? – удивилась миссис Диллоуэй. – Что у него за дела в городе?
Шофер посмотрел на меня, потом на миссис Диллоуэй.
– Он не докладывает мне о своих планах, мэм. Он платит мне за то, чтобы я водил машину, а не задавал вопросы.
Я достала из кармана письмо родителям.
– О, мистер Хэмфри, а вы не будете проезжать мимо почты? Возьмите, пожалуйста, мое письмецо. – Я дала ему несколько монет на марки. – Должно хватить.
– Конечно, – ответил он и сунул конверт в карман.
– Спасибо.
– Как вы тут устроились, мисс Льюис? – послышался голос мистера Бердсли, он сидел во главе стола. Завтракая, он то и дело заглядывал в записную книжку, которая лежала перед ним на столе.
– Хорошо, сэр, – ответила я. – Это прекрасный дом.
– Да, – подтвердил он, не глядя на меня и одновременно делая какую-то пометку в записной книжке.
– Я подумала, сэр, нельзя ли сегодня взять детей в сад – конечно, после уроков.
Мистер Бердсли посмотрел на миссис Диллоуэй, потом на меня.
– В сад?
– Да, – сказала я. – мы с детьми нашли общий язык, но они все время сидят дома. Мне бы хотелось погулять с ними. Например, среди камелий.
– Я бы не советовал, – быстро ответил мистер Бердсли.
– Но, сэр, – стала упрашивать я, – я обещаю, что мы будем в саду недолго. Конечно же, его светлость не станет возражать против прогулки под моим присмотром.
– Что ж, ладно, – сказал дворецкий, закрывая свою записную книжку и снова обратив взор на меня, – только не заходите далеко. Сад большой, и когда туман… В общем, это не идеальное место для детей.
– Мы будем осторожны, – пообещала я. – Даю слово.
– И будьте добры вернуться домой до двух, когда мистер Хэмфри привезет его светлость обратно, – добавил мистер Бердсли.
– Да, сэр, – ответила я.
Пока дети завтракали, я смотрела, как Кэтрин с мрачной расчетливостью тычет вилкой в свой омлет. Я понимала, что потребуется немалое время и терпение, чтобы проникнуть в ее тайны, ее печаль.
– Дети, – сказала я, нарушая могильное молчание, – сегодня после уроков я предлагаю вам прогуляться в саду.
Десмонд этим утром собирался в город и по каким-то причинам хотел оставить в тайне свой визит домой. Я пообещала хранить этот секрет.
Эббот выпрямился на своем стуле.
– Правда? Можно?
Николас взмахнул рукой, словно держал в ней меч.
– Я буду защищать всех нас от злых духов.
Эббот пихнул его локтем:
– Придурок.
– И я тоже пойду? – спросила Джени, пытаясь вскарабкаться на стол.
Я взяла ее на руки и поцеловала в щечку.
– И вы тоже, мисс Джени.
Кэтрин взглянула на меня и ухмыльнулась:
– А вам известно, что папа вас уволит, если узнает, что вы предложили такую…
– Что? – возмутилась я. – Что я предложила детям подышать свежим воздухом? Ерунда! Детям нужно гулять на улице! Не вижу ничего предосудительного в прогулке по саду. Кроме того, миссис Диллоуэй и мистер Бердсли дали свое согласие.
– Дали? – переспросила Кэтрин.
– Да, дали, – подтвердила я, усаживая Джени на стул и снова повернувшись к Кэтрин. – Так ты пойдешь с нами? – улыбнулась я, встретившись с ней глазами. – То есть если у тебя нет других дел?
Она пожала плечами.
– Тогда все в порядке, – сказала я, вставая. – Мы с Джени подождем вас в детской. Встречаемся в одиннадцать и выходим на террасу все вместе.
Вскоре Джени стала засыпать, а я решила прибраться в детской. Первым делом я выровняла рельсы детской железной дороги, починила мост, с которым накануне возился Николас. Он обрадуется, увидев, что все работает как надо. Я сложила кукольные платья в аккуратную стопочку и засунула в маленький белый комодик рядом с кукольным домиком. Комиксы Эббота я поставила на книжную полку. Потом залезла на стремянку, чтобы заглянуть на самую верхнюю полку. Снизу она казалась пустой, но при ближайшем рассмотрении я обнаружила маленькую кедровую шкатулку, задвинутую в самый дальний угол, и потянулась к ней, стараясь не перепачкаться пылью. Миссис Диллоуэй смутилась бы, узнав, что я заметила такую небрежность. Спустившись с лестницы, я присела на пол, чтобы рассмотреть содержимое своей находки, и подняла крышку шкатулки. Внутри лежал конверт, адресованный Десмонду. Почерк был женский, витиеватый. Я посмотрела на обратный адрес: Вивиан Уэйнрайт. Кто это такая? Как бы мне ни хотелось открыть конверт и посмотреть, что внутри, но я заставила себя положить его обратно и достала пачку старых фотографий, связанных измятой белой тесемкой. Развязав тесемку, я бегло просмотрела изображения и сразу заметила фото лорда Ливингстона рядом с привлекательной женщиной. Ее глаза смотрели мимо объектива. «Может быть, это леди Анна?»
Услышав шаги в коридоре, я быстро засунула шкатулку обратно на полку, и тут в комнату вбежали дети.
– Привет! – сказала я, немного смутившись.
Ко мне подошла Кэтрин, за ней Николас с Эбботом.
– Что вы делаете? – спросила она.
– Я прибиралась в детской. Видишь? – быстро проговорила я. – И нашла на полке эту шкатулку. – Я внимательно посмотрела на лица детей и хлопнула в ладоши: – Вы еще хотите пойти со мной на прогулку?
– Да! – крикнул Николас. Из окна на его темные ресницы падал солнечный свет.
– Тогда надевайте пальто и будите вашу маленькую сестренку.
Прекрасный день для изучения растений, – сказала я на улице, радуясь солнцу. На деревьях чирикали птицы. – Наверное, вы хорошо знаете поместье?
– Раньше знали, – сказал Николас, наступив в грязь и забавляясь чавкающим звуком. – Пока мама не умерла. А теперь отец редко пускает нас на улицу, только для уроков верховой езды.
Кэтрин закатила глаза.
– Не строй из себя мученика. Ты, по крайней мере, ездишь верхом. Хотя еще маленький.
– Дети, пожалуйста, давайте не будем портить такой чудесный день, – вмешалась я.
