Заглавия сказали ему не слишком много. Облупившиеся, потускневшие золотые буквы на корешках образовывали слова на языках, о которых Гарри никогда не слышал. У некоторых книг заглавия не было вовсе. На обложке одной книги темнело пятно, по виду подозрительно напоминавшее кровь. У Гарри даже волосы на затылке встали дыбом. Может быть, ему мерещилось, а может быть, и нет, но только он явственно слышал тихий шепоток, доносящийся от книжных стеллажей, как будто здешние обитатели почувствовали, что кто–то посторонний, кто–то, кому не следует здесь находиться, вторгся в их жилище.
Для вида вытащив пару книг с полок и вернув их на место, Гарри уронил лампу, которая сразу же погасла. Тут же из коридора раздались стремительно приближающиеся шаги. Гарри тут же помчался к выходу следуя пути влияния директорской силы. Он миновал Филча в проходе; бесцветные, дикие глаза посмотрели прямо сквозь него. Гарри прошмыгнул под вытянутой в сторону рукой и бесшумно заскользил прочь по коридору.
Неожиданно он воткнулся головой в рыцарские латы. Гарри был так озабочен тем, чтобы убраться подальше от библиотеки, что даже не обратил внимания, куда бежит. Теперь же, возможно, из–за темноты, он никак не мог понять, где находится. Он знал, что рыцарские доспехи есть неподалеку от кухни, но сейчас, вроде бы, он должен быть пятью этажами выше.
— Вы просили меня докладывать непосредственно вам, профессор, если кто–то будет бродить по ночам, так вот, кто–то проник в библиотеку — в Запретную Секцию.
Где бы он сейчас не находился, Филч, должно быть, знал некий потайной ход к этому же месту, потому что его вкрадчивый, липкий голос становился все слышнее, и ответил Филчу Снейп:
— Запретная Секция? Что ж, они не могли уйти далеко, мы их обязательно поймаем.
Прежде чем Снейп с Филчем вышли к нему из–за ближайшего угла, он быстро проскочил в дверь слева от него. Именно в эту комнату его вело влияние Директора.
Кажется, это была классная комната, которой долго никто не пользовался. На фоне темной стены чернели силуэты доски и парт, поставленных друг на друга; неподалеку виднелась перевернутая вверх дном корзина для бумаг — но у противоположной стены возвышалось нечто, совершенно в данной обстановке неуместное, нечто, помещенное сюда с единственной целью: быть спрятанным от посторонних глаз.
Это было великолепное зеркало, высокое, до потолка, в золоченой раме, украшенной богатой резьбой, на подставке в форме когтистых лап. Поверху шла инкрустированная надпись: «Ёовт еиналеж еонневоркос он, оцил ен юавызакоп Я».
Гари осторожно приблизился к зеркалу, думая увидеть себя, но отражение, естественно, не появилось. Тогда Гарри смело встал прямо перед зеркалом.
И брови его устремились на свидание с потолком, а челюсть — с полом.
В зеркале он увидел не только себя, но и целую толпу народу за своей спиной. Однако комната была пуста. Но тем не менее за спиной зеркального отражения мальчика находилось, по меньшей мере, человек десять. Вглядевшись в отражения, он узнал маму, отца и ещё парочку предков с обеих сторон и он не мог не воспользоваться моментом.
Постепенно, Гарри вгляделся в лица остальных людей в зеркале, и увидел еще несколько пар зеленых глаз, совсем как у него, несколько носов, тоже совсем как у него, а у одного старичка точно так же торчали коленки. Поттеры улыбались и дружно махали Гарри, а он жадно всматривался в их лица, прижав ладони к поверхности зеркала, так, как будто хотел пройти сквозь стекло и дотронуться до родных. Он испытывал ни на что не похожее пронзительное чувство, как будто кто–то смешал в единое целое и великую радость, и великую печаль.
Сколько времени простоял он так, он не знал. Но внезапно одно из отражений подняло голову и, блеснув золотыми глазами, указал на надпись. Гарри сначала не понял, что от него хотят, но потом сообразил и прочитал надпись с конца и наоборот — получилась фраза: «Я показываю не лицо, но сокровенное желание твоё». Очарование артефакта пропало в тот же момент и Гарри понял, что он не мог больше здесь оставаться, ему надо было успеть добраться до спален, и он поспешил прочь из комнаты.
К сожалению его отсутствие отметил Рон и снова начал бухтеть, поэтому следующей ночью сопроводил рыжика к зеркалу. Он уже подозревал, что это за вещь. Мимоходом он отметил желание Рона выделиться среди своих братьев, а также получил приглашение на лето посетить дом Уизли — Нору.
А в предпоследнюю ночь каникул он вновь был у зеркала. Он уже привычно уставился в зеркало, ощущая присутствие Директора в комнате. Гарри считал, что сейчас старик явно готовился разыграть небольшую сценку в стиле «доброго дедушки».
И он оказался прав.
— Итак — ты снова здесь, Гарри?
Он оглянулся. На парте у стены сидел Альбус Дамблдор.
— Я… я не заметил вас, сэр, — чуть испуганным голосом сказал мальчик.
— Просто удивительно, до чего близоруки, становятся невидимки, — промолвил Дамблдор, и Гарри увидел, что Директор улыбается.
— Итак, — продолжал Дамблдор, легко соскользнув с парты на пол и присаживаясь возле Гарри, — ты, как и сотни других до тебя, открыл чудеса Зеркала Еиналеж.
— Я не знал, что оно так называется, сэр, — на самом деле Директор подтвердил его догадку.
— Но, я полагаю, ты уже понял, что оно делает?
— Согласно надписи оно показывает сокровенные желания. Я вижу всю свою семью…
— А твоему другу Рону оно показало, что он первый ученик.
— Откуда…?
— Мне не нужен плащ, чтобы стать невидимым, — мягко сказал Дамблдор. — А теперь, ты догадался, что показывает всем нам Зеркало Еиналеж?
Гарри покачал головой.
— Позволь мне объяснить. Счастливейший человек на земле мог бы использовать Зеркало Еиналеж как обыкновенное зеркало, то есть, он смотрел бы в него и видел себя таким, каков он есть. Понимаешь?
Гарри изобразил задумчивость. А затем медленно сказал:
— Оно показывает нам то, что мы хотим… все, что мы хотим…
— И да, и нет, — тихо промолвил Дамблдор. — Оно показывает нам не больше и не меньше, чем самое глубокое, самое отчаянное желание, идущее из самой глубины нашего сердца. Ты, никогда не знавший семьи, увидел всех родственников собравшимися возле тебя. Рональд Уизли, принужденный вечно существовать в тени своих старших братьев, увидел себя стоящим в совершенном одиночестве, к тому же лучшим из лучших. Однако, это зеркало не дает нам ни знания, ни правды. Многие люди погубили свое будущее, стоя перед этим зеркалом, завороженные тем, что они видят, или сошли с ума, не зная, верно ли, возможно ли то, что им показано.
— Завтра зеркало будет перенесено на новое место, и я прошу тебя, Гарри, больше не искать его. Если ты случайно наткнешься на него в будущем, ты знаешь, чего ждать. Не годится витать в облаках и забывать о реальной жизни, помни об этом. Ну, а сейчас, почему бы тебе снова не надеть этот замечательный плащ и не отправиться в постель?
Гарри поднялся и вежливо попрощавшись, он быстро вернулся в спальни. Спихивая Коросту с подушки Гарри решил дать Алексу знать об этом событии и провалился в сон.
Глава 20. Второй квиддичный матч и разгадка Фламеля.
Не откладывая, Гарри решил написать об истории с зеркалом Алексу, тем более что этот артефакт смог разбудить часть его детских воспоминаний, так что той ночью ему приснился кошмар о том, как его родители исчезают в страшной вспышке зелёного света, и слышал, как пронзительный голос заходится в приступе сатанинского хохота.
Он получил ответ практически немедленно вместе с флаконом бледно–синего зелья, которое немедленно было выпито.
Гермиона, которая вернулась в школу за день до начала семестра, смотрела на вещи иначе. Она то впадала в ужас при мысли, что Гарри провел целых три ночи вне спальни, блуждая по коридорам замка, то сокрушалась, что он так и не выяснил, кто такой Николас Фламель.
С началом семестра Гермиона вместе с Роном вернулись к своим десятиминутным набегам на библиотеку во время перемен между занятиями. При этом Гарри мог не особо стараться, так как у него снова начались тренировки по квиддичу.
Вуд заставлял свою команду выкладываться больше, чем когда–либо. Поколебать его боевой дух не могло ничто, даже бесконечный дождь, сменивший снегопады. Хорошо, что к Гарри пришла идея заклясть свою форму на водонепроницаемость и самообогреваемость, что существенно облегчило ему задачу. Близнецы Уизли стонали и жаловались, обзывая Оливера психом ненормальным, но Гарри в данном случае принял сторону капитана. Ведь если им удастся победить Хаффлпафф, они обойдут Слизерин в борьбе за кубок — первый раз за последние семь лет! Помимо вполне понятного желания выиграть матч, у Гарри была еще одна причина усердно тренироваться: мальчик считал, что порадует этим своего отца — пусть он и пребывает в виде портрета.
