как следует попариться, снять напряжение и боль в мышцах.
— Здорово, сестра! — гаркнула Тилшарг, увидев, что в раздевалке с кульком лакричных мармеладок в руках восседает на дубовой лавке её лучшая подруга Миджирг Все-Учтено.
Они родились в один год, вместе выросли и окончили Академию морского дела, вместе служили юнгами, а после много лет нога в ногу поднимались по карьерной лестнице, и одновременно стали министриссами: Миджирг — морских ресурсов, а Тилшарг — торгового флота. Поговаривали, что их яйца лежали в кладке рядом, и так оно, должно быть, и было, ведь они походили друг на друга ростом, статью и даже чертами лица. Правда, характеры у подруг были совсем разные, но весёлая, задиристая Тилшарг и степенная, а в чем-то даже медлительная Миджирг все равно отлично ладили.
Приветствуя подругу, Тилшарг протянула руку кулаком вперёд и Миджирг стукнула об неё своим кулаком.
— Слыхала я, пока шла сюда, что на Арену нынче приходить больше никому не интересно! — сообщила Миджирг, достала из кулька мармеладку, отправила в рот и с удовольствием принялась жевать.
— Да? И с чего это вдруг? — прорычала Тилшарг, осторожно промокнув краем полотенца пораненное в бою ухо.
— Да с того, что ты, совсем как принцесса Шадраг! Её никто не может победить в затрикий, а тебе нет равных на арене. Все хотят ставки делать, волноваться, болеть, спорить, а тут… Какая дура против тебя поставит? Да и ставки никто принимать не хочет! Бои — это же азарт, понимаешь? Неизвестность. Игры с судьбой. Счастливый шанс! А когда ты на арене, все известно заранее. Еще четыре года побед — и сойдешься в поединке с самой королевой.
Тилшарг лишь фыркнула и, отбросив в сторону полотенце, начала одеваться.
— Я не виновата, что нет достойной соперницы, способной меня побороть! Не драться мне теперь, что ли?
— Да я шучу, не бери в голову, сестра, — отмахнулась Миджирг и уставилась в никуда, запустив пальцы в кулек.
Проследив за её взглядом и, не обнаружив там ничего стоящего, Тилшарг подняла брови, но промолчала. Надев тонкую шерстяную рубаху и складчатую юбку в серо-синюю полоску, села на лавку, чтобы натянуть гетры и обуться. Миджирг же окончательно потерялась в дебрях размышлений, и Тилшарг сделала вывод, что та пришла к ней в раздевалку сразу после боя вовсе не для того, чтобы об этом самом бое поговорить. Она более внимательно взглянула на подругу и заметила, что Миджирг выглядит растерянной и, пожалуй, смущённой. И тут уж не надо было большого ума, чтобы понять, в чем причина её состояния, ведь этим утром открылся Аукционный дом, и торговцы выставили на всеобщее обозрение привезенный товар.
— Неужто, нашла кого-то себе по вкусу? — спросила Тилшарг, завязав шнурки высокого кожаного ботинка.
— А? — Миджирг от неожиданности едва не выронила свои конфеты. — Что ты сказала, прости?
— По вкусу себе кого-то нашла, говорю? — Закончив со вторым ботинком, Тилшарг поднялась и сняла с крючка крупной вязки жилетку, украшенную объемными косицами. Она натянула жилетку на голову, и оттого её голос звучал глухо, словно из бочки. Вынырнув из ворота, Тилшарг оправила рубаху. — И когда успела-то? Торг ведь едва начался!
— Да разве на это много времени надо? — протянула Миджирг. — Но… да. Так и есть.
— Кто продавец?
Тилшарг уже застёгивала на поясе широкий ремень, на котором висели две небольшие сумки из тисненой кожи. Посмотревшись в зеркало, она поправил мощную, серебряную пряжку в виде головы горного медведя — прошлогодний приз за победу в состязании по рукопашному бою. Провела ладонью по волосам, заплетенным вдоль черепа в многочисленные косички.
— Оскат, — ответила Миджирг. — Ты его знаешь, покупала у него кого-то из своих гзартм[1].
— Да-да. Галлиета я купила у него. Людей Оскат привозит хороших. У него глаз наметан. А что тебя смущает?
— Понимаешь… — Миджирг дождалась, пока подруга наденет серую кожаную куртку с литыми пуговицами также в виде медвежьих голов, и продолжила, когда обе вышли на улицу: — Мне бы хотелось, чтобы ты на него тоже взглянула. Все-таки, это мой первый гзартма.
— Да без проблем! — согласилась Тилшарг, доставая из карманов вязаные перчатки с обрезанными пальцами. Такие же носила и Миджирг. Зима была уже не за горами, багряные листья с кленов еще не успели облететь, но воздух уже стал холодным и промозглым.
Тилшарг посмотрела на большие часы, украшавшие башню городской ратуши. Почти семь, а значит, через несколько минут Аукционный дом закроют.
— Только завтра пойдем уже, видать!
— Да, — кивнула Миджирг. — Пойдем прямо с утра, к открытию.
Подруги свернули на одну из широких улиц, лучами расходящихся от Ратушной площади. Все здания Запопья были высокими, не менее чем в три этажа, круглыми, с куполообразными крышами, и стояли вплотную друг к другу, так что с улицы были видны только фасады. В центре города для отделки домов использовали мрамор и гранит, со вставками из малахита и оникса, под каждой крышей тянулся фактурный барельеф, ниши украшали искусно выполненные статуи. На окраинах же и дома строили пониже, и камень для их отделки выбирали попроще.
По улице, навстречу им, спешил эмрис, кутающийся в темно-синий плащ.
— Добрый вечер, артма[2] Лавиэль! — в один голос поздоровались Тилшарг и Миджирг, уступив ему дорогу.
Тяжко эмрисам зимой в Запопье, подумалось Тилшарг. Мерзнут они ведь куда сильнее нас, дард (именно так, а вовсе не ограми называли они себя на своем языке). Да и вообще, наверное, жизнь у артм невеселая. Да и чему тут радоваться, когда у тебя впереди целая вечность одиночества?
Артма поприветствовал их на певучем гзартмовьем наречии и юркнул в переулок, мощенный, как и все улицы Запопья, зеленоватого цвета камнем.
Непросвещенному путешественнику, попавшему в Забраг первый раз, мог показаться забавным и даже нелепым тот факт, что дарды и эмрисы, живущие здесь бок о бок, говорят на совершенно разных языках. Гшхар, язык дард, был отрывистым, грубоватым на людской слух, с бесчисленными шипящими и грассирующими «р». Гиайя, язык эмрисов, напротив, звучал напевно и мелодично. В его переливающихся фразах, словно бы состоящих из одних гласных звуков, тяжело было вычленить отдельное слово. Однако дарды и эмрисы отлично понимали друг друга и на общем говорили лишь с торговцами или гостями Забрага, да ещё с гзартмами-людьми.
Впрочем, непросвещённые путешественники в Забраг не приезжали, а торговцам дальше Запопья хода не было. Да и слишком дорожили люди торговыми отношениями с дардами, чтобы проявлять непочтение к их обычаям и высказывать недоумение из-за того, что им казалось странным и непонятным.
Пройдя по улице, Тилшарг и Миджирг остановились около харчевни под
