В Табирнии? Где, куницу тебе под юбку, ты видела здоровых дард, здоровых, повторяю, абсолютно здоровых дард с тростями? — продолжала тем временем донимать ее Тилшарг.
— Если я первой подхватила моду, это вовсе не значит, что мода нелепая, — парировала Миджирг, на ходу натягивая перчатки. — Когда Фуржаг Головастая изобрела паровой двигатель, все сперва тоже решили, будто нам паровой двигатель ни к чему.
— Ай, хочешь ходить с тростью, ходи, мне-то что!
— Доброе утро, — поприветствовала их идущая мимо Кужарг Пол-Пальца, а потом, голосом полным сочувствия, обратилась к Миджирг: — Вывихнула вчера лодыжку, да? Ночью все заледенело, немудрено было поскользнуться. Я сама едва не упала, когда возвращалась в гостиницу.
— А я что говорила! — хохотнула Тилшарг и хлопнул подругу по плечу.
Миджирг рыкнула на нее, хотя чего уж, рычи не рычи, а Тилшарг оказалась права. Трость, похоже, и впрямь выглядела глупо. А если приглянувшийся Миджирг гзартма решит, что она хромая? Вдруг подумает, что калека? Нет, этого ей совершенно не хотелось, а потому она в сердцах выкинула трость в первый попавшийся на пути мусорный бак, оплетенный выкованными из чугуна тюльпанами.
— Все? Довольна? — гаркнул она, словно во всем была виновата Тилшарг.
— Да хватит тебе, не волнуйся ты так! У тебя сейчас начинается самая счастливая пора. Ты вот-вот купишь гзартму. Тебе будет с кем ужинать и кому дарить подарки. Будет для кого возвращаться домой и с кем поговорить перед сном. Будет, о ком заботиться и за кем ухаживать. Не говоря уже обо всем остальном… Понятное дело, для тебя это все непривычно, и перемены зачастую пугают, но кто мне только что говорил про Фуржаг и ее паровой двигатель, а? Все будет хорошо, сестренка!
— Спасибо! — Миджирг на секунду сжала запястье подруги в привычном для дард жесте благодарности. — Я, наверное, действительно слишком драматизирую. Профессор психологии Пайтелио, если ты помнишь, учил нас, что у каждого есть темы, задевая которые, можно сильно обидеть собеседника, хотя ты вовсе этого не желала.
— Прости! — Тилшарг хлопнула ее по спине. — Я, правда, не подумала. Да и твой профессор Пайтелио мне не шибко нравился. Больно эфемерно у него все, двояко и не однозначно. Астрономия была мне ближе…
Они остановились около небольшой круглой хижины с соломенной крышей. Из кривенькой трубы вился дымок. Дверей со стороны улицы не было — лишь небольшое овальное окошко с прилавком. Тилшарг постучала костяшками пальцев по стеклу. Открылось оконце, повеяло уютным теплом, в воздухе аппетитно запахло свежими лепешками.
— Мне с творогом и малиновым вареньем, — попросила Миджирг.
— А мне с творогом и медом, — добавила Тилшарг. — И два горячих травника.
Она бы с большим удовольствием выпила кофе, но в подобных забегаловках, «на ход ноги», кофе не продавали. Слишком уж дорогим был напиток.
Тилшарг расплатилась, наотрез отказавшись брать долю Миджирг — ведь та угощала вчера за ужином. Получив завернутые в вощеную бумагу лепешки с начинкой, они двинулись к Аукционному дому, находящемуся не в квартале Торговых рядов, как этого можно было бы ожидать, а неподалеку от самой нереспектабельной части города. На гшхаре район назывался Даргхшда, на гиайе — Таальякахатаа, на общем — Барыган. Дарды не были в восторге от того, что им приходится покупать себе гзартм, словно товар и вообще ничего хорошего в торговле людьми не видели. Однако с тех самых пор, как они поселились в Забраге, отрезанные от остального мира, а главное, от Валлории, где жили милые их сердцу эмрисы, с которыми они ладили лучше всего, добыть себе гзартму другим способом стало просто невозможно.
За Аукционным домом, огороженный высокой стеной, простирался черный рынок, из-за которого квартал и получил свое название. Вопиющие нарушения закона там умело пресекались, но как ни боролись власти со спекулянтами, особо в этом не преуспели. Таможня Запопья знала свое дело и тщательно досматривала караваны, вот только уничтожить совсем нелегальный бизнес не удавалось никак.
В конце концов, Барыган был отдан на откуп Йоджинг Свирепой, шаджадерре[1] Запопья. Говорили, что ее не боится только королева Уширг. Йоджинг пообещала, что если власти пойдут ей навстречу и наделят правом действовать по своему усмотрению в районе Барыгана, она навсегда избавит жителей Запопья от бед и напастей, связанных с преступностью. Свое обещание она исполнила. Что теперь на самом деле творилось в Барыгане, приличные дарды, и уж тем более ни один приличный гзартма не имели понятия. По слухам, там нашли себе пристанище игроки, торговцы запрещенными артефактами, никому не нужные гзартмы и всякий сброд, умудрившийся просочиться в Запопье с очередным караваном, да и оставшийся насовсем.
Величественное здание Аукционного Дома, для проектирования которого пригласили звезду лурийских архитекторов Туриллио, представляло собой комплекс из трех одноэтажных павильонов с высокими потолками и большими окнами. Для его отделки экстравагантный Туриллио использовал стекло и металл, а не камень, которым облицовывали остальные дома в Запопье. Переплетение фантасмагорических растений с диковинными цветами сходились арками над остроконечными, а не круглыми или овальными, как это было принято в Забраге, окнами. На приступках между окнами застыли отлитые из металла скульптуры, изображающие гзартм, облаченных в традиционные наряды. По задумке архитектора каждая статуя должна была олицетворять ту или иную страну Доминиона, но поскольку в общей сложности скульптур было тридцать три, а стран гораздо меньше, Туриллио попросту выдумал новые расы. Черты их при этом оставались настолько красивыми, что дух захватывало. Однако подруги бывали здесь уже не раз и лишь мельком взглянули на скульптуры.
Тилшарг доела лепешку и выкинула обертку в мусорное ведро, украшенное чугунными нарциссами. Опустевшие стеклянные чашки они отдали в хижинку, торговавшую лепешками перед самым входом в Аукционный дом.
— Ну, показывай! — поторопила Тилшарг. А Миджирг, внезапно оробев, словно дневалый ягненок, топталась у самого входа, растерянно оглядывая зал.
Было еще очень рано и посетителей пока пришло немного, а потому две богато одетые дарды, застывшие в дверях, привлекали к себе ненужное внимание торговцев. Ни к чему людям знать, что они тоже способны робеть, волноваться, расстраиваться и испытывать чувство неуверенности. Зеленые, бесчувственные, расчетливые и суровые чудовища из легенд — такими они были для людей, и вовсе не собирались развеивать мифы.
Миджирг, наконец, совладала с собой, нерешительность исчезла с ее лица.
— Оскат в этом году в Лиловом павильоне, — указала она вперед и пожалела, что выкинула трость. Такой жест смотрелся бы куда эффектнее, будь она при ней.
— О как! Значит, действительно превзошел себя, — уважительно отозвалась Тилшарг. Лиловый павильон занимал торговец, привезший наибольшее количество пригожих юношей. Всего в Аукционном доме было три больших зала, каждый
