Напротив, это красиво, хотя бы потому, что является актом творения, равноценного творению Демиурга. Тебе известно что-нибудь про учение о существовании двух форм тел в Мидлплэте?
– Это известно каждому жителю Мидлплэта почти с пеленок, – ответил Андрей, чувствуя, что для дальнейшего диалога со словоохотливым художником ему может не хватить познаний в колдовском языке. – Все объекты природы существуют в двух формах: живое и неживое или, как это называли на старорусских наречиях, одушевленное и неодушевленное.
– Хорошо. А к какой форме относится мое тело? По всем признакам, присущим обеим формам, – ни к той, ни к другой. Таким образом, сам того не понимая, я создал третью форму существования объектов природы. Я выступил творцом, подобным Демиургу, и мне удалось понять его изначальный замысел. Акт сотворения мира – всего лишь удачный творческий эксперимент, визуализация которого – все, что мы видим и знаем.
Андрей сглотнул ком в горле, стараясь как можно скорее подобрать, словно ключик к замку, тот ответ, который художник сочтет правильным. Идеи искусства, акционизма и творческого преображения мира были чужды очерствевшей душе темноборца.
– То есть уничтожение твоего тела – идея Ярого, которая тебе не близка? – в очередной раз попытался поддержать начатую тему Андрей.
– С эстетической точки зрения Валд проповедует реакционную ересь. Но это не единственный возможный взгляд на сущность вещей. Уничтожение моего тела позволит разорвать с ним последние связи, что приведет к многократному увеличению моей колдовской силы и обеспечит мое бессмертие. Творческий эксперимент по созданию третьей формы мы можем счесть успешным и завершенным. Конечно, Валда в данном случае волнуют только возможности использования моей силы в рамках деятельности вампирского Подполья и борьбы за равноправие видов разумных существ. Но кто сказал, что мы вправе судить его за отказ от искусства? Ведь именно он побудил во мне чувства эстетики, послужив источником вдохновения для всех этих картин.
– Послужил источником вдохновения, – повторил Андрей фразу, показавшуюся ему ключевой. – Ты любил своего мучителя?
– До чего же вы склонны сводить все к банальностям, творческие импотенты! – художник рассыпался в оскорблениях и засмеялся. – Глупцы! Стокгольмский синдром, гомосексуальные связи – что только мне не приписывали тебе подобные.
– Извини. Я не хотел обидеть, – замялся Андрей. – Наверное, у нас действительно…
– Зашоренное сознание, – перейдя на русский язык, договорил за темноборца художник.
Очевидно, у этого термина не было аналогов на колдовском языке. Андрей выразил молчаливое согласие. Сравнение с лошадью, чье зрение ограничено шорами уздечки, было столь точным, что у темноборца задергался правый незрячий глаз.
– Да будет тебе известно, что вдохновляют не только гормональные всплески, как некоторых на подвиги.
– Меня имеешь в виду? – почувствовал тонкий намек темноборец.
– Тут уж извини: неоднократно будучи в твоей голове, я не смог удержать соблазн покопаться в ее составляющих, – подтвердил художник. – Поддавшись любовным чарам, ты породил безумную идею о путешествии на Лифте между мирами, и тебя совершенно не волнует, к каким последствиям это приведет. Знаешь ли ты, что воскрешение умерших Демиург карает мировым катаклизмом? Одна жизнь стоит тысяч. Готов ли ты заплатить эту цену? Если да, то в чем разница между тобой и Небесным Советом, готовящим теракт на Красной площади?
О карательных мерах Андрей слышал впервые. В исторических книгах Енисея Григорьевича Стопарина об этом не было ни единого слова. Впрочем, теория апокалипсиса могла быть частью творческого замысла художника, описывающего собственную реальность. Или художник мог защищать Ярого, оберегая украденную им Скрижаль. Даже если он прав и говорит чистую правду, то какое это имеет значение? Неужели Андрей остановится на половине пути, узнав о возможной, но вовсе не обязательной и лишь вероятной каре? Да и разница между Андреем и Небесным Советом вполне очевидна. Жертвовать жизнями разумных существ ради любви или ради власти – совсем не одно и то же. Мгновенно переубедив себя и поборов волнение, Андрей сдержал желание отвечать.
– Я дал тебе пищу для размышлений, – продолжил художник. – Но это только лирическое отступление. Мы говорили о Валде и вдохновении. Ты заметил, что выделяется на каждой моей картине?
– Глаза, – не задумываясь, Андрей выпалил очевидный ответ.
– Верно, – согласился художник. – Каждую картину я начинал с эскиза глаз. Имея нарисованные глаза, я мог дополнить изображение какими угодно чертами. Дело здесь в Первородных вампирах. К моему глубокому восхищению, мой мучитель оказался одним из них. Уверен, о Первородных существах тебе, как и любому безграмотному темноборцу, упорно игнорирующему историю, неизвестно.
– Впервые слышу, – подтвердил Андрей, почувствовав укол совести. Колдуны были действительно куда более сведущи в большинстве наук, хотя и имели, в отличие от темноборцев, ограниченный доступ к знаниям.
– Первородными называются существа, появившиеся в Мидлплэте первыми после сотворения мира. Неподтвержденные данные свидетельствуют о существовании Первородных людей, вампиров, эльфов и существ еще нескольких биологических видов. Но лично я встретил единственное Первородное существо – вампира по кличке Ярый. От него я узнал, что Первородные вампиры не стареют и могут жить вечно.
Каждое из Первородных существ способно к усиленной регенерации. Однако регенерация функционирует только в случае сохранения целостности тела. Условно говоря, если от Валда останется только рука, он не сможет отрастить из нее все тело.
Современные научные достижения позволили решить эту проблему. Существует одна часть тела Первородных вампиров, которая способна расти в жидких питательных средах до полного восстановления целостного организма. Глаза. Теперь понимаешь значение глазного протеза Валда? Он вырезал собственный глаз, чтобы сохранить бессмертие в случае расчленения тела. Разве это не гениально? Продолжить логическую цепочку не составит никакого труда. Внематериальные частицы существ, во всяком случае, Первородных, локализуются в глазах, отчего и пошло выражение «глаза – зеркало души». Если я хочу написать живую картину, я должен акцентировать внимание на глазах. А если я помещу в глаза, написанные на холсте, настоящую внематериальную частицу, то понимаешь, какой результат получу?
– Живые картины.
– Схватываешь на лету, – художник изменил тон на куда более строгий и продолжил. – Я рассказываю тебе о высоком, а ты пришел ко мне с двумя весьма приземленными целями: отомстить Валду за то, что случилось с твоими глазами, и вернуть себе зрение. Верно?
– Не буду же я оспаривать очевидное, – пожал плечами Андрей.
– Но я не выгнал тебя по одной простой причине. Ты захотел стать частью моей экспозиции, совершив восхитительный перфоманс. Твой акционизм, хотя ты и сам его не осознал, понравился мне более, чем все, что я видел в Гетеборге. Добровольный отказ от зрения в целях визуального воплощения образов моих картин в трехмерном пространстве – это искусство, очищенное от стереотипов восприятия.
Ты один понял мою идею о том, что картина не обязательно должна быть нарисованной на холсте и установленной в деревянной рамке. Картиной может быть разумное существо само по себе или то, что остается от
