от выполнения боевой задачи – в расход!
В столовую заходит Аргон в полной экипировке, после обмена рукопожатиями он уводит Салюта на ППУ.
04.50
Серое небо над ободранным верхушками сосен голубеет.
– Долго стоим! – сердится саперный лейтенант Коростель.
«Урка», он же «Змей Горыныч», официально УР—77 «Метеорит», ерзает гусеницами на дороге. Оператор Лёха, высунув голову из башенки, прижимает шлемофон к уху, слушает команды, повторяет их механику-водителю, прицеливается:
– Левее, нет, правее, перебор, сильный перебор, левее.
Коростель пятится. Лёха скрывается внутри башенки, захлопывает люк. Секундное замешательство, и реактивный заряд с ревом срывается с направляющей, над соснами за ним тянется двойной шнур, который быстро исчезает. Далекий взрыв полутора тонн взрывчатки сотрясает воздух, с деревьев сыплются иголки и чешуйки.
Коростель не успевает проводить взглядом заряд, как «урка» сползает с дороги в лес, прячется. Рация взрывается ругательствами:
– Гагара, я – Сигма, вы куда пальнули, кретины?
Коростель закусывает губу и оглядывается. Сейчас им влетит на орехи. Краснея, он открывает на смартфоне карту и, не отрываясь от нее, быстрым шагом идет за «уркой». Из-за стволов появляется спокойный как слон командир саперной роты Гагара.
– Чего там? – спрашивает командира Коростель.
– Да достали! – хмурится Гагара. – С чего они взяли, что «Змей Горыныч» высокоточное оружие?
– Хоть не в озеро в этот раз попали?
– Не! Не в озеро!
Оба офицера смотрят в смартфон Коростеля:
– Целились по 124-му опорнику, – Гагара тычет в полоску длиной около трехсот метров, – а заряд лег куда-то сюда.
Он показывает на полукружие 125-го опорника, его длина метров пятьдесят, и прикрывает ногтем заодно такое полукружие 126-го, длина которого чуть больше. Опорники небольшие, потому что перед ними на схеме обозначено болото.
– Мины же на 124-й всю ночь снимали? – сокрушается Коростель.
– Ага…
5.00
Проза спускается на ППУ под утро. «Бип-пиу, бип-пиу», – пиликает рация.
Начарт, который сидит спиной ко входу, бубнит в телефон:
– Сто пятьдесят двойка… осколки… двадцать… сто двадцаток… шрапнельки…
Проза садится на свободный стул у стены, смотрит и слушает.
Командира полка нет. По левую руку от пустующего стола Аляски сидят рядом дежурный по ППУ «Шале» и помощник начальника артиллерии. Начарт заказывает по телефону снаряды. На месте оператора БПЛА рядом с экраном лузгает семечки очень молоденький незнакомый Прозе боец. Салют, чей стол оказался рядом с ним, откидывается на стуле, вытягивает ноги и спрашивает его:
– Будете сегодня летать?
Значит, это авианаводчик, догадывается Проза.
– В 18 часов и далеко от нас.
– На кой мы летчика вообще кормим? Он уже два раза позавтракал и сейчас догоняется семечками. А полетят только вечером – и то не у нас.
Никто не отвечает. Новый первый зам командира полка продолжает дразнить авианаводчика:
– А «В бой идут одни старики» смотрел?
– Может быть, а о чем там?
По комнате проходит легкий смешок, хихикают дежурный и помощник начальника артиллерии.
– А «Офицеры»?
– Не помню.
– А «В зоне особого внимания»?
– Я не запоминаю фильмы, говорю же, – огрызается авианаводчик.
– А по часам понимаешь? – встревает помощник начарта.
– Но карту он хорошо читает, знает, что на экране справа внизу координаты, – заступается за авианаводчика дежурный.
– Так это ж координаты самолета! – восклицает авианаводчик.
– А твой сменщик вчера не знал этого и полчаса на пупе вертелся, – говорит артиллерист.
– Так он только после училища, – продолжает защищать летунов дежурный.
– Нет. Он вообще гражданский! – радуется поддержке капитана авианаводчик.
– А, точно! Помню, как он по своей гражданской специальности на себя розетку замкнул, – не сдается артиллерист.
Все смеются, наступает минута тишины, которую снова нарушает Салют:
– Мы им танк подбили, гуську сняли, боком повернули, навели, а вы все равно не попали… —
Салют пискляво оканчивает реплику:
– Летчик: «Цель не наблюдаю»…
Никто из собеседников не отвечает подполковнику, лишь начарт кладет трубку и говорит:
– Летчики неопытные или прицелы старые.
– Или свисток без дырки, – возражает его зам.
– Может, у летчика апельсины на завтрак несвежие были? – не унимается Салют.
Авианаводчик без звука смотрит мультфильм про попугая Кешу.
6.15
– Сигма, Сигма, я Дрезден, какие будут указания? Прием!
Дрезден переглядывается с Сипухой. Указания будут. Вторую подряд сорванную атаку Аляска Сигме не простит и жалобы на саперов слушать не будет. Сипуха спокоен, он угрюмо разглядывает Дрездена из-под каски.
Сосновые стволы вокруг изрублены в щепки, какие-то еще торчат, сияют свежими ранами от осколков, еще больше переломанных стволов и веток разбросаны вокруг. Окопы оплыли из-за близких разрывов.
В небе висят «Орлан» Аляски и два «Мавика»: комбата Сигмы и Дрездена. Все командиры видят одно и то же. После удара «Змея Горыныча» от леса остались голые сосновые стволы, между которыми мелькают тени украинцев.
– Уходят! – восклицает Дрезден.
126-й опорник уцелел, но его тоже покидают немногочисленные защитники. Можно насчитать фигур десять, но считать Дрездену некогда.
– Дрезден, я – Сигма, атакуйте 125-й опорник! Прием.
– Сигма, я – Дрезден, да!
Сипуха стоит рядом. Прямо на экране планшета Дрезден показывает ему проход к 124-му опорнику, Сипуха сверяется со своим смартфоном:
– Одной штурмовой группой… И отсюда сюда. – Дрезден проводит пальцем по границе болота к 125-му опорнику. – Вторую придерживаю.
Сипуха убегает к штурмовым группам.
Дрезден видит, как восьмерка десантников обегает холм с нашим НП и парами преодолевает минное поле. Пока одна четверка прикрывает, вторая движется вперед. По 124-му опорнику густо начинают ложиться наши снаряды.
Оператор приподнимает «Мавик» повыше. Дрезден видит, что восемь десантников Сипухи без боя заняли 125-й опорник и окапываются. Возле 126-го почему-то никого нет. Артиллерия «немцев» молчит. Дрезден с оператором коптера перемещается в левую траншею роты, обходит бойцов, замерших у брустверов. Десантники демонстративно спокойны, мандраж перед атакой скрывают. Дрезден останавливается у Зимородка, молча кивает командиру второй штурмовой группы. Тихий идет сразу за Зимородком.
Дрезден смотрит на экран планшета, оператор по-прежнему держит «Мавик» над 125-м опорником, но камеру повернул на 126-й. Над траншеей в полный рост стоит наш десантник. Экран идет рябью помех, земля приближается – и… нет коптера.
6.35
Тихий с автоматом наперевес бежит за Зимородком, сзади топают берцами по песку остальные.
– По полям, по полям синий трактор едет к нам, – напевает себе под нос Зимородок.
Пот заливает глаза Тихому, он трет лоб и видит фигуру десантника, нелепо торчащую над бугром.
– Да кто ж так делает?! – кричит Тихий и бросается вперед, игнорируя метки прохода на минном поле.
Но Аллах милостив к чеченцу, и, опомнившись, Тихий прыжком возвращается в проход и ускоряется. Бугор никакой не бугор, и бестолковый боец на его крыше – мишень.
«И чему я их только учил?» – ругается на себя Тихий.
Десантников, которые осматривают 126-й опорник, трое, четвертый торчит на крыше блиндажа. Они все оборачиваются на озверевшего Тихого в некотором недоумении. «Опорник же пуст», – написано на их лицах.
– Вниз! – кричит Тихий.
Он уже разглядел еле заметный вход, скорее щель, в блиндаж. Приблизившись к ней на метр, Тихий выпускает в темноту весь магазин одной очередью. Тут же переворачивает связку из двух магазинов вверх ногами, вставляет второй и выпускает в нору второй магазин. В этот раз он поводит в разные стороны стволом, не давая невидимым затаившимся противникам укрыться.
– Сдаемся… – сдавленный голос из блиндажа.
– Шамиль, ну ты даешь! Уводи их! – командует Зимородок.
Из блиндажа выползают два украинца, бросают вперед автоматы, поднимают руки, по команде Тихого снимают броники, каски. На одном черная вязаная шапочка, на втором – зеленая. Запястье черного кровоточит. Третий «укроп» выползает и ничком падает на пороге, теряет сознание. Двое стаскивают с него каску и бронежилет.
– Пошли! – кричит хохлам Тихий.
Они отходят от опорников метров на пятьдесят по минной тропе, пленные несут раненого с трудом, бредут все медленнее, неперевязанный тяжело раненный явно истекает кровью. Тихий теряет терпение. Сейчас товарищи будут брать 124-й опорник, а он тут с этими.
– Посторонись! – кричит он.
– Не понял… – отвечает пленный в зеленой шапочке.
Он – блондин, лицо у него светлое, с широким носом, не такое чумазое, как у того, что в черной шапочке.
Тихий короткой очередью из трех пуль стреляет в спину раненому, одна из пуль по касательной цепляет ногу блондина. Тот роняет убитого и хватается
