дверцы салона, тянет на себя раненого, полулежащего на кресле второго ряда. Колено того перевязано. Раненый на полторы головы выше Лео, тот приседает, чтобы взвалить товарища себе на плечо. Глаза раненого остекленевшие, голова норовит откинуться назад.
– Его туда! – Медик Мага указывает на поляну с черными пакетами.
На лице Лео застывает недоумение, он едва не роняет раненого с плеча и удерживает, чтобы тот не упал.
Прозу посещает острое чувство, что он эту сцену уже видел в кино, дежавю. И знает, что сейчас произойдет, с точностью до жеста.
– У него же колено! Всего лишь колено, – бормочет Лео.
Он замечает нелепо откинутую голову раненого и подхватывает его под затылок, чтобы заглянуть в глаза:
– Андрюха, ты чего?
Пока тело медленно валится в траву, Лео с удивлением рассматривает свои окровавленные пальцы. И Проза тоже видит кровь на пальцах Лео и окровавленные русые волосы, выбивающиеся из-под каски на шею умершего.
Снайпер Андрей, вспоминает Проза, «ПНВ на СВД», с ним мы говорили про воспитание мальчишек и про книги Пикуля. И Прозу осеняет. «На Западном фронте без перемен», американский фильм 1979 года по роману Ремарка, сцена, где Кат умирает на руках Пауля.
Проза отворачивается и кусает кулак.
21.55
Пятую атаку опять по левому отрогу «укропы» начинают в темноте. Тепляки есть на пулемете Кащея, Лиса (его пулемет забрал себе Бекас) и на снайперке Сайгона.
Атака вялая, ее отбивают Сайгон и Кащей. Бекас не стреляет, непонятно, каких патронов осталось меньше: для его АК—12 или для пулемета?
Ракета лежит в соседнем окопе, дальше – Кипиш, он за два часа превратил запасную позицию в окоп полного профиля. Ни Ракета, ни Кипиш не стреляют. Прицелов с тепловизорами на их автоматах нет. Бекас то и дело переводит ПНВ на правый склон – там тихо.
– Командир, смотри!
Бекас замечает короткие вспышки фонариков в кратере дюны. Оттуда не стреляют.
– «Немцы» «трехсотых» выносят, – поясняет Бекас.
– Шуганем?
Бекас не отвечает.
– Эх! – тяжело вздыхает шахтер Ракета. – Что мы здесь делаем?
– Мы здесь искупаем чужие грехи, – вдруг отвечает Кипиш.
Бекасу кажется, что он уже слышал эту фразу, но от кого?
Сзади слышится шорох, Ракета вскидывает автомат:
– Стой, кто идет?
– Турист я, встречайте! – В окоп вваливается перемазанный землей Турист. – Продукты вам принес и сменные батарейки – на связь!
Ракета обнимает товарища и выхватывает полуторалитровую бутылку воды, которая идет по рукам.
– Ну спасибо, брат! – говорит Бекас. – А пожрать принес?
– Сейчас принесу. Рюкзак неподалеку.
Турист уползает – и через некоторое время возвращается с огромным рюкзаком, который сваливается в окоп.
– Разбирайте, а вот – суп. – Он вытаскивает за горлышко пятилитровую бутылку из-под воды. – И не с тушенкой, а с мясом! Ребята-снайпера вчера козу в лесу завалили…
«Война войной, – думает Бекас, – а звери в лесу живут и никуда не уходят».
Он слушает болтовню Туриста, тот шутит, подбадривает бойцов. Пока разведчики передают друг другу хлеб, консервы и бутылку с супом, ужинают, Бекас продолжает вести наблюдение в тепловизор. Засевшие в соснах осколки фонят теплом, и с чем именно возятся «немцы» неподалеку, разглядеть сложно. Точно ли выносят тела?
Через пять минут командир разведвзвода открывает огонь – хохлы все же перестали ползать по отрогу и решились на рывок в темноте.
Неожиданно плотность огня усиливается, кто-то пришел на помощь и занял позицию рядом с Кащеем. Справа Ракета открывает огонь из автомата, и Бекас переводит ствол пулемета туда. Шестая атака следует сразу за пятой, на этот раз по правому отрогу дюны.
– Рассредоточиться! – кричит Бекас неожиданным помощникам. – Сайгон – к Ракете!
Значит, у хохлов коптер с тепляком, они разглядели, что наш правый фланг пустой, – перенесли направление атаки. Сейчас ударят минометом. Бекас понимает, что дал команду рассредоточиться до того, как пришла мысль: зачем?
По позициям взвода падают четыре мины. В ответ из нашего тыла прилетают три снаряда. «Нонки» работают», – удовлетворенно думает Бекас, ища взглядом теплые желтые тени с красной каймой на правом склоне. Он вспоминает, что уже сутки на ногах и скоро вырубится. Но Бекас – спортсмен, надо отыскать в себе резервы и взять организм в руки. Он трясет головой, растряхивая по сторонам песок, отгоняя сон: «Всё! Шестую атаку отбили». Сменив пулемет на автомат, Бекас ползет по ходу сообщения на позицию Ракеты. «Интересно, где хохляцкие снайперы? – От этой мысли-предчувствия Бекас немедленно просыпается. – Неужели вчера их перещелкали артой? Всех?!»
Ракета кажется мертвым. Он лежит на дне окопа на боку, каска съехала. Уснул? Бекас тянет его за плечо. Лицо шахтера залито кровью, в каске – пулевое отверстие, но пар от дыхания есть – Ракета жив. Бекас ищет аптечку товарища, свою он потратил на Лиса. Каска спасла Ракету, пуля свернула и прошла по черепу по касательной. «Кстати, как там Лис?» – думает Бекас, бинтуя Ракете голову. Промедол? Он не может найти в аптечке обезболивающее.
23.40
Турист ползет замыкающим, впереди на расстоянии пяти метров Майор и Малыш. У Малыша снайперская винтовка «Вал», а Турист в этой «тройке» – сапер и медик. Рядом ползут еще две группы – всего восемь разведчиков должны прийти на помощь Бекасу.
Майор жестом останавливает группу, что-то долго и тщательно высматривает в тепляк впереди.
– Двое пидоров.
Малыш рассматривает противника в прицел снайперки.
– Мины ставят.
Малыш встает на колено и вскидывает винтовку, но выстрелить не успевает. «Немцы» опередили их. Слышна автоматная очередь, пули свистят над головами разведчиков. Малыша отбрасывает в сторону, каска слетает с его головы и катится в Туриста.
Майор не видит противника, но ребята из группы Бекаса сидят выше, они открывают ответный огонь по хохлам.
– Походу, в плечо прилетело, – спокойно констатирует Малыш и со стоном: – Я – «триста».
– Ну пошли тогда. – Турист подползает к Малышу и тащит его в тыл.
23.55
В окоп Бекаса кто-то прыгает.
– Товарищ лейтенант? Нас Кащей сюда прислал.
Это – Фанат, сержант – командир отделения, которое Бекас оставлял в тылу как усиление на всякий случай. Значит, «всякий случай» настал, раз Аляска прислал помощь.
– Хорошо. Сколько вас?
– Стало шестеро. После атаки. Майор, Негатив, Скиф, Миллер и Граф. Турист унес Малыша, «трехсотый» Малыш.
– «Двухсотые»?
– Нету.
– Хорошо. Выносите Лиса, Ракету и возвращайтесь. – Бекас смотрит на свои грязные пальцы в тактических перчатках, но загибать их сил не осталось. Кащей, Кипиш, Сайгон, он сам и еще шестеро шахтеров.
– Вдесятером мы еще сутки продержимся.
– Вдевятером тогда, – отвечает Фанат. – Кащея только что «затрехсотило». Легко.
00.15
Новый подполковник на ППУ сидит за дальним столом напротив Аляски. Отмалчивается. Выглядит он очень молодо, худой, гибкий, темные русые волосы пострижены явно в парикмахерской. Позывной подполковника – Салют.
– Почти Герой России, но не дали, – тихо представляет Прозе нового первого заместителя Аляска.
– А почему?
– В полку были пленные. Павел Игоревич! Познакомьтесь.
Салют молча жмет руку Прозе и рукой указывает на выход.
В столовой подполковник больше молчит, слушает пространные рассуждения Прозы о литературе и цели написанной им книги про десантников.
– У нас сейчас четыре России: Россия воюющая – здесь, Россия тыловая – волонтеры, Россия релокантов-беженцев, эти злобой захлебываются, и Россия, у которой часы 21 февраля прошлого года остановились. – Проза считает нужным пояснить дату, отличную от начала СВО: – Это – день Совета Национальной Безопасности.
Салют облизывает ложку от сгущенки и говорит:
– А моя Россия – это те пятнадцать человек, что со мной в окопе под Дудчанами остались. Вот они и есть Родина.
Собеседники делают по глотку кофе, Салют продолжает:
– А патриоты в тылу с наклейками «Можем повторить!» на машинах бесят. Ты просто постой ночь под дождем, пусть летом, стрелять не будут, просто постой. А потом скажешь: можешь ли ты что-то «повторить» или не можешь? А все эти энтузиасты, добровольцы, футбольные фанаты, мобилизованные, зэки у «вагнеров»… война для них – как уличная драка. А тут еще на подходе можно конкретно по морде получить.
Проза рассказывает историю про украинских фанатов пейнтбола, которые в начале СВО в телеграм-каналах обещали порвать «русню»:
– Их артой раскатали – и всё!
Еще глоток.
– А заключенные у «вагнеров»? Толк есть от них?
Салют оживает:
– Дело не в зэках. Секрет эффективности «Вагнера» – в системе наказаний. Пьяный – в расход! Отказ
