Я прикрыла глаза, не зная, как еще им объяснить то, что для меня важно.
— Я — Ишта, Ас. Меня принял Лес и меня приняла Равнина. Я этого не хотела и не просила. Но раз это случилось, то, значит, расплодившиеся Твари — это моя проблема. Только моя. И решать ее чужими руками — мерзко, брат. Не делать ничего, надеясь, что кто-то решит ее за меня — глупо. А делать вид, что ее и вовсе не существует, как ты мне предложил, попросту низко. Поэтому я не передумаю, Ас. И поэтому не отступлю. Если будет нужно, я начну учиться у других. Если потребуется, я пойду в Рейдану, в Фарлион… да куда угодно! Хоть к рейзерам, чтобы они научили меня управляться с Тварями. Я буду тренироваться. Я буду изучать их. Я буду пытаться искать их везде, где только можно, потому что Твари… — я кинула взгляд, полный отвращения, на мертвую рирзу, — …они чужды этому миру. И они не должны существовать. Это — противоестественно. И это должно быть уничтожено. Так я чувствую. И так я считаю. Твари разрушают этот мир. Они разрушают сами его основы. Они несут с собой хаос, боль, смерть, ненависть. И если я хоть как-то могу это исправить… если мои усилия приведут к тому, что хотя бы на Равнине люди смогут спать спокойно… если хотя бы через сто лет здесь не будут встречаться такие мертвые деревни, как Горечи, где у людей больше не осталось надежды, где они мертвы душой и уже ничего не пытаются сделать… я буду считать, что не зря прожила эту жизнь. И буду считать, что ТАК было правильно. Знаешь, у нас говорят: "делай, что должно, пусть будет, что суждено". Думаю, это тоже правильно. Но если ты не видишь истины и считаешь, что прожить пустоцветом лучше и почетнее, то… знаешь, тогда я буду в тебе сильно разочарована. И предпочту, скорее, умереть в бою с рирзой или кахгаром, чем доживу до старости, а потом начну с горечью понимать, что всю жизнь прожила тупым, нерассуждающим, покорным обстоятельствам, инертным и бесполезным грибом. Такой же неразумной Тварью, как та, которую мы с таким трудом уничтожили.
Какое-то время Тени ошеломленно молчали, а Лин, изумленно округлив глаза, смотрел на меня, позабыв про зажатый в пасти пузырек с "синькой". Я тоже стояла молча, чувствуя страшную опустошенность и какую-то обреченную готовностью просто развернуться и уйти, больше не ощущая за спиной поддержки и уже не ища ни от кого понимания. Однако потом что-то неуловимо изменилось в воздухе. Или же это изменилось что-то во мне самой? Я не знаю. Мне сложно объяснить. Но в какой-то момент мне вдруг снова стало тепло и спокойно, как будто не было этих обидных слов, не было моей спонтанной вспышки, не было никакого отчуждения и не было желания броситься вниз головой с обрыва.
"Ты — удивительная, Гайдэ", — наконец, тихо прошептал Ас, неожиданно без всяких препятствий проходя сквозь виртуальный "экран", приникая ко мне изнутри и сливаясь с моим разумом в каком-то невероятном симбиозе.
"Ты — невозможная", — согласно шепнул следом за ним Бер, обняв меня с другой стороны и точно так же приникнув в жесте полного доверия.
"Невероятная", — со странной улыбкой подошел Ван, протягивая к нам раскинутые в объятьях руки.
"И настоящая", — с необъяснимой гордостью заключил Гор, присоединяясь к братьям и даря ощущение чего-то дикого, невозможного, сумасшедшего, авантюрного, но поистине волшебного и восхитительного.
Я вздрогнула от удивительного чувства собственной цельности, которого никогда прежде не испытывала, но к которому, кажется, стремилась всю свою сознательную жизнь. Глубоко вздохнула, каким-то образом ощущая внутри звенящие от незримой мощи потоки резко возросшей силы. А потом вдруг поняла, что уже не являюсь сама собой в полном смысле этого слова. Потому что именно в этот момент все четыре Тени стали по-настоящему едины и именно в этот момент наши сознания впервые за долгое время по-настоящему слились.
Глава 7
В деревню мы вернулись с рассветом — молчаливые, задумчивые и размышляющие каждый о своем. Раньше никак не смогли: слишком много времени заняло приведение себя в порядок и ожесточенное сдирание с доспеха чужой крови. А потом — пока я обсохла, пока отчистила одежду, пока собралась, пока решила, как поступить с рирзой… в общем, как раз до утра и провозилась.
По Закону, чтобы получить оплату за убитую нежить, охотник (или рейзер) обязан представить старосте доказательства своей победы. К примеру, зуб или клык, клочок шерсти или кусок чешуи. Причем, для каждого отдельного случая "доказательство" было определено заранее, в том самом "Приложении" к Договору. Скажем, если бы нам на глаза попалась тикса, то следовало вырезать у нее три первых когтя и привезти в деревню, а если медянник, то собрать ядовитую слизь и вырвать из пасти хотя бы один клык. Однако не просто так. Не для проформы, потому что уже после этого сам наниматель должен был убедиться, что коготь действительно принадлежит тиксе, и лишь тогда мог спокойно оплачивать работу. Хорошо, да? Но и это еще не все. Потому что затем "доказательство" забиралось старостой, вместе с копией Договора относилось в ближайший город или любое иное представительство рейзеров, где скрупулезно фиксировалось, дублировалось, заносилось в особый реестр. А после этого староста имел полное право требовать от короля компенсацию за непредвиденные траты. Поскольку Его Величество брал на себя содержание рейзеров и Ордена Карающей Длани, поскольку на нем (по Закону) лежала ответственность за каждую пропущенную рейзерами Тварь, то убытки деревне он полностью компенсировал. С энными процентами старосте за беспокойство. Вы скажете: глупо? Дескать, король — прямо бессеребренник какой-то! Ведь скажи кому у нас — не поверят, что такое может быть. Но, поди же ты — Валлион не только стоял на своем месте много веков, не только успешно боролся с нежитью, косяками прущей сюда из Невирона, не только спокойно содержал целую армию воинов, активно сражающихся с Тьмой, не только поощрял помогающей ей в этом добровольцев, но еще и неуклонно процветал. А его король, взявший на себя столь трудные обязательства по защите собственного населения, пользовался здесь заслуженным уважением — как у солдат, так и у простого народа, который на практике ощущал, что монарх не только заботится о благополучии своих подданных, не только честно выполняет свои обещания, но еще и ошибки, что вообще невероятно, признавать умеет. Поэтому без возражений оплачивает услуги наемников, которые успевали разобраться с Тварями до приезда рейзеров или святош. А поскольку даже неграмотные крестьяне понимали, что в каждую деревню рейзеры при всем желании не поспеют и что на каждом углу по роте солдат тоже не поставишь, то относились к помощи простых охотников весьма благосклонно. И получалось, что на борьбу с Тварями в Валлионе были брошены силы не только церкви и весьма внушительной армии, но и самых обычных рубак, которые всегда знали, что за хорошо выполненную работу их ждет адекватная оплата.
Короче, молоток Его Величество. Действенную, надо сказать, политику проводит. Затратную, безумно дорогую, но действенную. Всеми силами закрывает свои границы от Степи и Невирона: и армией, держа ее в постоянном тонусе, и Орденом, сплачивая его, тем самым, с органами власти, и рейзерами, которых тоже щедро поощряли за риск, и разведчиками-Хасами, о которых я пока только слышала, и даже обычными наемниками — из числа тех, кто не боится связываться с мертвяками. Тратятся на это, конечно, бешеные суммы, но зато на территории Валлиона Тварей относительно немного, а крестьяне не боятся селиться даже на окраинах… м-да. Нам бы таких менеджеров на Землю. Может, тогда и Российская Империя бы не развалилась…
Вот такие примерно мысли бродили у меня в голове, когда мы неторопливо возвращались с кладбища. А еще о том, что касательно рирзы никто из нас понятия не имел, какую ее часть надо предоставить старосте, чтобы получить свои кровные денежки. "Приложение"-то мне так и не удалось почитать, поэтому совершенно непонятно, что вырезать — зубы, когти, шкуру, отростки ее головные или вонючую присоску из пасти. Поэтому решили волочь всю, целиком, чтобы не получилось потом, что зазря рисковали. Так что теперь наша команда представляла собой весьма необычное (если не сказать — шокирующее) зрелище: непривычно притихший шейри безо всяких возражений тащил в зубах веревку, которой было обмотана мертвая Тварь, сама Тварь вяло волочилась по дороге, пугая своим жутким видом всех окрестных воробьев. Я сидела в седле, рассеяно скользя взглядом по обочинам, а взбудораженные Тени оживленно обсуждали между собой случившееся.
"…да я понятия не имею, как это вышло!"…
Это, разумеется, Ас.
"…но как будто толкнул кто в спину. Сам даже не думал, что так получится!"
"Ты ж ее едва снова не столкнул в Тень!" — это уже Гор. Странно, что так горячится — обычно он из них самый сдержанный и рассудительный. Чаще всего молчит, наблюдает, оценивает. Говорит мало, но всегда по делу.
