После довольно продолжительной паузы, спросил:
– Я не утомил тебя?
– Нет. Я слушаю тебя внимательно.
– А ты заметила, Женя, что на улицах Солнечногорска нет моповцев?
– Да…, пожалуй, – неопределенно отозвалась я, стараясь припомнить эпизоды нашей с Марой вчерашней прогулки. – И в какой-то момент мне это показалось странным.
– А тут все очень просто. Теперь служивым нет надобности патрулировать улицы. Теперь они это делают, сидя в своих уютных кабинетах. Собственно, всю работу за них делает сеть. А они просто отслеживают свои районы по мониторам мощных компьютеров. Информация передается по-разному. Антеннами, чипами, СЭФами и дронами в том числе. Так что, если что-то где-то происходит, достаточно нажать одну кнопку и передать информацию дежурной бригаде. Спецмашина быстро доставит ее на место.
– А бытовуха… Ну там… домашние ссоры, разборки…
– Я понял. Нет, сейчас таких происшествий не бывает в принципе. Все понимают, чем это чревато. Да и базы для этого уже нет. Ну, а ложные вызовы наказываются жестко. Так что… в этом городе я уже почти год и ни о чем подобном не слышал.
– А сколько же людей служит в МСС и МОПе?
– Настоящей численности офицерского и рядового состава этих министерств не знает никто. Они строго засекречены. Возможно этой информацией владеет ГГ и несколько приближенных к нему людей. Так называемый ВСД (Высший Совет Десяти). Это ГГ поставил когда-то перед айтишниками задачу разработать систему тотального контроля за населением и каждым сантиметром земли. Видимо, он был сильно напуган событиями периода Стабильности, когда люди стали выходить на улицы не только с экономическими требованиями, но и с политическими. Люди желали уже смены власти, а не просто удовлетворения своих базовых потребностей в работе, еде и нормальной жизни.
– Да, я помню. В нашей прессе эти события освещались широко. Было страшно смотреть на то, как подавлялись протесты. Так, как ты оказался в Неверске? – напомнила я Ныркову свой первый вопрос.
– После опытов над людьми… – начал Серега, осекся и горячо продолжил: – Пойми, Женя, я совсем не горжусь тем, что принимал участие в этом. После опытов над людьми по вживлению наших чипов, а мы не могли использовать импортные из-за секретности, и попыток через СЭФы влиять на сознание людей, я начал выражать недовольство. Меня один раз предупредили, потом еще пару раз. В последний раз предупредили так, что я оказался в больнице. После этого я заткнулся надолго. Я знал, что мне подыскивают замену. И когда подходящий человек нашелся, меня убрали. И еще хорошо, что не в ЛК и не в тюрьму, а просто отправили на пенсию подальше от глаз ГГ. Я встречался с ним несколько раз, поэтому меня не закрыли, а перевели в Средние и сослали сюда. Но дали квартиру и пенсию, как всем Средним в 120 талеров. Если перевести в доллары, то это ровно сотня получается.
– Так как ты живешь на эти деньги?
– Как все. А что мне надо одному-то? Ни-че-го.
– А семья?
– Семья осталась в Столице. Жена, теперь уже бывшая, скоро выйдет замуж за какого-то шишкаря из концерна «ЭЛЛИ». А детей я успел отправить учиться в Иконию. У меня ведь еще и сын есть. Дети живут в Олигарске с тещей и тестем.
За разговором мы не замечали, как время неумолимо бежит вперед. Солнце начало припекать по-летнему и не верилось, что сейчас сентябрь. Я скинула куртку и взглянула на свой поплавок. Да, определенно, мне не везет в рыбной ловле. Хотя…
– Тетя Женя, тетя Женя! Что вы сидите? Вы не видите, что у вас клюет? – услышала я звонкий голосок Лады, которая пробиралась к нам сквозь заросли ивняка.
Я подхватилась с места и дернула удочку. На конце лески, проглотив наживку, болтался маленький пескарик.
– Вот улов, так улов, – громко заржал Серега. – Поздравляю, Женя, теперь ты настоящая рыбачка.
– Да ну тебя, – я улыбнулась. – С таким уловом Пашке лучше на глаза не показываться. Засмеет.
– Лиха беда начало, тетя Женя, – как-то по-взрослому серьезно высказалась девочка и мы с Сергеем чуть не повалились на землю от смеха.
Ладушка сначала хотела обидеться, но потом захохотала вместе с нами.
– А давайте, выпустим его, – предложила младшая Гольская, наблюдая, как Нырков снимает рыбешку-неудачницу с крючка.
– Конечно, милая, непременно отпустим его домой, – поддержала я девочку и приказала: – Серега, выпускай!
Нырков встал у самой кромки воды и опустил руки в ее спокойные воды. Довольная Лада проследила глазами за уплывающим пескарем и сказала:
– Я ведь пришла за вами. Мама уже готова уху варить. Она ждет ваш улов. А если бы вы видели сколько папочка рыбы наловил, вы бы удивились! Папино ведро полное, не то что у вас.
Я заглянула в свое пластмассовое ведерко. На его дне одиноко отдыхал упитанный карась.
16.
Часам к двенадцати наша уха была готова. Гольский, вне всяких сомнений, оказался лидером по части ловли рыбы. Он хвастался своим уловом и, посмеиваясь, подтрунивал над нами, менее удачливыми рыбаками. Пашка предложил моего карася засолить, высушить и сохранить на память о сегодняшнем дне. А я ответила, что заберу бедолагу домой и буду демонстрировать его всем желающим, если таковые, конечно, найдутся.
Мы шутили и дурачились словно подростки, вырвавшиеся на свободу из-под опеки строгих родителей. И на полную катушку использовали эти драгоценные часы безмятежности и покоя, предоставленные нам судьбой. Я очень хотела, чтобы таких счастливых мгновений в моей жизни и жизни моих друзей было как можно больше.
Прихлебывая ароматную уху, я жмурилась от удовольствия. Я думала о том, что, когда вернусь домой, обязательно приготовлю уху детям и мужу. Причем собственноручно. И поведаю им о своем путешествии в Элитарию в самых радужных красках. Не скрою, что под этот наваристый и благоухающий специями суп, я бы выпила грамм пятьдесят водочки. Но наши мужчины не пили и нам с Марой не предлагали. Про себя я почему-то решила, что еще полдень и мы традиционно, как это делали во времена моего детства почти все рыбаки, отметим отличную рыбалку позже, вечером, чтобы не пить на жаре. Но я ошибалась, у Павла и Ныркова были совсем другие планы.
После обеда Мара с дочерью принялись собирать посуду, мужчины о чем-то беседовали, расположившись в теньке, а я пошла к реке.
Конечно, я предложила девочкам свою помощь, но Мара остановила мой благородный порыв. Она настояла на том, чтобы я расслабилась и позволила себе роскошь отдохнуть от привычных женских хлопот. Мне как-то неудобно было сказать, что все заботы по моему дому уже давно лежат на
