попрощалась с Дмитрием Семеновичем, который вышел подбросить дров в печь. Отец прочитал лежащее рядом с Ольгой приглашение, удивленно хмыкнул.
– Неужели получше девушки не нашел? Он абсолютно не подходит нашей Шурке. Уж на что я их обоих знаю, а ты чего?
– Вот, даже Шурка, у которой выйти замуж не было никаких шансов и то выходит. И выходит по любви, – пробубнила Ольга, так и не поднимая головы, потом, подумав, прибавила, – ну если не по любви, так хотя бы по симпатии. Она вон как за ним убивалась, только он приехал.
– Димка всегда был к ней равнодушен, и вдруг – свадьба! Вот так Емельянов, вот так удивил!
– Людка тоже вышла за своего любимого Мейдзи, а я, наверное, никогда не буду уверена со своим любимым человеком.
– Это ты о Дегтяреве что ли? Честно сказать, я думаю, ты его наешься и бросишь.
– Папа, прекрати! Я знаю, что ты его не любишь.
– Что же он девица красная, чтобы мне его любить.
– Хватит, – Ольга вышла
ГЛАВА 3
Свадьба
В просторной светлой кухне у потрескивавшей дровами печи сидит Димка и объясняет своему давнему другу, который вместе со своей женой приехал на свадьбу.
– Сначала сватовство, потом рукобитие, затем смотрины. Далее мальчишник и только после – свадьба. Понятно?
– Зачем так много? – не понял друг, – Сватовство, рукобитие, смотрины – это не одно и то же?
– Нет, Санек, – устало воскликнул Димка, – я опять объясняю, что сватовство – это когда мы! приезжаем к ним! и спрашиваем, отдадут ли они мне в жены свою дочь или нет. Причем едут кукиш целовать только сваты. Меня там быть не должно.
– Что целовать?
– Кукиш! Кукиш трижды целовать! ты что никогда не слышал о подобном?
– Нннет, – заикаясь говорит друг, – нас там хоть бить не будут каким-нибудь поленом по голове?
– В общем, слушай, как тут проходит сватовство. Я говорю вам, где живет невеста, а то вам, гадам, все равно, где напиться. Когда сваты идут по деревне, на улицы выходят местные девки и норовят вас затащить каждая к себе в дом. Вы должны стойко оборонятся и идти к дому невесты. Первым делом дядя Степа поднесет вам под нос кукиш, и вы должны будете его трижды поцеловать, и проговорить: «у вас товар, у нас купец».
– Позволь, а если кукиш этот будет грязный?
– Ничего он не будет грязный, – злился устало главбух, – ты знаешь вообще, что это такое – кукиш?
– Ну болванка какая-нибудь…
Димка даже смеяться не мог.
– Ты сам как болванка! Кукиш – та же самая фига.
– Аааа, – протянул Александр, – так, понятно, что дальше?
– Они, то есть родители невесты, будут говорить, что невеста дескать убогонькая, хроменькая. Но вы берете такую, какая она есть. После достижения компромисса со сватами, отец ее выкатывает бочку пива и начинает пить сам и вас угощает. Все это сватовство, то есть договариваются посторонние, а невесту и жениха не трогают. Понятно?
– Это значит, мы только спрашиваем родительское согласие, так сказать, благословение.
– Да, Александр, вы делаете удивительные успехи!
– А рукобитие?
– Это после. Сначала смотрины. Мы приходим к невесте в дом и смотрим, какая из невесты получится хозяйка. Понятно?
– Это как?
– Мать невесты демонстрирует нам ее рукоделия, домотканые рубахи, вышитые рушники, как накрыт стол невестой и как блюда ей приготовлены. Ее самой на смотринах быть не должно. Понятно?
– Ага.
– А потом рукобитие. Они довольны мной, мы довольны ими. Садимся за стол и бьем по рукам, то есть договариваемся о свадьбе, материальных расходах, месте, времени и так далее. Понятно?
– Теперь да.
– Отлично.
* * *
Свадьбой руководили, как это водится в Енисейце, старые умудренные опытом женщины. Вот и теперь за дело взялась бабка Стюрка Шапошникова, которую в деревне все почему-то побаивались, но и уважали. Она знала все приметы, предсказывала урожайные, неурожайные годы, различные природные катаклизмы. Прежде, чем молодые отправились в сельсовет на роспись и обмен кольцами, Димка и Шурка трижды обошли специально приготовленные очаг.
– Отныне огонь любви должен гореть в ваших сердцах! – зычным голосом сказала бабка Стюрка, бросая в огонь какую-то траву, отчего огонь ярко вспыхивал и разносил приятный запах. Потом бабка Стюрка взяла в пригоршню воды и начала окроплять головы брачующихся. – Вода родниковая! Вода чистая, природная! Так пусть и любовь ваша друг к другу будет как этот родник – чистой и живительной.
Потом, когда молодые сели в украшенную лентами и цветами повозку, лошади тронулись, бабка Стюрка первая затянула старую свадебную песню:
Не было ветру, вдруг навенуло,
Не было гостей, вдруг наехало.
Полон двор, полна горница.
Наступили на новые сени,
Обломили сени новые,
Раздавили чару золоту,
Упустили соловья из саду.
Восплакала свет Александрушка:
Тут Шурка подхватила красивым чистым голосом:
Свет-то мои сени новые!
Свет-то моя чара золота!
Свет-то мой соловей во саду!
Кто же меня равно будет будить станет?
Рано будить, поздно утешать?
Ей ответил Димка, и Ольга поняла, что не даром Емельянов ездил по городам советского союза с ансамблем. Голос у него был сильный и очень красивый.
Да я у тебя соловей на руке!
Я у тебя, Дмитрий Иванович!
Я тебя стану рано будить,
Я тебя стану поздно утешать!
Ольга заслушалась их красивым исполнением и не заметила, как Лешка сменил Ленку подле нее.
– Когда же мы с тобой споем эту песню? – спросил он у Ольги. – Смотри уж на что Шурку честили: она такая, она сякая, душа пропащая. А вперед тебя, умной да красивой замуж пошла, да еще за кого! Не какой-нибудь Федька тракторист, сам Дмитрий Иванович Емельянов!…
– И что?! – перебила его пыл Ольга, холодно окинула взглядом склонившегося Лешку.
Она еще была на него зла за те обвинения, с которыми он тогда накинулся на нее. Ольга не могла позволить подобного обращения с собой.
– Ничего, – также холодно ответил Дегтярев.
Когда брачующиеся начали меняться кольцами, Димка никак не мог надеть колечко Шурке на палец. В итоге, колечко упало и покатилось к близстоящему. Это был Лешка. Он остановил ногою кольцо, поднял и отдал обратно Димке. По гостям прошел суеверный шепот: «Не будет счастья у Димки, – быстро прошептала Ленка. – Лешка все заберет». Когда выходили из сельсовета, Лешка помог Ольге забраться в повозку и, усевшись рядом, предложил:
– Ольга, выходи за меня!
Лебедева ошарашенно глянул на Лешку, потом рассмеялась, но руки не отняла. После того как все расселись за праздничным столом, Дегтярев сказал:
– Ну что, молчание – знак согласия, и я хотел бы выпить именно за это молчание!
Ольга так
