Не буду дальше останавливать ваше внимание на том, что разговор велся на латыни, Глюк и Сквозняк беседовали напрямую, а я использовал Глюка в качестве переводчика.
Перед тем, как нас пустили к Кощею, я сказал Дятлу:
— Мне необходимо проверить одно предположение, быть может бредовое. К тому же отсюда еще надо будет выйти. Я знаю, ты умеешь убеждать клювом. Может быть, придется его применить. Сможешь?
— Несомненно. Только когда это понадобится, некогда будет разговоры разговаривать.
— Я просто скажу: "Фас!"
— Заметано.
— Что ты затумал, Ифан?
— Увидите.
Мы вошли в то самое помещение, где на видеозаписи Кощей распекал своих министров. Повинуясь движению кощеевой руки, охранники и свита вышли из комнаты. Он сам обратился к нам, не поднимаясь с места:
— Итак, господа, его светлость князь Остромысл просил меня принять вас, причем без лишних свидетелей. Просьба довольно необычная, как видно, он хочет таким способом сообщить что-то важное. Я вас внимательно слушаю.
— Ваше императорское величество, в последнее время хозяйство Княжества Московского терпит большой урон в результате злонамеренных действий извне.
— Сочувствую, но я здесь причем?
— У нас имеются веские основания подозревать Вас в нанесении этого урона.
— Ха! Это даже интересно. Позвольте спросить, с этим заявлением вы выступаете как частные лица или тоже от имени и по поручению князя?
— От имени. Нас уполномочили заявить протест и потребовать возмещения причиненных убытков.
— А есть ли у вас доказательства? И учтите: ваши жизни в ваших руках. Вы нанесли мне серьезное оскорбление, и так просто сносить его я не намерен.
— К сожалению, есть, и мы их Вам предъявим, если позволите.
— Позволю. У вас пять минут на это.
Мы могли бы пройти вместе с Кощеем по коридорам, виденным мной в нашем файле, но вряд ли он допустил бы до этого. Поэтому я сотворил дверь прямо в его потайную комнату и жестом подозвал его.
Увидев интерьер за дверью, он изменился в лице. Вновь та же метаморфоза: от спокойной уверенности в себе — к истеричной неуравновешенности. Поразительно, как легко его выбить из колеи! Либо он — искусный актер, либо моя гипотеза не так уж далека от истины, как это ни невероятно в этом благополучном мире.
Не дав ему опомниться, я прошел внутрь потайной комнаты, Глюк кинул мне апельсин из вазы на столе, я пустил его по экрану компьютера и через сеть соединился с Лешим, который уже подключился к моему компьютеру и послал по сети наш заветный файл. На его пересылку ушло минуты полторы, в течение которых Кощей начал постепенно оживать, но не успокаиваясь, а наоборот впадая в истерику:
— Я не знаю, кто вам указал путь сюда, и знать не хочу! Я с них со всех шкуру спущу! А с вас — первыми!
Мне даже было его жалко. Он кричал, оскорблял нас, но кричал-то от страха, не нужно было обладать медицинскими познаниями Ежи, чтобы это заметить.
— Успокойтесь, Ваше величество. Соблаговолите лучше взглянуть.
И я перелистнул сразу на то место видеозаписи, где он сидел за вот этим самым компьютером.
Кащей как-то сразу съежился, задрожал, а в глазах уже не было разума — одна звериная злоба. Я тихо сказал Дятлу "Фас." Он снялся с моего плеча, сделал боевой разворот, заходя на цель — кощееву лысину — как Су-35 на демонстрационном полете в Ле-Бурже, как вдруг Кощей захрипел, схватился за горло и повалился на пол.
Ежи склонился над ним.
— Что с ним? — воскликнул Дятел.
— Обморок. Жить будет.
— Та уш, хотелось бы. А то объясняться тут…
Я подошел к Кощею и задрал ему рукав до локтя.
Так я и думал! На его руке не было живого места от следов инъекций. Как в сказке: жизнь Кощея — на острие иглы…
— Что это? — спросили все трое разом.
— Ничего особенного, во всяком случае для моего мира, хотя от этого не менее страшно. Он — наркоман.
— Это как это?
— Подержи его немного в отключке, Ежи. Сейчас расскажу.
Я вкратце объяснил друзьям, что такое наркомания в медицинском и социальном плане. Мой рассказ был неполным, не больше того, что я сам знал, слава Богу, лишь понаслышке. Но Ежи по своей части понял.
Я не знаю, что такое Сквозняк делал с Кощеем, но провозился он около часа. Со стороны это выглядело, будто между его руками, совершавшими над телом Кощея замысловатые пассы, и собственно телом проскакивали высоковольтные разряды, потом оно засветилось каким-то мерзким желто-зеленым светом. Оттенок свечения постепенно начал меняться, медленно проходя через весь спектр, пока не дошел до чистого василькового, и погас.
Сквозняк обессилено сполз по стене и с полчаса сидел прямо на полу, ловя воздух широко открытым ртом. Я сунул ему в руку гроздь винограда из вазы на столе Кощея в приемной зале. Поблагодарив меня одними глазами, он стал медленно жевать виноград.
До меня постепенно дошло, что в двери кто-то ломится. Оказывается Глюк додумался заговорить все входы и выходы, чтобы Ежи никто не мешал.
Кощей застонал и пошевелился. Мы с Глюком усадили его на его трон, где он начал приходить в себя.
— Что вы со мной сделали? — еле слышно спросил он.
— Ничего плохого. Как Вы себя чувствуете? — участливо осведомился Дятел.
— Сил нет. Но легкость какая-то… Будто освободился от груза.
— Вы и освободились, — подал голос Сквозняк из угла, — Радуйтесь, что Иван сумел догадаться, что с Вами такое.
— Что именно Вы себе кололи? — спросил я, — Деньги переводили, я смотрю, в Бангкок. Кокаин? Героин? Какую-нибудь синтетику?
— Героин… — отозвался Кощей даже прежде, чем Глюк перевел вопрос, потом с ужасом посмотрел на меня.
— Вы оттуда? — спросил он.
— Оттуда, да не от тех, не бойтесь. Как Вы на них вообще вышли? Или они до Вас добрались? С чего началось?
— Мне интересно было иногда совершать вылазки в ваш мир. Ради острых ощущений. Он так не похож на наш. Интереснее всего — места темные, грязные, неспокойные. Эдакая игра в поддавки с судьбой. Дело было в Гонконге. Как-то раз на улице ко мне подошел человек и предложил. Я заинтересовался, просто так, ради любопытства. Я не знал, что можно привыкнуть так быстро, вот и оказался на крючке у торговцев. Цену задрали неимоверно… Я переводил деньги, потом приходил в определенное место, в порту, около парома. Они не знают, откуда я взялся, хотя, кажется, начали догадываться, что со мной не все так просто. Слишком уж необычно я с ними расплачивался. Может быть, они захотят меня убить на всякий случай. Но сюда им не добраться. Я каждый раз закрывал проход за собой.
— И правильно делали. Денег уж не вернешь, но хоть больше они от вас не получат.
— Да, пожалуй. Только как я теперь проживу без обычной дозы?
— Не беспокойтесь, — ответил Сквозняк, — Вам она больше не понадобится. — XI-
Кощея будто подменили, но не сразу, а после того, как он почувствовал, что не почувствовал тех мучений, которые несло промедление с очередной инъекцией. Теперь он был сама любезность, причем совершенно искренняя. А вот его охрана едва нас не растерзала, когда Глюк открыл двери. Если бы не отменная реакция Кощея, не читать бы вам сейчас этих строк. Он успел остановить своих гвардейцев. Не знаю, что он им наговорил, я по латыни не понял, хотя Глюк и Сквозняк покраснели и опустили очи долу, но после его слов нас опять едва не растерзали, но уже на сувениры. Один Дятел спасся, взлетев под потолок, и оттуда изводил нас, комментируя происходящее, будто вел спортивный репортаж.
— Только дайте мне добраться до этого пестрого, я ему шею сверну! в сердцах воскликнул Ежи, попутно обмениваясь очередным рукопожатием.
— Оставь мне немножко, — попросил Глюк, вырываясь из десятка рук, порывавшихся его качать, наверное, как самого легкого, несмотря на портфель.
— Поймайте сначала! — парировал Дятел.
Конечно, мы его не поймали. Просто не было ни сил, ни желания за ним гоняться, когда мы наконец ввалились в гостиницу, буквально измочаленные бурным изъявлением симпатий кощеевой свиты.
Что ж, больше здесь делать было нечего, но Кощей был навязчиво гостеприимен. Между прочим, он вообще-то совсем не похож на то воплощение зла, которое выведено в сказках. Как я понимаю, он прошел ту же эволюцию, что и Баба-Яга, а изображенные в сказках события тысячелетней давности как раз приходились на тот период, когда он активно расширял свою империю, пользуясь теми методами, что были тогда в ходу.
Мы прожили у Кощея почти месяц, облазили все руины, загорели до черноты на пляже, благо начался купальный сезон. Хорошо, что я догадался в первый же вечер после исцеления Кощея отбить по сети депешу Лешему и князю.
В конце концов нам удалось-таки вырваться из Трои, едва ли не с боем. Очень уж Кощею не хотелось нас отпускать, так что пришлось пообещать ему, что мы приедем на будущий год, только немного позже, когда будет больше фруктов. А почему и не дать такое обещание? Ведь отдыхать там действительно здорово. Кто отдыхал, скажем, на Тенерифе, может себе представить, хоть и приблизительно.
