Дело в том, что две недели назад Леший отправился куда-то на Кавказ, навестить местного коллегу. Что-то там изобрел по части системного программного обеспечения один тамошний парень по имени Гоги Камикадзе, вот Леший и поехал посмотреть. Вы, конечно, будете смеяться, но до самых недавних пор от него — ни слуху, ни духу. Мы все, разумеется, понимаем, на Кавказе народ гостеприимный, но никак не сообщить о себе, даже письмо по сети не послать — это на Лешего было мало похоже.
— Об что он там делает — это вы-таки сами же у него спросите, когда до него доберетесь.
— Что значит: когда доберемся? — удивился я.
— То и значит. Депеша от него пришла. Вас зовет. Больше всех ему там нужны Иван с Хайнером, но приглашает и Ежи за компанию.
— С чего это вдруг мы ему понадобились?
— Да он-таки сам не смог разобраться, что там наваял этот Камикадзе. Бился, бился, но не понял, вот и зовет вас.
— Понятно. А куда конкретно ехать? — спросил Сквозняк.
— Да вы почитайте сами. Что мы в испорченный телефон играем, в самом деле, — резонно предложила Лена.
Письмо практически не содержало новой информации по сравнению с той, что пересказали нам Лена и Баба-Яга. В сетевом адресе отправителя значилось: Кахетия.
— Это где ф лесах много диких обезьян? — уточнил Глюк.
— Нет, обезьяны — это в Абхазии, — разъяснил я. Обезьяны там появились из моего мира, улепетывая в 1992 году из Сухумского питомника.
— Вы, конечно, попытаетесь улизнуть без меня? — вздохнула Лена.
— Попытаемся, родная, — ответил я, — И вот почему: когда мы летели в Трою, мы представляли себе, какое время займет поездка. А сейчас пойди угадай, сколько мы там проболтаемся. Да и князь Остромысл вряд ли снова даст нам ступы.
— Я-таки не понимаю, зачем ступы, когда есть моя куроножка?!
— Ваша что? — переспросил я.
— Избушка на курьих ногах. Тебе какие сказки в детстве рассказывали?
— Разные…
— Ну так должен же знать.
— А вы-то сами где жить будете? — все-таки чувствовалось, что я пока еще не очень здесь ассимилировался, спрашиваю, по-видимому, об элементарных вещах. Но ведь и то верно, что она меня пока в гости не звала, даром, что Ленина бабушка.
— А то я сейчас в ней живу. Вы-таки не беспокойтесь. Поезжайте, и без Лешего не возвращайтесь! — II-
Вот так и получилось, что уже на следующее утро мы тряслись в тесной избушке по Звенигородскому тракту к Москве, чтобы от нее по Большой Ордынской дороге направиться на юг. Я вполне понимаю Бабу-Ягу, которая в избушке не живет, ибо она была размером где-то с железнодорожное купе. Нам пришлось разместить в ней койки в два яруса и ограничиться минимумом вещей. Фактически, мы взяли с собой только портфель Глюка и компьютер, подключенный в местную сеть. Все-таки хорошо, когда для этого не нужны провода! И очень хорошо, что среди предоставляемых сетью услуг оказалась возможность навигационного обеспечения. В технологическом мире для этого нужен радиомаяк, связь через систему спутников, которые определяют твои координаты. Здесь всех этих причиндалов не требовалось. Мы получили подробную карту, на которой был обозначен оптимальный маршрут с учетом существующих дорог (предлагалось обогнуть Кавказский хребет с запада, дальше двигаться по взморью до Колхиды, и по южным предгорьям Главного Кавказского хребта пересечь с запада на восток практически всю ту территорию, на которой в нашем мире располагается Республика Грузия, а здесь — с десяток небольших княжеств, находящихся в полувассальной зависимости от Великого Царства Армянского), и отмечалось наше положение. Система только что сама не рулила.
Едва избушка свернула на Ордынскую дорогу, мы увидели «голосующего» на обочине маленького зверька, явно представителя лесного народа. Почему не подвезти человека?
— Общий привет! — провозгласил он, перевалившись через порог. Маленький, кругленький, он распространял вокруг себя такой сумасшедший аромат сдобы, что не узнать его было невозможно. Колобок, собственной персоной. В руках он держал узелок, в котором угловато побрякивали какие-то железки.
— Далеко путь держите? — дружелюбно осведомился он.
— В Закавказье.
— Ого! А я поближе собрался. К сестрице Аленушке, на именины.
— И как, успеешь не зачерстветь?
— Как-нибудь. Здесь вы подвезете, там — еще кто. Так и доберусь.
— А где она живет? — спросил я. Вдруг и наш путь мимо нее лежит? Глядишь, и покормит, в благодарность за доставку Колобка. При его запахе кроме еды ни о чем другом думать положительно невозможно.
— Здесь, неподалеку. Верст двадцать прямо по тракту, а там по лесной дороге — рукой подать.
— Так мы же тебя и довезем.
— Спасибо, а то тащить эти железки… — Колобок указал на свой узелок.
— А что это? — поинтересовался Глюк.
— Да запчасти, для братца Иванушки. Дед просил передать.
Колобок развернул тряпочку. В свертке довольно неожиданно оказался распредвал и комплект свечей зажигания. Откуда они здесь, а главное зачем?! Ведь в этом мире автомобилями не пользуются, по крайней мере в славянских странах, таких, как Княжество Московское, это я знал точно. Хотя в Берлине я пару — тройку видел. Ладно, лучше потом его самого спрошу. Может, он тоже не местный? Вряд ли, тем более что в нашем мире он в качестве сказочного персонажа известен уже не одну сотню лет, и наверняка заведомо дольше, чем автомобиль как таковой. Н-да, как говорится, без поллитры не разберешься. Мое любопытство разгорелось не на шутку.
— Здесь налево, — сказал Колобок, когда мы через несколько минут дружелюбной болтовни наконец достигли нужного перекрестка.
Некоторое время пришлось простоять, пропуская разномастный встречный транспорт. Состав его настолько любопытен, что достоин отдельного описания. Эквивалентом легковых автомобилей служили, по-видимому, всевозможные здания на курьих ногах. Строительный материал, размеры и число ног сильно варьировались, от простейшего сруба с одним окошком, крытого дранкой, как у нас, или даже соломой, на одной паре ног, до солидных каменных сооружений с числом этажей достигавшим пяти, фасадом шириной саженей семь, только-только чтобы вписаться в ширину дороги, многочисленные конечности которых шагали, так сказать, по отделениям, на одного взводного дистанции. Судя по вывескам на фасадах, так осуществлялось регулярное пассажирское сообщение. Для перевозки грузов использовались экипажи, конструкция которых уже не покажется вам неожиданной: большие дровни, запряженные самоходными русскими печками.
Вскоре нам удалось-таки свернуть налево, на узкую просеку в лесу. Через пару минут показалось поле, окружавшее уединенный хутор. Во дворе сестрица Аленушка, обливаясь слезами… мыла машину. Мыла непонятно зачем, ведь старенький «Запорожец», самой первой модели, которую в нашем мире в шоферской среде называют «горбатый», и без того буквально сиял оранжевой краской и хромированными молдингами, разгоняя серость осеннего дня.
Чавкая ногами по раскисшей дороге, наша избушка зарулила на двор под удивленным взглядом хозяйки. Я вполне понимал ее удивление: представьте себе, как к вам на дачный участок вдруг заезжает машина, которую вы впервые видите, а в ней — какие-то незнакомые люди! Назревавшую напряженность сняло появление Колобка, которого явно ждали.
— Здравствуй, Аленушка. Бабушка с дедушкой просили передать тебе поздравления с именинами. Как Иванушка?
— Спасибо, Колобок. Ванюша, вроде, ничего, только вот завести третий день не могу. А кто это с тобой?
— Они меня подвезли. Вот такие парни, — Колобок поднял большой палец, — кстати, один из них — из технологического мира, между прочим, тоже Иван. Он и посмотреть может, что там стряслось.
Я был несколько смущен, ведь вдруг оказалось, что я представляю уже не сам себя, а весь наш мир. Я, правда, не совсем понял, что с моим тезкой.
— Я, конечно, могу посмотреть машину. Только Ваш братец не мог бы рассказать более подробно, как эта неисправность проявляется, просто чтобы время не терять.
Я тут же пожалел о своих словах, ибо Аленушка вдруг залилась слезами. Видно, я сморозил какую-то бестактность. Только вот какую? Алена проговорила сквозь слезы:
— Не может он рассказать…
— Простите, пожалуйста. Я не хотел Вас обидеть. А что с ним случилось?
Не надо было этого говорить, по крайней мере сейчас. Опять слезы ручьем…
— Покажи да покажи ему, как у вас там люди живут… Говорила ему: не пей из колеи… А он… А сейчас вот не заводится…
До меня, наконец, дошло. Носорог я толстокожий! От стыда я был бы рад провалиться сквозь землю, к тому же после осенних дождей это вряд ли составляло большого труда.
— Извините, прошу Вас. Я же не знал…
— Да, я понимаю. Так Вы его посмотрите?
