— А слоны у них были? — спросил Сэм, забывший про свой страх из-за стремления услышать что-нибудь новое о чужих краях.
— Нет, никаких слонов. Что такое слоны? — спросил Горлум.
Сэм встал, заложил руки за спину (как он всегда делал, когда "читал поэзию") и начал:
Как мышь, сер мой бок,И, как дом, я высок.Нос — как большая змея.И тяжко вздрагивает земля,Когда я топчу траву.Деревья трещат, когда я иду,Шевеля большими ушами,Жизнь свою я не мерю годами.Могучая поступь окрест слышна,На землю я не ложусь никогда,Даже когда умру.Слоном себя я зову.Тварей прочих крупнее,Больше, выше, старее.Если увидишь меня ты,Никогда не забудешь меня ты.Но если не видел меня ты,Никогда не поверишь в меня ты,Хоть старым слоном себя я зовуИ никогда не лежу.
— Это, — сказал Сэм, когда окончил декламировать, — стихотворное предание, которое есть у нас в Хоббитании. Может быть, вздор, а может, и нет. Но у нас, знаешь ли, тоже есть легенды и рассказы про юг. В прежние дни хоббиты время от времени отправлялись попутешествовать. Не то чтобы все из них вернулись, да и не всему, что они рассказывали, можно верить: как говорится, пригорянские россказни, это тебе не то, что проверенные ширские сплетни. Но я слышал истории о большом народе из далёких южных стран. Мы называем их темноликими, и говорят, что в бой они отправляются верхом на слонах. Они ставят на спины слонам дома, башни и всё такое, а слоны бросают друг в друга скалы и деревья. Поэтому когда ты сказал "люди с юга, все в красном и золоте", я и спросил "были ли у них слоны?", потому что если они были, я обязательно поглядел бы, рискованно это или нет. Только теперь-то я вряд ли когда-нибудь увижу слона. Может быть, таких зверей и вовсе не нет, — вздохнул он.
— Нет, никаких слонов, — снова повторил Горлум. — Смеагорл не слышал о них. Он не хочет увидеть их. Он не хочет, чтобы они были. Смеагорл хочет уйти отсюда и спрятаться где-нибудь понадёжнее. Смеагорл хочет, чтобы хозяин пошёл. Славный хозяин, хочет ли он идти со Смеагорлом?
Фродо встал. Несмотря на все свои заботы, он невольно рассмеялся, когда Сэм отбарабанил старые стихи про "Слона", которые читались вечерком у камина, и смех освободил его от колебаний.
— Хотел бы я, чтобы у нас была тысяча слонов с Гэндальфом на белом слоне во главе, — сказал он. — Тогда, возможно, мы и проложили бы себе путь в эту злую страну. Но у нас их нет, только собственные усталые ноги, и всё. Ладно, Смеагорл, третий раз может оказаться самым лучшим. Я пойду с тобой.
— Добрый хозяин, мудрый хозяин, славный хозяин! — в восторге кричал Горлум, обнимая колени Фродо. — Добрый хозяин! Тогда отдохните сейчас, славные хоббиты, отдохните в тени камней, поближе к камням! Лежите тихонько и отдыхайте, пока не уйдёт Жёлтое Лицо. Тогда мы сможем быстро уйти отсюда. Мы должны быть мягки и быстры, как тени!
Глава IV
О травах и тушёном кролике
Оставшиеся несколько часов дневного света они отдыхали, перемещаясь в тень по мере движения солнца, пока, наконец, от западного края долины не протянулись длинные тени, и тьма заполнила всю ложбинку. Тогда они немного поели и сделали по нескольку глотков воды. Горлум не ел ничего, но радостно принял воду.
— Теперь скоро будет ещё, — сказал он, облизывая губы. — Хорошая вода стекает ручьями к Великой Реке, славная вода в тех местах, куда мы пойдём. Может быть, Смеагорл добудет там и еду. Он очень голоден, да, горрлум!
Он прижал обе длинные плоские ладони к запавшему животу, и его глаза засветились бледным зелёным светом.
Сумерки совсем сгустились, когда они наконец тронулись в путь, прокравшись по западному краю долины и растворившись, словно призраки, среди камней вдоль обочин дороги. Луна всего три ночи как шла на убыль, но она не могла показаться над горами раньше полуночи, поэтому первые ночные часы были очень тёмными. Высоко на вершине Башен Клыков тлел одинокий красный огонь, но не было ни видно, ни слышно других признаков неусыпной охраны Мораннона.
Многие мили этот красный глаз, казалось, наблюдает за тем, как они бегут, спотыкаясь на голой, каменистой земле. Они не отважились идти по тракту, а держались слева от него на небольшом расстоянии, стараясь не уклоняться далеко от его курса. Наконец, когда ночь успела состариться и они уже устали, потому что сделали лишь одну короткую остановку, глаз уменьшился до маленькой огненной точки и затем исчез: они обогнули тёмное северное плечо предгорья и направились к югу.
Ощутив странное облегчение на душе, они опять отдохнули, но недолго. По мнению Горлума, они двигались недостаточно быстро. По его подсчёту от Мораннона до перепутья над Осгилиатом было около тридцати лиг, и он надеялся покрыть это расстояние за четыре перехода. Так что вскоре они снова пробирались вперёд, пока над обширными серыми пустошами постепенно не забрезжила заря. К этому времени путники одолели почти восемь лиг, и хоббиты не могли ступить ни шагу дальше, даже если бы и посмели.
Усиливающийся свет явил перед ними край уже не такой пустынный и разорённый. Горы по-прежнему грозно маячили слева, но совсем рядом с собой они разглядели южный тракт, который теперь постепенно склонялся к западу, отходя от подножия чёрных холмов. За ним лежали склоны с тёмными деревьями, похожими на дождевые облака, но путников окружала лохматая пустошь, поросшая вереском, ракитником, кизилом и другими кустарниками, которых они не знали. Там и здесь виднелись купы высоких сосен. Несмотря на усталость, сердца хоббитов опять немного приободрились: воздух был свеж и благоуханен и напомнил им верховые равнины далёкого Северного удела. Было очень приятно получить передышку, пройтись по стране, которая оказалась под господством Чёрного Властелина всего несколько лет назад и ещё не полностью пришла в упадок. Но они не забыли ни грозящей им опасности, ни Чёрных Ворот, которые были ещё слишком близко, хоть и прятались теперь за мрачными высотами. Они осмотрелись в поисках убежища, где можно было бы укрыться от злых глаз, пока длится день.
День тянулся тревожно. Они лежали глубоко в вереске и считали медленные часы, в течение которых внешне мало что менялось, ибо они всё ещё оставались под тенью Эфель Дуата, и солнце было в дымке. Фродо временами глубоко и мирно засыпал, то ли доверяя Горлуму, то ли слишком устав, чтобы тревожиться из-за него, но Сэму с трудом удавалось хотя бы задрёмывать, даже когда Горлум вне всяких сомнений погрузился в глубокий сон, храпя и дёргаясь в своих таинственных сновидениях. Быть может, ему мешало заснуть не столько недоверие, сколько голод: он давно уже тосковал по хорошей домашней еде, так сказать, о чём-нибудь "горячем в горшочке".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
