— Давайте поищем, где залечь, — предложил он. — Вниз не стоит. По мне, так лучше повыше.
Чуть выше озера они нашли густую тёмно-бурую куртину прошлогоднего папоротника, а дальше шли густые заросли темнолистых лавров, которые карабкались по крутому склону, увенчанному старыми кедрами. Они решили расположиться здесь на отдых и провести тут весь день, который уже обещал ясным и тёплым. Отличный день, чтобы неторопливо идти себе дальше средь рощ и полян Итилии, но, хоть орки и избегают солнечного света, здесь было слишком много мест, в которых они могли затаиться и караулить, да и другие злые глаза не дремали: у Саурона много слуг. И в любом случае, Горлум и шагу бы ни сделал под Жёлтым Лицом. Вскоре оно глянет поверх тёмных хребтов Эфель Дуата, и он ослабеет и съёжится от света и жары.
По дороге Сэм всерьёз раздумывал о еде. Теперь, когда отчаяние перед непроходимыми Чёрными Воротами осталось позади, он уже не так легко соглашался с хозяином, что нет нужды заботиться о пропитании после выполнения их задачи, да и, как бы там ни было, разумнее будет поберечь дорожный хлеб эльфов до худших времён, которые ждут впереди. С тех пор, как он прикинул, что всех их запасов с трудом хватит недели на три, минуло уже не менее шести дней.
"Если за это время мы успеем добраться до Огненной Горы, нам ещё повезёт! — думал он. — И ведь очень может быть, что нам придётся как-то возвращаться. Очень даже может!"
Вдобавок, после долгого ночного перехода, купания и питья он чувствовал себя ещё более голодным, чем обычно. Чего ему действительно хотелось, так это поужинать или позавтракать у очага в старой кухоньке в Исторбинке. Сэма осенила одна идея, и он повернулся к Горлуму, который уже крался куда-то сквозь папоротники на четвереньках.
— Хей! Горлум! — окликнул Сэм. — Куда это ты направляешься? На охоту? Ладно, слушай сюда, старый нюхач: тебе не по вкусу наша еда, да и я не отказался бы от перемены. Твой новый девиз — "всегда готов помочь". Не мог бы ты найти что-нибудь, подходящее для голодного хоббита?
— Да, может быть, да, — отозвался Горлум. — Смеагорл всегда помогает, если его просят, если просят вежливо.
— Вот именно! — сказал Сэм. — Я прошу. А если это недостаточно вежливо, то я умоляю.
Горлум исчез. Некоторое время он отсутствовал, и Фродо, проглотив несколько кусков лембас, забрался поглубже в бурые папоротники и заснул. Сэм посмотрел на него. Ранний утренний свет только начал проникать под тени деревьев, но он видел лицо своего хозяина очень ясно, и кисти его рук, расслабленно лежащие на земле, тоже. Это внезапно напомнило ему, как Фродо лежал в глубоком сне в доме Элронда, оправляясь от своей смертельной раны. Тогда, дежуря у его кровати, Сэм заметил, что временами он словно начинает слабо светиться изнутри, но теперь этот свет стал даже сильнее и отчётливее. Лицо Фродо было мирным: следы страха и заботы покинули его, — но оно выглядело старым, старым и прекрасным, будто чеканка, оставленная прожитыми годами, проступила сейчас тонкими, прежде незаметными линиями, хотя само по себе лицо и не изменилось. Не то, чтобы Сэм про себя сформулировал это именно так. Он просто покачал головой, как бы признавая, что слова тут бесполезны, и пробормотал: "Я люблю его. Он вот такой вот, и иногда это каким-то образом просвечивает. Но, так или иначе, я люблю его".
Горлум бесшумно возвратился и заглянул через плечо Сэма. Увидев Фродо, он закрыл глаза и беззвучно пополз прочь. Через несколько мгновений Сэм подошёл к нему и застал его пережёвывающим что-то и бормочущим про себя. На земле рядом с ним лежали два маленьких кролика, и Горлум уже начал жадно пожирать их глазами.
— Смеагорл всегда поможет, — сказал он. — Он принёс кроликов, славных кроликов. Но хозяин уснул, и, возможно, Сэм тоже хочет спать. Теперь не хотите кроликов? Смеагорл пытается помочь, но он не может поймать кого-то за одну минуту.
Однако Сэм не имел никаких возражений против кроликов и так и сказал. По крайней мере, не против приготовленных кроликов. Все хоббиты, конечно, умеют готовить, потому что они начинают обучаться этому искусству прежде грамоты (которой многие так и не овладевают), однако Сэм считался хорошим поваром даже среди хоббитов, и на привалах готовил в основном он, когда для этого предоставлялась возможность. В надежде на неё он до сих пор таскал в своём заплечном мешке кое-что из утвари: маленькую трутницу, две плоские вложенные друг в друга кастрюли, внутри которых помещались деревянная ложка, короткая двузубая вилка и несколько шампуров, а на самом дне мешка была припрятана плоская деревянная коробочка с самым ценным, но постепенно расходуемым сокровищем: солью. Но ему был необходим огонь и некоторые другие вещи. Сэм достал, протёр, подточил свой нож и принялся свежевать кроликов, а тем временем немного поразмыслил. Он не собирался оставить Фродо одного спящим даже на несколько минут.
— А теперь, Горлум, — сказал он, — у меня найдётся для тебя другая работа. Сходи, наполни эти кастрюли водой и принеси их назад!
— Смеагорл принесёт воду, да, — отозвался Горлум. — Но зачем хоббиту понадобилась вся эта вода? Он напился, он умылся.
— Неважно, — сказал Сэм. — Если не можешь догадаться, то вскоре поймёшь. И чем скорее ты принесёшь воду, тем быстрее узнаешь. Только не вздумай повредить хоть одну кастрюлю, не то я котлету из тебя сделаю.
Пока Горлум отсутствовал, Сэм ещё раз поглядел на Фродо. Тот продолжал спокойно спать, но на этот раз основное внимание Сэма привлекла худоба его лица и рук.
— Слишком уж он тощий и осунувшийся, — пробормотал он. — Неправильно это для хоббита. Разбужу его, когда приготовлю кроликов.
Сэм собрал кучку самых сухих папоротников, а затем полез вверх по склону, набирая в охапку ветки и прочий сушняк; подобранный в завершение обломившийся сук кедра снабдил его неплохим запасом топлива. На самой границе папоротников у подошвы склона он срезал немного дёрна, выкопал мелкую ямку и сложил в неё растопку. Ловко управившись с кремнём и трутом, он вскоре раздул небольшое яркое пламя, которое почти совсем не давало дыма, но пахло очень ароматно. Сэм как раз склонился над огнём, защищая его и обкладывая веточками покрупнее, когда возвратился Горлум, осторожно неся кастрюли и ворча про себя.
Он поставил кастрюли, а затем внезапно увидел, чем занимается Сэм, и издал резкий свистящий вопль, выглядя одновременно испуганным и рассерженным.
— Ах! С-с-с-ш-ш, нет! — воскликнул он. — Нет! Глупые хоббиты, безрассудные, да, безрассудные! Они не должны делать это!
— Не должны делать что? — изумлённо спросил Сэм.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
