Протерев глаза от песка, командир осмотрел своим зорким глазом всех присутствующих и заявил:
— Шо за непорядок?! Почему вы еще не приняли присягу дурбата? — обратился он к четырем особям женского полу.
Бабы охуевшими глазами смотрели на все происходящее и испуганно жались друг к дружке.
— Вы будете принимать присягу РФ? — угрожающе спросил командир, насупив брови и начав приближаться к ним пьяной походкой.
Самки испуганно молчали.
— А мы еще не готовы, — неожиданно нагло заявила самая сиськастая, напирая своими дойками на командира. От такого натиска Гну слегка охуел, вылупив на нее свои шары. И не зная, че сказать, заорал:
— Р-р-рота подъ-ем!!!
Раздававшийся на всю окрестность храп дурбатовцев замолк, и отряд вскочил на ноги.
— Где мой боевой конь? — закричал Гну, осматривая побережье.
— Тута я, — прискакала боевая Вонь и, подставив свой зад, подвалила к командиру. Гну запрыгнул на коня и поскакал вперед. Рулониты побежали вслед за ними.
— Стой, коняга! — затормозил Подретузную командир, когда они доскакали до перевала, — тута придется идти пешем. Отряд дурбатовцев, пыхтя, икая, запинаясь и пуская слюну, стал подниматься вверх, пытаясь облокотиться друг о друга. Кто-то, теряя равновесие, падал и катился вниз, затем снова вскарабкиваясь, а кто-то, встав на четвереньки, медленно и плавно полз вверх.
— Командир! А шо делать, если ноги не идуть?! — кривляясь и дурачась, спросил Пидор Сельский.
— Надо искать виноватого! — однозначно заявил Гну.
— А, если виноватого не найдем? — жалостливо спросил Пидаро, тяжело вздыхая.
— Значит, надо его назначить! — ответил командир.
И все громко заржали.
Выйдя на ровную поверхность, Гну, все еще запыхавшимся голосом сказал:
— А теперь вы будете рассказывать про себя самые гадкие истории, как и положено настоящим дурбатовцам! Услышав новое задание, рулониты сразу заткнулись и потупили взоры. Настала гробовая тишина.
«О, нихуя себе. Зачем это я буду гадости про себя рассказывать, — загрузился про себя Гнилой харчок, — меня же потом все обосрут. Послушаю-ка я сначала других».
«Так-так-так, — быстро начал соображать Душка ебаная в рот, — надо какую-нибудь безобидную историю вспомнить, чтобы и мне не дискомфортно было, и другим весело и главное, чтобы меня за это похвалили».
После получасового замешательства, гадко хихикая и потирая липкие ручонки, Душка принялся орать во всю глотку:
— Когда я был маленьким, я любил ссать в постель! Мне было просто лень вставать и идти в туалет! Уже тогда я был ленивым, как свинья! Я просто разворачивался к стене, доставал свою маленькую письку и ссал на стену! И однажды со мной улеглась спать моя маленькая сестренка! Потому что к нам приехали гости! И ночью! Я! Как всегда захотел ссать! И я! Как всегда! Достал свою маленькую письку и стал ссать! Прямо на рожу своей сестренки!
— Хе-хе-хе! — похихикивали дурбатовцы
Душка болезненно стал присматриваться и прислушиваться к реакции рулонитов и особенно командира, чтобы не дай бог, его не опозорили или не обосрали.
Гну хитро поглядывал на дурбатовцев. Уж он-то знал, что самую гадкую историю рассказать не так-то просто. И сразу просек, что Душка пытается убежать от полезного дискомфорта.
— Не-е-е, не пойдет, это хуйня! Кто расскажет более правдивую историю, да такую, чтобы она корежила вашу ложную личность? — спросил командир.
Следующим решил выебнуться Хуйло. Скаля зубы, он заорал:
— А меня в детстве звали Кирпич, потому что когда ко мне кто-то лез, и этот кто-то мне не нравился, я сразу хватался за кирпич и бросал им в морду ненавистника!!!
— Н-да, ты бы еще рассказал, как в три месяца в кроватку писялся. Хуйня! Не пойдет! — прокомментировал его рассказ Гну. — Ну, что это такое? Кто же меня сегодня порадует?
— А я проходил призывную комиссию! — набрался храбрости Муд, неистово начав чесать в жопе от волнения, — когда я зашел без трусов в кабинет, у меня заторчала писька! Врачиха дала мне стакан с водой и сказала — охладись, ну, я и выпил эту воду!!! А, оказывается, ее нельзя было пить, а надо было засунуть туда хуй, чтобы он охладился! И именно так до меня в этой воде уже мыли хуи! Охуевшая от моей тупости врачиха с перепугу немедленно сделала мне прививки от столбняка и сифилиса!
— Ха-ха-ха, — заугорали дурбатовцы.
— Ну-у-у-у, это уже получше, — сказал командир, — хотя у тебя, Мудя, есть что рассказать и похлеще.
Дохуя еще всякой тупости рассказывали дурбатовцы, но командиру все это мало нравилось, потому что никто не хотел обосрать себя по-настоящему.
Тут у одной кандидатки в дурбатовцы, Дырки, видно че-то клемануло в мозгах, и она, глумясь и прикалываясь над собой, стала рассказывать:
— Когда я лежала в больнице, мне сказали, что я должна каждый день сдавать анализы кала! А если я этого делать не буду, то мне будут ставить здоровые клизмы в жопу. А я, как завнушенная овца, думала, что если мне будут делать клизму — я опозорюсь! И я, блядь, тужилась, чтобы высерать хотя бы по маленькой какашечке в день, — у дурбатовцев, которые хотя и были дурбатовцами, но, видно, воображали себя охуенными принцами, все больше натягивались рыла от такого откровения дамы. — А так как в больнице кормят хуево, то ничего высрать у меня не получалось! И тогда я залазила себе в жопу и выковыривала говно, аккуратненько складывая его в коробочку, чтобы сдавать эти ебучие анализы, нахуй! А другие бабы, более разбитные, чем я, положили хуй на эти анализы, и никакие клизмы им никто и не ставил! — угорала над собой Дырка, оглянувшись на дурбатовцев, надеясь, что они порадуются вместе с ней, что она сбрасывает оковы ложной личности! Но рулониты, покраснев, спрятали глаза, охуевая до предела от такого неприятного откровения, сорвавшегося с уст дамы.
— Ого-го-го-го-го! Вот это я понимаю — история! — обрадовался командир. — А вы все говнюки! Скажу я вам! С завтрешнего дня, хто расскажет о себе историю похлеще, получит свой законный паек! А иначе будете голодать, как сукины дети!!!! А теперь марш в Рулон- холл — закричал разбесившийся командир.
«Да-а-а, какое же я ничтожество, — стал обличать себя Гурун по дороге обратно, — даже историю самую гадкую не могу про себя рассказать. Только воображаю о себе хуй знает что, а сам ни черта не хочу развиваться, не хочу выполнять практики, цепляюсь за свою говняную личность. Ну, ничего, главное, не опускать руки! Завтра я обязательно расскажу про себя все самое говно, которое тщательно скрывал от всех всю жизнь, а главное, от самого себя. Но теперь все, баста! Буду просветлевать!» — и приняв твердое решение, Гурун, радостный помчался вперед всех.
Тайна дурбатовской формы
И вот, наконец-таки настал «великий» день, когда обмундирование Нарады было полностью готово.
Как всегда шумная разбитная толпа рулонитов собралась на строевую.
— Ну, сегодня, говнюки, особый день, — обратился ко всем Гну. Все сразу же эмоционально включились, желая узнать новость.
— Каждый из вас получит, как и полагается в армии, соответствующую форму, — продолжил Гну, — Но так как вы не обычные солдаты, а члены, — сделал он акцент на этом звуке, хитро отследив нездоровую реакцию некоторых хихикающих учеников, и продолжил, — дурбата РФ, потому и форма у вас будет соответствующая. Итак, встречайте всем известного любимца публики Чахлоеба ебучего, он же Нарада.
— И-и-и, у-у-у, а-а-а, — заверещал отряд дураков.
Резко распахнулись двери, и в тренажерный зал ввалилось странное существо, похожее на робота, которое и звалось Нарадой. Отряд дурбатовцев еще больше заверещал, рулониты заорали, засвистели, захлопали. Кто-то запрыгал от радости, кто-то свалился на пол, держась за живот и обоссался прямо на пол.
На голове Нарады был квадратный картонный шлем с торчащими в разные стороны острыми рогами, впереди которого крупными корявыми буквами было написано «я дурак», а сзади была красная, яркая надпись «ДУРБАТ РФ». Вместо шеи был высокий картонный воротник, из которого выглядывал кочан дурака с тупым ебальником, которым он даже не мог повернуть ни влево, ни вправо, зажатый жестким каркасом.
Дальше шел прямой картонный цилиндр, упирающийся прямо в пол, который помимо того, что тормозил движения, не двигаясь вперед, еще и сковывал внутри него находящиеся костыли Нарады, которыми он практически не мог шевелить. По бокам такого неподвижного туловища торчали прямые картонные рукава, из которых так же не видно было даже пальцев рук, и двигать ими можно было только вперед — назад и то в минимальной амплитуде, а изгиба для локтей там вообще не предполагалось.
Как робот Нарада миллиметровыми шагами передвигался вперед, кружась вокруг своей оси. Сзади рулониты увидели болтающийся электропровод с вилкой. С левого бока болталась пустая пластиковая бутылочка. По всему костюму были криво налеплены разных размеров карманы: одни сильно здоровые объемные, другие очень маленькие, плоские.
