говоря, сдержанное отношение руководителей республиканских партийных организаций к будущему референдуму.
Это заставило высказаться Горбачева: «Вопрос о референдуме принципиальный, и нам не надо его упрощать. Кое-кто пытается нас припугнуть: а мы вот так хотим вопрос поставить, еще такой-то вопрос добавить. Нам всем это надо иметь в виду, что это верхушечное настроение в обществе. Надо показать характер всем — и республиканским, и местным властям, и всему миру. Это база для того, чтобы действовать. Это первое. Большинство республик уже приняло решение, насколько мне известно, по референдуму. Правда, некоторые еще до этого говорили, что вопрос ясен. Но это все же не референдум. Народ должен по этим жизненно важным, судьбоносным решениям высказаться. Если какая-то республика примет другое решение, то Верховный Совет должен в гаком случае вместе с Центральной избирательной комиссией действовать по закону, через области проводить референдум. Тут мы не можем поступать иначе. Ведь есть решение Съезда. Может возникнуть и такая ситуация: скажут, что народ, мол, не придет на референдум. Так может произойти, например, в Молдавии, которая, правда, молчит пока. Если там будет "крутить " Верховный Совет, то повторится ситуация, которая там уже была и от которой мы двинулись, так сказать, к нормальной обстановке. Тогда Левобережье Днестра и Юг окончательно плюнут и пойдут голосовать. Вот такая будет ситуация. Надо всем это понимать. Я уверен, что и половина Эстонии так поступит, если там начнут маневрировать. Люди пойдут и будут голосовать».
Это уже означало, что референдум превращается в орудие политической борьбы внутри союзных республик, будет использован для противопоставления одной части населения другой. Такую позицию трудно было не охарактеризовать как попытку плеснуть керосина на костер возникавших межнациональных конфликтов.
В дискуссию сразу же вмешался Э.-А. С ил л ар и (Эстония): «Семнадцатого числа будет противостояние по национальному признаку. Мы прогнозируем, что участие эстонцев составит 10 процентов, то есть произойдет столкновение по национальному признаку. В обстановке обострения это серьезно.
Горбачев. А я вам скажу, что, когда нет остроты, тогда и референдумы не проводятся... Это конституционный путь.
Силлари. Референдум будет законным, если в нем примет участие 50 процентов голосующих. Но поднимается вопрос не о законности референдума, а об обострении межнациональных отношений».
Даже сторонник сохранения Союза и проведения референдума И. Каримов предупреждал, что «в процессе подготовки референдума страсти разгорятся. Будет вестись обработка населения. Среди него есть какая-то часть, которая сегодня сидит спокойно, но говоря о которой нужно помнить узбекскую пословицу: "Не наступай на хвост спящему льву". Если сядем им на хвост, то они начнут будоражить. Какой-то процент населения, возможно, так себя проявит. Почему? ..Я убежден, что в Узбекистане обстановка ухудшится. И лучше провести его сегодня, чем завтра. Потому что завтра появятся силы, которые будут говорить о пантюркизме. ...Прибалтика — это одно дело, а Средняя Азия — другое. У нас если этот взрыв произойдет, то его трудно будет остановить. Большой кровью он обойдется...»
М. С. Горбачев предпочел не продолжать дискуссию. В Кремле и на Старой площади мнение о проведении референдума было неколебимо.
Своего рода комментарием к позиции Горбачева стало заявление, сделанное его российским коллегой И. Полозковым на Пленуме ЦК РКП 31 января 1991 г., что Российская компартия переходит в наступление108.
В воздухе явственно повеяло угрозой распространения вильнюсских методов на Москву. 1 февраля 1991 г. Верховный Совет РСФСР принял важное постановление «О политическом положении в РСФСР». В нем, в частности, было написано: «Осудить случаи противоправного вовлечения воинских подразделений и военизированных формирований в политические конфликты... Установить, что введение на территории РСФСР мер, предусмотренных режимом чрезвычайного положения, без согласия Верховного Совета РСФСР, а в период между сессиями без согласия Президиума Верховного Совета РСФСР недопустимо».
Это, в свою очередь, породило постановление Секретариата ЦК КПСС от 5 февраля того же года «К партийным организациям, всем коммунистам Вооруженных Сил СССР, войск Комитета государственной безопасности СССР, внутренних войск Министерства внутренних дел СССР и железнодорожных войск».
В постановлении сообщалось, что «так называемые "независимые" средства массовой информации ведут систематическую кампанию клеветы на партию, Вооруженные Силы, органы и войска КГБ и МВД СССР, очернение отечественной истории. Отчетливо видно стремление псевдодемократов под прикрытием плюрализма мнений посеять недоверие народа к своей армии, вбить клин между командирами и подчиненными, младшими и старшими офицерами, унизить защитника Родины. Под сомнение берутся высокие понятия — воинский долг, честь, верность присяге. Предпринимаются попытки растащить армию по национальным квартирам, мешать призыву на воинскую службу». Смысл этого документа — исключить возможность воздействия руководства России на Вооруженные Силы СССР.
февраля разыгрался новый скандал в отношениях между союзным и российским руководством. В здании Верховного Совета РСФСР была обнаружена комната, снабженная подслушивающими устройствами и связанная с микрофонами в кабинете Ельцина. «Хозяевами» этой комнаты были сотрудники КГБ СССР.
февраля 1991 г. произошли два события, существенно повлиявшие на дальнейшую историю референдума и политическую борьбу в стране. В этот день было принято постановление Верховного Совета РСФСР «О мерах по обеспечению проведения референдума СССР и референдума РСФСР 17 марта 1991 года». В нем было написано: «Разрешить Центральной комиссии РСФСР по проведению референдумов включить в один бюллетень для голосования два вопроса, вынесенные на Всероссийский референдум». Второй вопрос уже был известен депутатам РСФСР: «Считаете ли Вы необходимым введение поста Президента РСФСР, избираемого всенародным голосованием?» В Верховном Совете России уже шел сбор подписей депутатов с целью включения этого вопроса в бюллетень референдума.
В тот же день председатель КГБ В. А. Крючков направил Президенту М. С. Горбачеву пространное письмо «О политической обстановке в стране».
Письмо председателя КГБ СССР претендовало на то, чтобы стать «программой действий» союзного руководства на 1991 г. Крючков сообщал, что из-за острого политического кризиса возникла угроза развала Союза, демонтажа общественно-политической и экономической системы, что «глава российского парламента вкупе с определенными силами... явственно заявили свои претензии на создание "второго центра" в противовес государственному политическому руководству СССР». Крючков настаивал, что «политика умиротворения агрессивного крыла "демократических движений"... позволяет псевдодемократам беспрепятственно реализовать свои замыслы по захвату власти и изменению природы общественного строя».
Руководитель КГБ настаивал на неприемлемости распространения рыночных отношений в стране, на необходимости усиления борьбы с «теневиками», подчеркивая, «что сама она не увеличит производство продукции, но может способствовать более справедливому распределению товаров». «Процесс обогащения,— писал Крючков,— по своей внутренней логике вовлекает "теневой бизнес" в борьбу за политическое влияние с тем, чтобы в рамках
