Но существуют и мощнейшие факторы, помогающие именно при безнадежных поисках. Они называются вера, надежда и – безусловно – любовь.
По жизни известно: очень важная штука – уметь упереться рогами вплотную. И сверлить как помешанный. Бить в точку! Переть напролом, в черную голову, не сомневаться! Достать вконец свою злую судьбу и напрячь ее до упора, затрахать ее, безысходную. Бог любит одержимых. Фортуна никогда не повернет свое колесо задом к шизофренику; в отношении психов – упорных, неистовых – она всегда была слаба на передок.
Вот и получается, что вера двигает горами. Нужно только очень крепко верить и напрочь забыть, что то, что затеял – оно невозможное.
Есть ли вера в тебе – вот вопрос?
Белов вспомнил, как лет пять тому назад он, будучи в Риме, разговорился на рауте с самым настоящим кардиналом. В ходе непринужденной светской беседы он признался кардиналу, что хоть и крещен был в детстве, но к верующим себя не относит.
Он атеист. Хотя и не воинствующий.
– Вы хотите сказать, что в вас нет веры? – переспросил кардинал, плохо, видно, понимая английский в русском исполнении.
– Ну да, – подтвердил Белов.
Кардинал улыбнулся и, четко выговаривая слова, наставительно и дружелюбно произнес:
– Верующий вы или нет – вам самому этого знать не дано!
Белов тогда так обалдел от сего сообщения, что даже не нашелся, что сказать кардиналу в ответ на столь далеко идущую залепуху. Да и сказать было нечего! Белов тогда просто проглотил язык. Однако мысль кардинала, поразившая его своей парадоксальностью, впечаталась в сознание намертво.
Белов прислушался к себе и вдруг почувствовал каким-то седьмым чувством, что вера в нечто такое сверхъестественное жила в нем всегда. Как, впрочем, и в каждом человеке, наверное. Более того, он понял вдруг, что именно эта вера частенько помогала ему жить и выживать.
Он поднялся к Таганской площади. Огляделся.
В стародавние времена это было где-то здесь – центральный клуб туристов. Библиотека карт, маршрутов, отчеты за многие годы. Инструктора. Толпы самой разношерстной публики, одержимой одной лишь манией – шляться без особой цели по самым различным местам, как правило, плохо приспособленным для постоянного проживания нормальных людей.
Миновав Коммерческий клуб, Белов напрягся, вспоминая: да, вот Большая Коммунистическая, все правильно, дальше на левой стороне здоровый храм – Мартина-исповедника.
Пройдя церковь, Белов завернул в ничем не приметный двор по соседству.
Борька Тренихин был прав тогда, в поезде: годы идут, десятилетия, но ничего в этом мире всерьез не меняется.
Табличка у двери одного из дворовых строений гласила: «Центральный совет по туризму. МКК. Архив. Библиотека».
* * *
– Ваша библиотека не выдает никаких материалов по закрытым районам, – сообщил Белов, садясь напротив дежурного инструктора, а может, и администратора ЦС. – Поэтому-то я и осмелился потревожить вас лично, – он протянул инструктору свою визитку.
– Присаживайтесь, – любезно предложил инструктор, изучив визитку. – Что вас интересует?
– Район, закрытый постановлением № 137 от 15.05.82.
– Так-так. А что за интерес у вас? С чего это вы вдруг заинтересовались столь странным вопросом?
– Да видите ли, детки собрались туда рвануть. На полной самодеятельности, – соврал Белов, и глазом не моргнув. – Я их вообще, признаться, отговаривал: к чему на Север? Ехали бы в Крым. Тем более что в сентябре. Ну, они, разумеется – молодежь – ни в какую! Тогда я приехал к вам, в библиотеку, посмотреть – куда там они нацелились? Хотел ознакомиться. А мне никаких материалов по району не выдают. Запрещено. Причина? – Район, говорят, закрыт. Все это мне чрезвычайно не нравится. Вот я и решил вас побеспокоить, заглянуть к вам за «аргументами и фактами», так сказать. Просить у вас содействия, ну, в общем, я хочу остановить это безумство.
– Понятно. Глянем сейчас, – инструктор подошел к архиву, к картотеке. – Как вы сказали? Постановление № 137? Ага, вот, – он вытащил карточку, а затем, по карточке уже, нашел в шкафу папку средней толщины. Сел, полистал. – Да. Конечно. Ну, все понятно. Я тоже, кстати, бывал в этом районе. Когда он еще не был закрыт – в восьмидесятом году. Печальное воспоминание, надо сказать. Все верно: Хамбол, Лимбек. То самое место. И что же конкретно вас интересует?
– Ну, почему район закрыт? Подробностей не надо, а так: военные, геологи. Национальный парк? Или заповедник?
– Ни то, ни другое, ни третье. Закрыт, что называется, «на всякий случай». Там осталось много человек. Навсегда. За три года, причем за три неполные года – семь смертей!
– Неужели? Вот обрадовали! Да, нашли мои подходящее место, куда стоит сунуться. Подумать страшно!
– Ну, в общем – да, смертей, – инструктор как-то вдруг замялся. – Ну, вот и закрыли этот район, профилактически – от греха подальше.
– Странно!
– Что странно?
– Что значит «закрыть профилактически»? Мне непонятно. Расследовать эти случаи – правильно. Следствие. Или даже создать специальную комиссию. А просто «закрыть», как вы выразились – это, по-моему, полумера.
– Вы что, недовольны, что это место запретили посещать? Или я вас неправильно понял?
– Нет-нет, я рад, что закрыли. На мой взгляд, я бы вообще все позакрывал, чтоб молодежь без взрослых, без инструкторов, опытных, словом – ни-ни! Но я же знаю детей. Они как на такой запрет отреагируют? Известным образом: вот, скажут, папа, мы, например, у Парка культуры имени отдыха живем. Сам знаешь, в парке, там же тоже – что ни неделя – труп. И вечером – едва ли не ежедневно – перестрелки. Но до сих пор Парк что-то не закрыли. На автомобилях, скажут, постоянно люди бьются. Давай и автотранспорт запретим?
– Разные вещи. С парком понятно: криминогеннейшее место. Все знают. Умные туда и не ходят. А тут тайга. Район. И в нем цепочка непонятных происшествий…
– Непонятных происшествий? Вы же мне только что говорили о смертях? «Непонятное» – это одно, а «смерть» – это совершенно другое. В моем возрасте, – Белов вздохнул, – смерть, к сожалению, явление не только уже вполне понятное, но и почти, страшно сказать, привычное.
Инструктор внимательно посмотрел на Белова.
Конечно, он понял почти сразу же, что интерес этого странного посетителя, заслуженного художника, черт возьми, выходит далеко за рамки объявленных им причин.
Однако у него, инструктора, это было работой – отвечать на вопросы посетителей. За это, собственно, ему здесь и платили. Во всем том, о чем спрашивал его этот странный художник, не было никакого секрета. Можно все ему выложить, что называется, открытым текстом.
Инструктор поймал себя на мысли, что он уклоняется от ясного, исчерпывающего объяснения ситуации только потому, что ему самому не очень хочется вспоминать про этот район и про все, что с ним связано.
Однако художник ждал, и было видно: просто так не уйдет, покорно сжевав уклончивые отговорки.
– Хорошо, – вздохнул инструктор. – Если вам интересно, я могу рассказать поподробней, но это, боюсь, потребует времени.
– Я не тороплюсь! – поспешно заверил Белов.
– Прекрасно. Значит, дело в том, что в этом квадрате имела место цепь странных, трудно объяснимых происшествий. Причем все они – с трагическим концом. Теперь понятнее вам стало? Истории, которые случились, совершенно нелепы с точки зрения здравого смысла. Гипотез было много, но все притянутые за уши… Что было делать? Еще и другим, все новым, искушать судьбу в таком вот своеобразном Бермудском треугольнике? Его закрыли просто – и конец. И правильно сделали, я думаю. Разве кроме этого района места мало? Вон, иди на юг – в верховья Хамбола или того же, к примеру, Джагала-Яптик-Шора, и – с перевалом на Косью. Прекраснейший маршрут. А нет – иди восточней – по Кожиму – на Халмерью, через Урал, в Сибирь. Кто не дает? Огромный выбор. Путешествуй!
– А что же все-таки случилось-то?
– У вас, я вижу, интерес сугубо личный?
– Да, личный. Я же уже объяснил вам.
– Ну, та причина, которую вы озвучили, не требует особых разъяснений. Так ведь? – инструктор вопросительно посмотрел на Белова холодными, не верящими ни во что глазами. – Я бы, безусловно, запретил бы своим детям идти туда – однозначно. А все подробные объяснения в этом случае почти наверняка сыграют противоположную роль: наоборот, им станет интересно до ужаса, понимаете? И они – молодежь же! – непременно туда попрутся после объяснений! Возможно, даже обманут вас, отца, других родителей! Как вы не видите, что подробностями вы добьетесь как раз обратного эффекта?
– Я это понимаю, – кивнул Белов. Инструктор внушал ему симпатии. Помолчав, Белов решил сыграть открытыми картами. – Боюсь, что друг мой оказался сейчас там, в этом квадрате. В порядке личной инициативы. Вот еще дело в чем.
– Один? Он оказался там один? – инструктора даже покоробило.
– Ну, ясно – без прислуги! Рисовать поехал. Маршрут мне его известен. Отсюда, потом сюда и… сюда. Через эту точку. По диагонали через закрытый район.
