В то время как Лёха с Васькой, падая от усталости, кормили озверевших кур и остужали контейнеры с оружейным плутонием, наполняя дряхлый сарай мокрым паром и матерными ругательствами, в жизни простого капрала армии США афро-американской национальности по имени Дуэйн Джеремия Робинсон происходили важные изменения. Как ему и обещалось, он начал слышать озеро.
Озеро манило к себе, озеро звало. Оно обещало Дуэйну взамен его чернокожего тела вечный рай на Земле и в её ближних и дальних окрестностях, с массой интересных перевоплощений, захватывающих приключений и неземных удовольствий. Озеро не настаивало, оно мягко искушало. Внезапно Дуэйна пронизала столь сильная и сладкая истома, щемящая тоска и сладостное предчувствие, что ему стало невыносимо оставаться в его привычном земном теле.
Дуэйн внимательно вгляделся в густую тень в углу горницы, и ему показалось что Женька Мякишев, огромный, шипастый и чешуйчатый, прячется в этой тени, истекая рыбьей слизью, и пялит на него свои акульи бельмы. Женька мог бы съесть его, Дуэйна, прямо сейчас и открыть его страждущей душе прямую дорогу ко всем грядущим сладким утехам и приключениям, которые обещало ему озеро. Он должен меня съесть. He should eat me… He must eat me right now.
Дуэйн с трудом встал с постели и, спотыкаясь и покачиваясь, пошёл навстречу Женьке:
— Eugene! I know you're watching me! Please, eat me! Please, I'm begging you! Why aren't you eating me, хуегрыз?
Женька ничего не ответил и плавно отодвинулся от Дуэйна подальше к стене, или даже в саму стену.
— If you don't eat me, you motherfucka, I'll smash your fucking ugly fish head!!! — завизжал Дуэйн и схватив обеими руками обеденный стол, обрушил его на Женькину голову. Голова не пострадала, зато древний стол разлетелся в лоскуты, оставив в руках Дуэйна лишь одну длинную доску.
Заслышав шум и крики из избы, Лёха и Васька побросали вёдра и устремились внутрь. Дуэйн, изрыгая русские и английские ругательства, со всей дури лупил остатками столешницы по бревенчатой стене, неистовя вопя:
— Eat me, motherfucka! I want you to eat me! Why aren't you eating me, fuckin' bullfrog, ебать тебя в печень? You fuckhead, козёл занюханный, shitface, пиздоблядская гнида! Чтоб ты сдох, fuckin' хуегрыз!
Лёха подхватил с постели простыню, скомкал её, и слегка прищёлкнув пальцами, бросился сзади под ноги Дуэйну, спеленав его колени. Дуэйн покачнулся, и в тот же момент Васька, обернувший клешню каким-то тряпьём, ухватил своим фирменным инструментом Дуэйна за горло, деликатно придушив.
Вдвоём они доволокли обмякшее тело афроамериканца до постели, дружно навалились и крепко привязали его к койке за руки и за ноги всем тряпьём и вервием что попалось под руки.
— Now I lay me down to sleep. — печально и обиженно, как наказанный ребёнок, промолвил крепко спелёнутый по рукам и ногам Дуэйн.
— I pray the Lord my soul to keep. — продолжил он, извиваясь так и эдак и проверяя путы на прочность.
— If I shall die before I wake… — Дуэйн внезапно рванулся так что чуть не разломал койку.
— I pray the Lord my soul to take. — закончил Дуэйн и неожиданно добавил по-русски: — Если ты меня сейчас не съешь, хуегрыз, я сам тебя съем вместе с говном! — и, откинувшись на постель, глубоко вздохнул и затих, прекратив бороться с простынями и верёвками.
Алексей с Василием переглянулись и тихо вышли из избы во двор где их ещё ждали дела.
— Никого ты не съешь, капрал Робинсон, ни с говном, ни без говна! — неожиданно пропищал Дуэйну прямо в мозг из далёкого озера Федька Агафонов. — И просить нас, чтобы мы тебя съели, ты тоже не имеешь никакого права!
— Это почему я не имею такого права? — возразил Дуэйн, нисколько не удивившись что он мысленно общается с душой десятилетнего мальчика, вселившейся в членистоногое животное, сидящее на дне Волынина озера, за тридевять земель.
— А потому что ты не какой-нибудь бандит, как Фэт Бабба. Ты военнослужащий и присягу принимал. — рассудительно ответил Федька. — Мы тебе можем предложить тебя съесть, а ты должен отказываться и держаться стойко как Мальчиш-Кибальчиш! А уж самому просить нас чтобы мы твою требуху съели и рыбью плоть выдали взамен — это всё равно как добровольная сдача в плен. Поймают тебя твои сослуживцы за жабры, посадят в тюремный аквариум и будут судить военным трибуналом! И присудят тебя за измену родине к поджариванию живьём на сковородке. Ya dig, br'er Rabbit?
— Sho'nuff. — согласился Дуэйн. — Пусть меня поджарят на оливковом масле. Мне всё равно как меня съедят, сырым или жареным. Я очень устал.
— Болит спина сильно?
— Спина, Федька, уже не болит после того как её лягушка скрозь обоссала. Зато у меня теперь душа болит. Растравили вы мне душу, гады!
— А чего ж ты тогда держишь душу в своей чёрной шкуре, раз ей там плохо? Выпусти её прогуляться, пусть она маленько отдохнёт. А шкура тем временем пусть выздоравливает.
— Very funny! Ha-ha! You need to quit, Федька! Don't you know that on planet Earth everybody is trapped in their body lifetime?
— If that was true, then how can you talk to me over a fifteen miles distance? And how could I move myself from my human body to a small crustacean, mister Dwayne?
— That I don't know, Федька!
— Well, who do you think is talking to you right now?
— You, little babby-crabby! Who else?
— No, sir! It's not just me talking to you. It's the whole lake is talking to you through myself! That's how it works in our world!
— No shit, Федька! I know what you mean. Look at ya, just speaking English like a native! But why are you people tempting me so hard?
— Just because we can! Why not?
— What do you want from me?
— Nothing! What do you want from yourself?
— To stay alive, to fucking survive!
— Suppose you've done surviving! Then what?
— Then how the fuck do I know?
— That is not good enough, mister Dwayne, and that's the problem! Nobody on this fucked up planet knows what they want from themselves, and that's why none of you can live forever. All you do is just waste yourself! That's why we came over here and that's why we're tempting you. We came to change the rules of the game! And the first thing we want is that you open your little mind and start embracing new things.
— What things? Can you at least tell me?
— How can I explain to you all things we know if they have nothing in common with things that you now? When you start seeing those things then we can talk.
— Can you at least give me a hint?
— No more talking! Cut the crap, my nigga, and get out of your beat up sorry ass! Take a trip!
— A trip? Where?
— You'll see.
— I still don't know how to leave my body, mister Федька.
— Hold on, I'm coming over to help you!
Из мутного тёмного марева, окутавшего угол комнаты, где Дуэйну померещился Женька Мякишев, неожиданно высунулись две громадные клешни, а вслед за ними необъятная крабья морда с циклопическими антеннами, жвалами, ногочелюстями и ярко светящимися холодным блеском глазами, вращающимися как перископы. Огромный краб угрожающе вздыбился над Дуэйном и рявкнул:
— Брысь!!!
Душа Дуэйна беспомощно заметалась в теле как пойманная птица в западне, а затем, словно вдруг увидев что клетка не закрыта, отчаянно рванулась и стремительно взлетела в вышину.
Космос оказался невероятно красивым, просто сказочным — гораздо интереснее космических фотографий, которые Дуэйну довелось когда-либо видеть. Яростно светило неистовое космическое солнце, в глубокой бархатистой тьме прохладно блистали звёзды, мерцал и переливался далёким свечением Млечный путь, и большая вкусная Луна, аппетитная как песочное печенье, неторопливо облетала Землю. Сама Земля выглядела небольшим хрупким сине-фиолетовым шаром чистого хрусталя, подёрнутым там и сям спиралевидной изморозью облаков, сквозь которые кое-где проступали зеленые и коричневые пятна континентов.
Дуэйн плыл в чёрной пустоте, пронизанной бесчисленными лучами света, и в какой-то миг ему захотелось рвануться и улететь в бескрайний Космос, так чтобы Земля безвозвратно потерялась из вида. Он совсем не боялся расстаться с этой планетой навсегда, но в следующий миг ему вдруг стало невыносимо жалко Землю. Как-то она будет без него! И Дуэйн начал быстро снижаться. Земля прыжком раздалась в стороны и превратилась из шара в плоский блин, который быстро расширялся и обретал рельеф. Внизу величаво вырастали снежные шапки Кордильер, мощно дышал океанской прохладой подёрнутый густой фиолетово-серой дымкой Пасифик. В этой дымке крошечным паучком барахтался вертолёт береговой охраны.
Горы сверху напоминали грубую обёрточную бумагу тёмно-коричневого цвета, смятую в причудливые складки. Местами эти складки поросли клочковатой растительностью, в которой были представлены все оттенки зелёного цвета, от тёмно-защитного до ярко изумрудного. Попадались и жёлтовато-бурые участки, где прямые лучи солнца безжалостно выжгли всё живое и равнодушно пощадили лишь семена. Они восстанут из мёртвых на следующий сезон, чтобы так же умереть после короткой бурной вегетации. Среди этого буйства красок навстречу солнцу, дающему и жизнь, и смерть, вздымались в воздух выветренные миллионами ветров голые скалы, медленно поедаемые тысячелетней эрозией. Иногда на скале, на самом обрыве можно было увидеть обезумевшее дерево, отчаянно цепляющееся извитыми узловатыми корнями за мёртвый ускользающий грунт. По горам там и сям были аккуратными витками уложены ажурные ярко-белые бечёвки и нитки дорог.
Дуэйн вдруг осознал что может смотреть вниз словно в бинокль, и перед ним замелькали, притянутые несуществующими линзами, небоскрёбы суматошного Лос Анжелеса, величественные водопады и гигантские секвойи Йосемите, плоская центральная долина, которую многочисленные гряды виртуозно возделанных виноградных лоз делали похожей на голову негритянской школьницы с аккуратно заплетёнными косичками. Промелькнули крытые прессованной соломой пекарни и ресторанчики игрушечного датского городка Сольванг, затем их сменили разноцветные дома Сан-Франциско с уютными эркерами и яркими черепичными крышами, теснящиеся на горах вокруг залива многочисленными уступами, как зрительские ряды в амфитеатре вокруг арены. Калифорния, Калифорния, Калифорния!
