тюрьма, – Миха заржал, всё больше превращаясь в привычное Алёне животное. – Раздевайся и жди меня здесь, – приказал он жене и вышел вслед за сыном.
Заперев за Васей дверь сарая на внешний замок, Миха мог быть уверен: никто их с женой не побеспокоит, и парень не сбежит. Мало ли что в голову взбредёт, ищи его потом по лесу.
Он вернулся в комнату и обнаружил, что Алёна по-прежнему стоит в куртке посреди кухни, глядя в пол.
– Мадам, ты что, не расслышала? Или особое приглашение нужно? Разделась и в койку! – он подтолкнул девушку в сторону дверного проёма, завешенного аляпистой шторой.
– Мишенька, может, поговорим? – попыталась Алёна.
– Позже, позже. Давай, удиви меня, может, и договоримся, – он впихнул её в комнату. Несчастная покосилась на железную кровать с пёстрыми старыми тряпками вместо одеяла. Миха плюхнулся на это лежбище и пружины под ним жалобно застонали.
– Давай, киска, покажи мне, как ты соскучилась, – Миха начал потирать руки – этот жест так ненавидела Ясна.
– Миша, я не могу. Я только что вернулась из больницы.
– Что? Да кто тебя спрашивает! Ах, ты не хочешь? Не соскучилась, значит, по папе? Тогда папа сам, – он вскочил, сгрёб девушку в охапку и стал сдирать с неё одежду. Это оказалось нелёгким делом, Алёна была многослойно одета, как капуста. В воображении Михи всё должно было происходить быстро, как в кино, а тут пришлось попотеть. Тогда он решил просто стянуть с жены штаны. Грубые пуговицы отлетели под кровать, грязные ногти царапали нежную кожу.
– Пожалуйста, не надо! Я соскучилась, соскучилась! Мне просто нельзя, сделали операцию! Врач сказал, надо восстановиться! – отбивалась Алёна, но Миху было не остановить. – Я потеряла ребёнка!
Миха замер, взял её руками за лицо и сжал.
– Что ты сказала? Повтори.
– Я потеряла ребёнка, наверное, из-за болезни. И врач заверил, что больше вряд ли смогу иметь детей, они использовали лекарство, чтобы остановить вирус и спасти мне жизнь…
– Хочешь сказать, что ты заплатила жизнью моего ребёнка за свою? Сама должна была выкарабкиваться, сука!
– Твоего ребёнка? – не выдержала Алёна, теперь уже она схватила мужа и стала трясти. – Да ты знать не знал о нём, ты меня заставил, всё сделал силой, я же тебя так любила, а ты со мной, как с собакой! Ты не человек! Я не хотела этого ребёнка!
Миха наотмашь ударил девушку в скулу, и она отлетела на кровать. Вскочила, испуганно забилась в угол, ища глазами что-то, чем можно защититься.
– Не ссы. Я тебя не трону. Ты мне противна. На хрен ты теперь никому не нужна, бесплодная. Ползи отсюда.
– Я не уйду, только с Васей.
– Сын останется здесь.
– Тогда и я останусь. Буду о нём заботиться, о тебе, как раньше. Не забирай у меня сына, – Алёна уже поняла, что проиграла. Она спустилась с кровати и поползла на коленях к мужу. – Я всё сделаю. Всё, что хочешь.
– Пошла вон. Не уйдёшь – убью и закопаю, никто концов не найдёт, – Миха стоял неподвижно, не обращая внимания на распластавшуюся на полу женщину.
Так прошло несколько минут. Затем он поднял её за подмышки и стал выволакивать на улицу. Девушка упиралась, но муж был вдвое сильнее. Он вышвырнул её с крыльца.
– Беги отсюда. Беги.
Алёна поднялась и побрела к лесу. Миха смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду. А затем пошёл в сарай.
Он, конечно, не стал ничего объяснять бедному мальчику, куда снова пропала мама и почему он, Вася, не может вернуться домой прямо сейчас.
– Будешь ныть – в сарае спать положу.
– Там крыса, я боюсь, – замер мальчик.
– Вот и хорошо, что боишься. Слушаться будешь.
***
Старая берёза с толстым потрескавшимся стволом раскинула многочисленные изогнутые ветки и была похожа на косматую старуху со скрюченными руками. Под деревом стояла девушка в малиновой куртке. У неё было искажённое болью лицо, а изогнутыми пальцами она обдирала некогда белую, но побуревшую от возраста кору. Алёна делала это машинально, не глядя. Всё её внимание было направлено на облезлый дом невдалеке. Там был её сын и она не могла уйти. В окнах уже виднелись огни, из трубы валил дым. Девушка обрадовалась, что у мальчика есть свет и тепло.
Тонкие пальцы окоченели от холода, декабрьский мороз к ночи набирал силу. Но она ничего не чувствовала, тщетно перебирая в голове способы забрать своё сокровище из этой дыры.
Снега было мало, а тот, что выпал, заледенел белоснежной коркой.
Наст за спиной девушки заскрипел. Алёна повернула голову, но в темноте никого не увидела. Зверь? Хорошо бы, если заяц. А может, волк? Она вспомнила, как Ясна уговаривала её взять хоть какое-то оружие. Какая глупость, какая опрометчивость – поверить, что на зверя можно идти без ружья!
Хрустнуло с другой стороны, девушка стала лихорадочно принимать решение: бежать к домику, залезть на дерево? Она подняла глаза на облупленный ствол – пожалуй, это безопаснее, можно попробовать. Девушка схватилась руками за ветку над головой, подтянулась, выше и выше, ещё одна ветка – страх придавал силы. Но вот замёрзшие пальцы плохо слушались, и Алёна сама не поняла, как полетела на землю. Пушистый капюшон упал, и она ударилась головой прямо о жёсткий ледяной наст…
Когда Алёна открыла глаза, она увидела над собой нависшую фигуру. От испуга девушка хотела закричать, уверенная, что муж нашёл её, и она снова в его руках.
– Тише, тише. Всё хорошо, – мужской голос звучал смутно знакомо. – Ты как?
– Голова болит. А ты кто? – слова давались мучительно, даже от мыслей в висках и затылке пульсировало.
– Ишь ты, белка, не признала, погоди, – мужчина достал откуда-то из глубины кармана маленький фонарик, включил его и навёл снизу вверх на своё лицо.
От яркого света Алёна зажмурилась. Пульсация стала невыносимой. Приоткрыв потихоньку правый глаз, девушка разглядела лицо собеседника. Это он приходил утром в посёлок и принёс дурные вести. А значит, он – друг Миши. Алёна попыталась вскочить, но ей это не удалось. Она чувствовала себя совершенно разбитой.
– Ты же меня не тронешь? Он меня выгнал, так что нет смысла меня туда вести, – решила она начать переговоры.
– Не трону, не боись. Я слабых не обижаю.
– А я не слабая! Мне бы только Васю… – Алёна была готова заплакать, ей хотелось довериться этому мужчине, излучавшему спокойствие. «Он враг!» – крикнула молча она сама себе.
– Да неужели я не понимаю, белка. Но он отец, имеет право…
– Я не белка, меня Алёна зовут! – отрезала девушка.