ты бросила меня и ушла к другому мужчине.
– Я могу поклясться жизнью, что у меня никогда не было другого мужчины, ни до, ни после твоего отца. Возможно, оттого я рано постарела и характер сделался сложным. Повторим практику ещё раз?
– Мама, я должна подумать об этом. Оставь меня, пожалуйста, одну.
– Девочка моя, я приехала не только из-за вируса. Я была в сумасшедшем доме, долго, пока не смогла доказать свою нормальность. Я здесь, чтобы защитить тебя. Я знаю, у тебя проблемы, но я сделаю всё возможное, чтобы ты никогда не оказалась в подобном месте! Я же всем сердцем люблю тебя! Ты сама мать, должна меня понять, – Лючия вдруг горько заплакала, закрыв глаза руками.
Чиара подумала, что никогда в жизни не видела мать в слезах. Даже тогда, когда та приехала на рождение Роби и в честь счастливого события Джорджио уговорил жену ступить на тропу примирения. А сейчас она тряслась от рыданий, сдерживаемых много лет. Чиара понимала, что должна обнять эту маленькую, жалкую женщину, такую далёкую и такую родную. Но она не могла этого сделать. Сначала ей надо было сделать другое.
Она извинилась перед Лючией, которая её даже не услышала, и убежала в спальню. Там Чиара закрылась и взяла листок бумаги. Девушка записала всё, что только что узнала от мамы, и всё, что смогла вспомнить из детства. После этого поверх листа крупно написала: «Я прощаю себя саму и снимаю с себя всю вину здесь, сейчас и навсегда!» Зажгла свечу и сожгла лист, сгребла горячий пепел рукой и выбросила в открытое окно.
Откровения матери разбередили чувства Чиары. Она ни с кем не разговаривала почти сутки, попросив лишь Элис остаться на ночь с малышом. Чезарино с радостью согласился. Роби поддержал брата, тщетно стараясь скрыть свои восторг и волнение от такого события. Но Чиара ничего не замечала, погружённая в себя.
***
– Amore! Что ты решил с прививкой? – спросила Чиара утром за завтраком, намазывая хлеб сливочным маслом.
– Я не менял своего решения. Варенье сам положу, спасибо, – ответил Джорджио.
– Напрасно ты так радикально настроен. Смотри, я чувствую себя прекрасно, и рука не болит. Прошло уже три дня, температура не поднимается, – не обращая внимания на его слова, девушка продолжала накладывать горку варенья на бутерброд.
– Tesoro, о чём ты говоришь? Твоя прививка через несколько дней. Я чего-то не знаю? Ты изменила расписание? С этой работой я уже все дни перепутал, – вопросительно посмотрел на жену Джорджио, принимая из заботливых рук свой завтрак.
– Я ничего не меняла, что за шутки с раннего утра. Юрки, ты же сам меня отвёз в больницу. И о какой работе ты говоришь, у нас затянувшийся медовый месяц! И даже если мы не на Мальдивах, а затянулся он из-за карантина – всё равно это отпуск. Несколько уроков онлайн в день не считается, – Чиара продолжала готовить бутерброд для себя, не обращая внимания на расширившиеся глаза мужа. Он глубоко задышал, стараясь успокоиться.
– Как ты меня назвала? – начал он. Но в этот момент сверху послышался плач проснувшегося малыша.
Чиара в недоумении посмотрела на мужа, положила руку на живот и спросила:
– А это ещё кто там плачет? Откуда в доме дети?
Джорджио вскочил из-за стола, не зная, что делать, хлопнул ладонями по клеёнке с лавандовыми цветами, витиевато выругался – работа в гараже не прошла даром – и пошёл наверх к ребёнку, ничего не ответив Чиаре.
Он задержался там подольше, размышляя, звонить ли доктору или надеяться, что помутнение само пройдёт. Мужчина повёл малыша в ванную комнату умываться, терпеливо ждал, пока Чезаре расскажет ему свои сновидения, почистит зубы смешным дракончиком-щёткой, наденет приготовленную с вечера одежду. Вдруг он услышал, как внизу закричала Чиара, что-то упало и покатилось.
– Я сейчас. Малыш, подожди минутку. Постарайся натянуть вот этот носочек, а я вернусь и проверю, какой ты молодец.
Джорджио сбежал по лестнице, ругая себя за то, что тянул время и оставил жену одну. Он не забыл закрыть калитку, которая защищала сына от падения вниз, и уже через мгновение был на кухне.
Чиара сидела на полу, растирая ступню. В стороне от неё лежала укатившаяся кастрюля.
– Сколько раз я должна повторять Чезаре, что мелкий конструктор надо убирать из-под ног! Когда он научится! Это так больно, ещё как специально валяется уголком вверх! – возмущалась девушка.
– Чиара, всё хорошо?
– Да чего хорошего, мне больно! И я, наверное, разбудила его криком, не бывать нашему спокойному завтраку. К счастью, хоть не на поющего зайца наступила или на пожарную машину с сиреной. Иди уже поцелуй меня, Джорджио Манчини! – капризно выпалила девушка, и он обнял её, благодаря Вселенную и в то же время скрывая непрошенные слёзы.
Через полчаса Джорджио уже звонил доктору и договаривался о встрече.
Несчастная белка
Декабрь 2020. Псковская область, Россия
– Я одна пойду, – Алёна уже два часа сидела в доме у Ясны, не пожелав даже снять куртку.
– В который раз тебе говорю – не пущу. Давай с мужиками, чтобы подстраховаться, – Ясна упёрлась кулаками в расплывшиеся бока, тем самым занимая побольше места.
– Ты мне ещё предложи в полицию пойти. Вот они меня ждут! – Алёна сделала такое выражение лица, что стала на мгновение копией своего дяди. Упрямая.
– А Мишка тебя не ждёт? Ради этого всё и затеял, закроет тебя на замок.
Разговор длился в подобном ключе уже очень долго, ни одна из женщин не желала уступать. Повисла длинная пауза. Ясна подошла к печи и подкинула дров – мороз снаружи крепчал.
– Ты бы домой зашла, переоделась, отдохнула… От тебя больницей пахнет! – всё это время хозяйка еле сдерживалась, чтобы не закашляться. Она чувствовала запах спирта и антисептиков, хотя ничего такого в её доме не было. Наверняка одежда и даже кожа Алёнки пропитались медицинскими ароматами насквозь.
– Да как ты не понимаешь! – обозлилась гостья, вскочив на ноги. – Наотдыхалась я уже! Это ты сидела спокойно, пока твой Алекс с собаками на псарне спал, верила во всём мужу. У меня в голове не укладывается, как можно быть такой беспечной матерью! Не позвонить, не проверить! Да муж тебя сломал, как марионетку, подчинил своей воле! А я за Васей побегу, меня уже ничем не испугать!
Такого Ясна никак не ожидала от обычно добродушной и приветливой племянницы. Алёна попала в самую больную точку и внутри Ясны разгорался огонь возмущения, она готовилась защищаться. Но племянница и рта не дала
