руку тяпнула. Будто это не веревка, а древесный шаарр. Ну вы знаете, как они умеют мимикрировать.
— Не знаем! — сказал кадет Хилл за всех. — Проклятие! Настоящий, что ли, шаарр? Прямо на полосе препятствий?
— Да не! Веревка, зачарованная магией. И вся полоса магией зачарована. В любой момент может произойти неприятность. Песок под ногами провалится, а на дне клыки. Не сожрут, конечно, пожуют только. Это же не практикум, но полоса уже к нему готовит. На зачете вас потом звеньями будут запускать и смотреть, как вы в команде работаете. Так же, в общем, как и на практикумах потом. А чего вы у вашего эфора не спросите?
Мы спрашивали, но эфор Эйсхард, по словам Атти, «молчал, как рыба об лед». Только кривил уголок рта в улыбке и говорил: «Не буду портить вам впечатление от первого знакомства с полосой препятствий». Ну еще бы! Лишать нас, а скорее — себя, такого удовольствия: поглядеть из первого ряда на наши ошалевшие лица, когда веревки начнут кусаться, а бревна — проваливаться.
Глава 23
После утренних тренировок мы приводили себя в порядок, переодевали рубашку — теперь я знала, зачем их три на смену, иногда и трех в течение дня не хватало — и шли на завтрак, а потом на занятия. Пока продолжались лекции по истории и бестиарию, но вот-вот должна была начаться специализация.
После занятий в аудиториях и обеда Эйсхард провожал нас в библиотеку — огромное, в несколько этажей помещение с винтовой лестницей. Когда мы поднимались или спускались, можно было перегнуться через железные перила, украшенные завитушками, и увидеть, как тянутся вверх и вниз бесконечные ярусы, заставленные стеллажами. Библиотека уходила глубоко под землю, и, если смотреть с высоты, казалось, что смотришь в бездонный колодец. Сколько же здесь книг!
Мы занимались только на верхних этажах, в светлых и просторных залах. В помещение заглядывало солнце, постепенно клонившееся к горизонту. Умиротворяюще шелестели страницы, шуршала ручка по бумаге. Кто-то зевал, разморенный теплом и сытным обедом. Очень хотелось подремать в тишине и уюте библиотеки, но все понимали, что невыполненное задание грозит серьезным штрафом, так что вместо ночного сна придется драить пустые аудитории.
После самоподготовки Ледышка, переодевшись в удобную форму, отводил нас в пыточную, как мы прозвали тренировочный зал с легкой руки Медеи. Вечером здесь собирались все первогодки под руководством своих эфоров. И начиналось!..
Первым делом кадеты выпивали ожидающий нас на подносах бодрящий настой — именно из-за него в воздухе постоянно витал аромат специй. Понуро расползались следом за своими командирами. Постепенно зал заполнялся криками и стонами, шумом ударов и падений.
Эфор Эйсхард гонял нас до седьмого пота. Ставил удары, заставлял отрабатывать приемы до головокружения и боли в суставах. Поединков больше не устраивал, сказав, что сначала поднатаскает нас и только потом начнет ставить в пары.
— Кадет Меррит, выше кулак! Вдох, удар, выдох! — раздавались бесстрастные четкие команды.
Он переходил от одного подопечного к другому, стучал то по спине, то по животу, вынуждая выпрямиться. Направлял руки и коротким тычком мыска ботинка заставлял шире расставить ноги. Казалось, что он вовсе не уставал, в то время как у нас ломило мышцы и пот струился по лбу.
— Кадет Ансгар, удар! Смелее! Шаг правой, выпад! Кадет Ансгар, сколько раз я могу приказывать привести в порядок прическу. Волосы должны быть собраны в пучок или тугую косу! Обратитесь за помощью к вашему звеньевому!
Лед кидал на меня короткий взгляд, молчаливо говоривший о многом: «Нерадивый командир звена! У твоего подчиненного на голове воронье гнездо! Займись!»
Ну что я могла поделать! Впору самой каждое утро плести Вееле косу, но тогда она никогда не научится. Вечером, перед сном, я терпеливо показывала, как быстро и просто заплести обычный колосок, но Фиалка наутро являлась на полигон с распущенными волосами. Конечно, к вечеру они превращались в спутанные космы.
Вееле доставалось больше всего. Она оказалась совсем не приспособлена к суровой жизни в Академии. Каждый вечер она лежала пластом на откидной койке, а я мазала ей синяки и ссадины специальной заживляющей мазью. Целительница выдала каждому по банке, и чудесная мазь сильно облегчала жизнь. Теперь, когда еще и плечо меня не беспокоило, я могла тренироваться в полную силу. Несмотря на ежедневные царапины и кровоподтеки, я чувствовала себя здоровой, а вот Веела по утрам еле-еле отскребала себя от постели.
Приходилось снова жестко приказывать, ругаться и заставлять. Я не сердилась на нее, но на ее родителей была ужасно зла. С того дня, когда Ищущий определил у Веелы дар, прошло несколько месяцев. Они могли бы хоть немного подготовить ее к Академии, а вместо этого задаривали нарядами и подарками, выполняли любую прихоть.
С эфором Эйсхардом у нас установился напряженный нейтралитет. Это вовсе не означало, что он перестал выдавать мне штрафные баллы. Следил строго, как коршун, и за малейшую провинность я огребала по полной. Здравствуйте, пыльные учебные аудитории, где на партах вечной ручкой нарисованы рожицы и оставлены драматичные послания вроде «Гребаная Академия! Я никогда не сдам зачет по бестиарию!» или любовные: «Серсея, моя нежная бабочка, твои крылышки будут трепетать от моих прикосновений».
Надписи, накопившиеся за день, я безжалостно уничтожала мыльной водой. Драила порой полночи, спала от силы четыре часа, а утром выползала на пробежку. Никто из нашей группы не получал столько отработок.
Но я решила относиться к штрафам философски. В конце концов, я была дочерью военного и привыкла к исполнению приказов. Когда-нибудь Льду надоест изводить меня.
И, если с командиром худо-бедно удавалось балансировать на грани войны, неприятности пришли откуда не ждали: однокурсники пообвыклись с новой жизнью и решили, что дочь предателя — отличный объект для самоутверждения.
Глава 24
Сначала все мы, кадеты первого курса, держались отстраненно, приглядывались, но постепенно начали тянуться друг другу. Ведь люди не могут долго находиться поодиночке, им нужны друзья, поддержка. Наверное, и мейстеры понимали это, потому сразу разбили кадетов на звенья: вот, мол, твоя команда, доверяй им.
Жаль, но я не могла назвать своими друзьями ни Ронана, ни Веелу. Да, мы проводили вместе много времени — в столовой во время приема пищи, во время дежурств, на тренировках, даже в библиотеке держались поблизости. Когда-нибудь мы плечом к плечу станем проходить полосу препятствий, зайдем в вольер к твари Изнанки, однако… С друзьями можно поделиться тем, что у тебя на душе,
