Виго замолчал. Молчал и я, переваривая его слова. Уж слишком все это было необычно.
— Выходит, одолеть Корригана сможет только более злой человек?
— Я так не говорил, — покачал головой Виго.— Дело в том, что сила не связана непосредственно с понятиями морали. Взгляни на это дерево — ветер шевелит его листья. Ветер — это просто ветер, он ни хороший, ни плохой. В то же время он может принести бурю, может разрушить твой дом и даже убить тебя. А может в летний зной пригнать тучи и дать полям живительную влагу. Так и сила, ее можно определить как способность живого существа воздействовать на Жернова. Другое дело, что получить силу можно разными способами. Самый быстрый способ — пойти по пути зла. Зло на редкость притягательно, оно позволяет даже ничтожеству ощутить свою значимость и величие. Бели же на этот путь встает талантливый и сильный человек, последствия могут быть ужасны. Именно этот путь в свое время выбрал Корриган, и я не смог его остановить. Именно этим путем пытаешься сейчас идти ты, думая о мести. — Виго вздохнул.— Да, Корриган силен — сильнее, чем когда бы то ни было. Но ты никогда не сможешь сравняться с ним, идя по его пути.
— Но есть и другой путь?
— Есть, но он очень сложен. И я сомневаюсь, что ты сможешь по нему пройти. Я ведь говорил, что у тебя нет таланта к этим вещам, и этого уже никак не изменишь. В то же время Боги до сих пор тебя не покинули — а это о чем-то да говорит.
— И что же мне делать?
— Для начала принеси из ручья ведро воды,—
усмехнулся Виго, — а там посмотрим.
* * ♦
Наверное, это был первый случай, когда они не сошлись во мнениях. Ядвига выступала за то, чтобы покончить с Любомиром раз и навсегда, для этой цели она уже подложила под короля смазливую баронессу Голлербах, преданную ей душой и телом. Стоит дать ей знать, и к утру короля не будет.
Корриган хотел повременить и не убивать Любомира сразу: достаточно будет обвинить его в безволии, в неспособности управлять государством и прочих страшных грехах. Уже одного того, что он не уберег принца — бедный Иржи! — достаточно, чтобы отстранить его от власти. Правда, судьба Иржи до сих пор точно неизвестна, но есть все основания полагать, что принц уже встретился со своей покойной матушкой. Впрочем, это уже частности. Что касается Любомира, то его можно отправить в бессрочную ссылку и через год-другой тихо- мирно удавить. Авторитет Любомира крайне низок, все знают, что страной реально правит Корриган. И вряд ли кто будет протестовать, если именно он займет место свергнутого короля. А если таковые все же найдутся, на них он всегда найдет управу.
— Ты прав, милый, — сказала Ядвига, выслушав соображения Корригана. — Немногие посмеют возражать против твоего восхождения на престол. Но я не пойму, зачем тебе лишние проблемы? Пока Любомир жив, он представляет для тебя опасность.
Под его знаменами могут собраться все твои враги, и если вдруг объявится Иржи, твое положение заметно осложнится.
Была ночь, Корриган и его возлюбленная лежали в постели, отдыхая после любовных утех. Глядя на Ядвигу, Корриган едва заметно улыбался: у него были все основания полагать, что себе эта очаровательная ведьма уже приглядела место королевы.
— У короля все еще много сторонников, — лениво возразил он. — Его смерть может наделать много шума.
— Все зависит от того, какая это смерть, — возразила Ядвига. — Людей чаще помнят не по тому, как они жили, а по тому, как они умерли. Красивая смерть способна придать вес даже заурядному ничтожеству. С другой стороны, постыдная смерть способна превратить в ничто даже величайшего из монархов. И уж, конечно, нашего бедного Любомира такая смерть превратит в пыль.
— И какую же смерть ты ему уготовила? — усмехнулся Корриган.
— О такой смерти втайне может мечтать каждый мужчина, — по губам Ядвиги скользнула улыбка. — Он умрет ночью, ублажая свою любимую баронессу. Умница баронесса в ужасе закричит, в комнату вбегут стражники и увидят чрезвычайно пикантную картину: мертвого Любомира на красавице-баронессе. Уверена, что уже днем об этом будет знать весь город. Вряд ли кто- то посмеет обвинить тебя в причастности к этой смерти.
Корриган молчал, обдумывая предложение Ядвиги. Умна чертовка, ничего не скажешь. Любомир и вправду будет превращен в пыль.
— Скажи, — спросил он, взглянув на Ядвигу, — а мне ты не устроишь однажды что-нибудь подобное?
— Что ты, милый, — улыбнулась Ядвига. — Я тебя для этого слишком уважаю. Твоя смерть будет чрезвычайно величественной.
Корриган засмеялся.
— Именно этим ты мне и нравишься.
— Я знаю об этом. — Ядвига прижалась к его груди. Она немного помолчала, потом поцеловала Корригана, провела рукой по его волосам. — Так как же быть с Любомиром? Отдашь его мне?
— Забирай, — согласился Корриган и устало вздохнул. — Разве могу я тебе отказать? — Он приподнялся, взглянул на Ядвигу, его ладонь скользнула по девичьему телу.
— Опять? — с улыбкой спросила Ядвига, подавшись ему навстречу.
— Почему бы и нет? — пожал плечами Корриган. — Или ты возражаешь?
— Ну что ты, милый, — снова улыбнулась Ядвига. — Я только хочу попросить тебя об одном одолжении.
— И о чем же именно?
— Сущие пустяки. Пожалуйста, постарайся не опередить нашего бедного Любомира. Уж слишком ты тяжело дышишь.
* * *
Уже больше месяца они жили в Ларгосе, маленьком захолустном городке, очень пыльном и грязном. Вчера прошел дождь, Райв уныло смотрел на покрытую слоем грязи улицу и думал о том, что принцу здесь совсем не место. Да и им тоже. Барон отошел от окна, взглянул на Яну и сидевшего рядом с ней Иржи. Принц что-то рисовал карандашом на листке бумаги.
— Ты сегодня совсем хмурый. — Яна посмотрела на Райва.
— Мне надо в Канкар... — Барон тихо вздохнул.— Здесь я ничего не могу сделать, эти трусы боятся пойти со мной.
— Я ведь предлагала тебе выход, — пожала плечами Яна.
— Стать предводителем толпы оборванцев? — грустно усмехнулся барон. — Что обо мне подумают?
— Разве так важно, что о нас подумают? Важно, что ты можешь сделать, важно верить в то, что ты делаешь. Тебя знают, за тобой пойдут. Я могу собрать две сотни бойцов, они пойдут за тобой в огонь и в воду.
— Это из тех, что я не добил в прошлый раз? — криво усмехнулся Райв. — Ты всерьез считаешь, что они пойдут за мной?
— Пойдут. Я ручаюсь за это.
— Ну да. И в первый удобный момент кто-ни- будь из них оттяпает мне голову и принесет ее Корригану. Пять тысяч монет — это очень большие деньги.
— Ты несправедлив, Райв. Ты очень плохо знаешь этих людей. Они по-своему честны, и нет для них ничего хуже предательства. И в леса они подались не от хорошей жизни.
Райв ничего не ответил. Он снова подошел к окну, задумчиво взглянул на грязную улицу. Опять начал накрапывать дождь, порывы ветра заносили капли в открытое окно, но барон не обращал на это внимания.
— Может, ты и права, — сказал он после долгого молчания. — Но две сотни оборванцев не смогут захватить город.
— Ты забываешь о том, что это не регулярная армия. Никто не собирается идти на город приступом. — Яна улыбнулась. — А еще мнишь себя великим стратегом.
Райв быстро обернулся. Хотел было что-то сказать, но промолчал. Постоял, задумчиво почесывая лоб, потом снова взглянул на Яну.
— Ты предлагаешь захватить замок?
— Да. Стоит только начать, и за тобой пойдут тысячи — когда узнают, что с тобой принц.
Иржи поднял голову.
— Я тоже могу драться. Я даже из арбалета стрелял.
— Да, Иржи...
Яна улыбнулась и потрепала принца по волосам. Теперь, после смерти Любомира, о которой ходило столько пошлых слухов, все надежды были связаны только с ним.
— Твои люди смогут это сделать? — спросил Райв.
— Я уверена в этом. Если бы ты знал, сколько в них ненависти к Корригану... Мы захватим замок, а тебе надо перетянуть на свою сторону армию. Если она не пойдет за тобой, все пропало, мы не сможем удержать замок.
— Этого я и боюсь...
Райв закрыл окно, опасаясь, что Иржи может простыть.
— Вот. — Иржи протянул Яне рисунок, девушка с улыбкой взяла его. — Красиво?
— Красиво, Иржи. А кто это?
— Как кто? Это барон, это ты. А это я.
— Теперь понятно, Иржи. А почему ты выше барона?
— Потому что я принц, — ответил Иржи и хитро взглянул на Яну. Потом засмеялся. — Просто так получилось.
* * *
Виго был очень странным человеком—и на редкость многоликим. Он мог внушать ужас — как тогда, в замке, — мог быть мягким и душевным. Мог говорить коротко и отрывисто—когда не хотел разговаривать, — а мог прочитать целую лекцию—как вчера, в день моего приезда. Точнее, прихода. В этом мире вообще большей частью ходили пешком.
