— А не твоего ума дело.
Дверь шумно захлопнулась.
Шофер, еще раз покрутив пальцем у виска, грузно зашагал к выходу.
Через минуту Клава услышала в коридоре суетливую поступь главбуха.
— У себя? — кивнул он на кабинет.
— Тама, — вздохнула девушка.
Директор сидел за столом, делая какие-то пометки на страницах ежедневника.
— А, это ты? — отложил он ручку. — Проходи, садись.
Главбух сел в кресло, над которым красовалась голова росомахи.
— Ну что, сознался? — кивнул он на двери.
— Да нет, куда там. Крученый жук, хитрющий. Я ему, понимаешь, прямые вопросы. А он мне: так, мол, и так, ничего не знаю де, никого не помню. Жучара.
— А вы?
— Ну, я ему конкретно намекнул: думай, мол, пока не поздно. А то, говорю, я тут сам подумаю.
— Это дальновидно. Ну, а он?
— Вижу, задумался, заерзал. Ничего, сейчас помучается, поймет, что мне все известно, и сам с повинной приползет.
На самом деле, в последнем утверждении директор уверен не был. Не такой Колосков мужик, чтоб с повинной приходить. Из него просто так слова лишнего не вытащишь, а что до признаний, так тем более. Однажды он наступил на гвоздь у крыльца конторы, так ведь не закричал, как все нормальные люди, а молча сел на ступеньку, снял сапог и прижег ранку пеплом. Случись завтра война, лучшего партизана, пожалуй, не найти. На допросах будет молчать, как рыба об лед. С повинной он, конечно, не приползет. На это рассчитывать нечего. Тут надо план какой-нибудь придумать. Умный ход.
Глава 12
И снова Полынцев шел на пляж — признаться, уж во сне его видел. Мошкин отправился на машине проверять лодочные станции, а он, сделав кое-какую работу на участке, еще раз решил обследовать остров. После беседы с культуристом к тому были довольно веские основания.
Сегодня Нина Растатуева на крылечке не стояла, поэтому он прошел мимо окон без задержек. Вагончик спасателей был открыт. Внутри пахло смолой и машинным маслом. На стеллажах, что тянулись вдоль серых стен, лежали гаечные ключи, ржавые запчасти, спасательные круги, плавжилеты. У небольшого деревянного столика возился с гребным винтом молодой человек в спортивных штанах и красной навыпуск футболке.
— Добрый день, — поздоровался Полынцев, заходя в вагончик. — На остров меня сегодня никто не переправит?
— Еще не все трупы выкопали? — ухмыльнулся парень.
— Не знаю, надо проверить.
— Мотор сломан, — демонстративно покрутил он гребным винтом. — Не получится.
— А на веслах нельзя?
— Можно, но это самостоятельно. Здесь гребцов нет.
— Без проблем. С удовольствием.
— Лодка на причале, — кивнул он за окно. — Попутного ветра в спину…
Уже вставляя весла в уключины, Полынцев сообразил, что пожелание спасателя было, как минимум, ироничным. Гребец сидит в лодке задом наперед, а, значит, попутный ветер должен дуть ему в лицо. В спину упирается встречный. Хорошие здесь собрались ребята: один другого веселее…
Что может быть лучше тихой лодочной прогулки. Свежий воздух, плеск волны, мягкое поскрипывание уключин. Рядом ни души. Только ты и природа — мать твоя. В голову лезут философские вопросы: зачем, откуда, почему? Кто ты? Охранник из супермаркета, стерегущий чужое богатство, или защитник слабых и неимущих? Хотелось бы думать, что последнее. Хотя, сегодня подобные мысли, кажется, не в моде. Что ж, всякому фрукту свое время…
Лодка неспешно подплывала к знакомому островку. Сделав пару мощных гребков, Полынцев причалил к топкому берегу.
В воздухе пахло травой и цветами, над головой порхали птички, всюду зеленела молодая листва. Если б не слишком густые заросли, не вязкая почва под ногами, да не разрытые могилы в количестве трех штук, остров мог бы показаться вполне уютным. Углубившись в лес, он взял курс на развалины маяка, точнее, на бетонные блоки, что от него остались. Петляя между деревьями, прошел мимо первой могилы… миновал вторую… перепрыгнул через третью. Свежих раскопок пока видно не было — это, безусловно, радовало.
Впереди показались бетонные коробки: одна большая, с закругленными углами, вторая поменьше, с вытянутыми вверх оконцами. В первом блоке виднелся проем, наполовину утонувший в грунте. Вход в него закрывал обломок узкой бетонной сваи. Андрей попробовал сдвинуть его с места… Не смог. Впрочем, стоило ли надрываться.
Бросив эту затею, он прогулялся вокруг блоков, внимательно осмотрел траву. Ничего примечательного не заметил. Новых могил здесь тоже не было. Посчитав свою миссию выполненной, решил, что на сегодня хватит и отправился назад, к лодке.
Однако обломок сваи пробудил в нем спортивный интерес. Сколько в нем веса — килограммов 200, меньше? На тренировках в спортзале СОБРа, он видел, как один из бойцов занимался с двухсоткилограммовой штангой (выполнял становую тягу), причем, делал это так легко, что, казалось, поднимал игрушечный снаряд. Тогда Андрей сказал себе: «Штанга — это не мое, в работе она все равно не пригодится, а попусту корячиться — нет никакого смысла». Но вот теперь, поди ж ты, пригодилось бы. Будь тот собровец здесь, и проблем бы не возникло. Откинул бы огрызок, как пушинку, и заходи, смотри все, что нужно. А тут… Наберут в милицию дистрофиков — ни с культуристом побороться, ни тяжесть какую поднять. «Что-то достал ты меня, Полынцев, — сказал сам себе Полынцев. — Пора б тебе заняться атлетической подготовкой… причем, немедленно».
Сбив на затылок фуражку, он обхватил сваю двумя руками и потянул ее кверху…
Бесполезно.
Вспомнил, как делал упражнение собровец: спину выгнул, мышцы напряг, задницу отклячил, присел и, поднимаясь, распрямился.
Ну-у… И-и…
Груз потихоньку пошел… Правда, не вверх, а по диагонали… со скрипом. Однако хватило и этого. Свая освободила темный проем…
* * *
Почтальон Тамара Селезнева завидела директорскую «Волгу» еще издали. Жаль, что ехала она не по пути, а навстречу. Весной и осенью ходить по деревенским дорогам тягостно — распутица. Был у Тамары свой личный транспорт — старинный велосипед «Урал». В сухую погоду на нем хорошо, но по грязи шибко не разгонишься, тонет. Таскать за собой — лишний груз, и без того почтовая сумка тяжелая. В общем, мучилась в непогодицу Тамара, можно сказать, страдала.
«Волга», заблаговременно сбавив ход, прижалась к бровке дороги и, скрипнув тормозами, остановилась.
— Ну что, почтальон Печкин, никак к нам в поселок ковыляешь?
— К вам, куда ж еще по этой дороге придешь.
— А я в другую сторону.
— Я уж заметила.
— А ты б хотела, чтоб в твою?
— Да уж не отказалась бы.
— А не получится — я в другую.
— Вы, как вроде, издеваетесь надо мной?
— Нет, даже не думал. Просто жалко тебя, бедолагу.
— Жалко, так подвезли бы
— Как же я тя подвезу, если в другую сторону еду.
— Развернулись бы.
— Тут в поле начнешь разворачиваться — по самое брюхо увязнешь.
Тамара надула губы. Что за шутки, в самом деле?! Ну, не хотел подвозить, и нечего было расспрашивать. Она, между прочим, в попутчицы к нему не набивалась. Сам разговор затеял, да еще подтрунивать начал. Ехал бы себе мимо, не оглядываясь. Или надо ему чего? Да уж видно неспроста увязался. Сейчас опять, наверное, будет про кого-нибудь выпытывать. В последнее время все в сыщика играет, Шерлок Холмс деревенский. Одна беда — хитрость его белыми нитками вышита. Далеко ему до Николая Петровича. Тот и спросит о чем, так не поймешь: то ли интересуется, то ли советуется. А иногда сам что-нибудь рассказывает да нарочно привирает. Ты уж по собственной глупости начинаешь его поправлять, а, в конце-концов, все про все и выбалтываешь. Намедни он тоже что-то такое рассказывал: про распутицу, вроде бы, про трактористов, которые у дороги калымят. А она?.. Что же она ему тогда подсказала?.. И не вспомнишь теперь. Заговорил уши женщине, все в мозгах перемешалось. Вот как надо с людьми-то беседовать. Директору, конечно, до него не допрыгнуть. Без маневров спрашивает, как на сельском собрании. Ну, хоть в этом смысле интерес проявляет. Все одинокой женщине внимание.
— Ну, спасибо, что посочувствовали, — отвесила она картинный поклон.
— Да, пожалуйста. Как поживаешь-то?
— Нормально.
— Какие новости слыхала?
— Особо никаких, кроме той, что Колосков запил.
— Это потому что совесть мучает.
Тамара спрятала улыбку. Пинкертон называется. Сам проговорился, что подозревает Колоскова. Надо бы заступиться за мужика, ничего плохого он сделать не мог.
— А люди говорят: пьет, потому что с машины сняли, — возразила Тамара, поправив сумку на плече.
— Не-е. Это все от совести.
— Да у него совесть вроде бы на месте. Добрый мужик, хороший. Когда у вас зверьков украли, все сокрушался, что Мурзика его прихватили.
Директор слегка напрягся. Кажется, почтальонша что-то знала о краже. Нет, определенно, у него были способности к розыску. Вот так остановил женщину, расположил к беседе, задал пару уточняющих вопросов и, пожалуйста, сейчас получит важную для дела информацию. Только бы она не шла вразрез с его собственным расследованием, а то все еще больше запутается.
