Она просто стоит, смотрит на то, как я смотрю на нее, затем ехидно произносит в итоге:
– Дай мне свой телефон.
Стоп, что? Я наконец-то вспоминаю, какими мышцами надо пользоваться, и сглатываю с трудом.
– Что?
– Дай мне свой гребаный телефон, – повторяет она, едва ли не рыча, подходит ко мне, будто к добыче, которую вот-вот прикончат. Словно идиот, достаю телефон из кармана, вручаю ей. Грэйс наводит фокус, показывает средний палец и фотографирует себя.
– Вот. Фотография дольше протянет.
Она швыряет мне телефон, заходит в здание школы. Ничего не могу поделать. Я смеюсь.
Облачившись в перчатки, готовимся начать нашу рутину: обрызгать-выдраить. Посмотрев на нее, говорю:
– Вчера довольно напряженная ситуация сложилась. Где ты научилась драться?
Грэйс бросает на меня взгляд, но не отвечает.
– Ну же. Наверняка кто-то научил тебя этому приему. Кто?
По-прежнему без ответа. Выйдя из себя, подхожу к ней, захлопываю дверцу шкафчика. Она отшатывается так, словно я ударил ее током.
– Простой вопрос, Колье. Если ты умеешь так бороться, почему не дала отпор Заку?
Грэйс шумно вздыхает.
– Не твоего долбанного ума дело, Рассел.
– Отлично!
– Отлично, – соглашается она, после чего сует руку в следующий шкафчик, не сводя с меня глаз.
– Ты круто с ними разделалась. – Я быстро поднимаю обе руки, когда она открывает рот, чтобы огрызнуться. – Просто к слову.
Грэйс смыкает губы, ничего не сказав, однако продолжает поглядывать на меня. Из-за хмурого выражения ее ясные глаза кажутся еще более пронзительными.
– Я думал, они были твоими подругами. – Возвращаюсь к своей секции шкафчиков, опрыскиваю их чистящим средством.
– Были. Прошедшее время.
Собираюсь отвесить саркастичный комментарий о том, что она наконец-то со мной заговорила, но вдруг вижу, как ее глаза наполняются слезами. Ого. Грэйс Колье плачет? Не думал, что у особей вроде нее есть слезные протоки. Стою, словно долбаный придурок, пытаясь решить, следует ли мне извиниться, или заткнуться, или задать больше вопросов, или сымитировать приступ головокружения, только Грэйс не ждет, пока я разберусь.
– Они на его стороне.
Судя по тому, каким презрительным тоном она произносит эти слова, у меня не остается сомнений – речь идет о Заке. Переступаю с ноги на ногу и обратно. Я так не могу. Не могу обсуждать своего товарища с девушкой, обвинившей его в изнасиловании. Поэтому поступаю единственным образом, каким может поступить парень в моем положении.
Поворачиваюсь к ней спиной и достаю свой айпод. Только даже наушники не в силах заглушить всхлип Грэйс.
Мы работаем несколько часов – в тандеме, но не вместе. Я ранил ее чувства. Сам чую, ведь что-то нависает в воздухе, что-то тяжелое и мрачное, и оно растет. Не знаю, как это остановить, как все исправить. Я не могу обсуждать Зака с Грэйс. Но не разговаривать с ней вообще тоже не могу. Пока все это дерьмо вращается по кругу у меня в голове, пол будто вздымается под ногами, затем опускается, потом опять поднимается. Соскользнув вниз, усердно стараюсь удержать завтрак в животе.
Зажмуриваю глаза. Это помогает.
– Йен? Что случилось? – Грэйс рядом со мной, однако, я до ужаса боюсь открыть глаза.
– Голова кружится. Черт, до чего же сильно голова кружится.
Слышу, как она отрывает бумажное полотенце от рулона, лежащего в нашей тележке. Несколько секунд спустя холодная влажная бумага осторожно накрывает мой лоб. Боже, как приятно. Рука Грэйс юркает мне под затылок. Это еще приятней. Она приподнимает мою голову, подкладывает что-то мягкое под шею. Мне требуется секунда, чтобы распознать рулон полотенец.
– Ты снова бледный, прям белый, как и в прошлый раз. У тебя проблемы с сахаром крови, или что?
– Сотрясение.
– Ох. А я гадала, почему ты не играешь с командой. Где твой телефон? Я позвоню твоим родителям.
– Черт, нет. – Глаза распахиваются. Большая ошибка. Коридор по-прежнему вращается вокруг Грэйс.
– Дай мне телефон, Рассел. – Почувствовав приближение ее руки к карману моих джинсов, оказываюсь на грани полной остановки системы.
Я отбиваюсь от руки Грэйс.
– Отвали, Колье. Я в порядке. – Снова открыв глаза, с облегчением отмечаю, что мир, похоже, вновь пришел в равновесие. Медленно сажусь, уронив влажное полотенце себе на колени. Прислонившись спиной к дверце нижнего шкафчика, тру свой неспокойный живот.
– У тебя в сумке какая-нибудь еда есть? – Я дергаю подбородком в сторону рюкзака, который она всегда носит с собой.
Взгляд серебряных глаз лазерным прицелом сосредотачивается на мне. Грэйс расстегивает карман, достает два упакованных в полиэтилен сэндвича.
– Ветчина или индейка?
Пожимаю плечами.
– Выбирай, что хочешь, я съем второй.
Она тут же протягивает мне сэндвич с ветчиной. Интересно, зачем было утруждаться и делать его, если ей не нравится ветчина. Потом решаю, что мне все равно, и просто забираю сэндвич, отчаянно желая угомонить тошноту. Разворачиваю обертку, откусываю. Грэйс, как и в прошлый раз, неторопливо присоединяется ко мне.
– Слушай, по поводу нашего предыдущего разговора. Я… эмм… извиняюсь за то, что довел тебя до слез.
Она моментально вскидывает голову.
– Я не плачу. Больше не плачу.
Я гримасничаю.
– Как скажешь. Мне все равно жаль. И еще, спасибо тебе. Ты уже во второй раз обо мне позаботилась. Тебе надо медсестрой стать.
Грэйс фыркает. Поначалу мне кажется, будто она разозлилась, но на самом деле это смех. Думаю, я даже ее зубы мельком увидел.
– Нет, я хочу работать журналистом.
– Круто. – Киваю, затем вздыхаю. – Я понятия не имею, чем хочу заниматься. Чем очень раздражаю своего отца.
– Что тебе нравится?
Пожимаю плечом.
– Кроме лакросса? Строить. У меня дома полно разных моделей. Думаю, было бы клево строить настоящие вещи, знаешь? Но… – Я замолкаю, снова пожимая плечами, и вытираю лицо влажным полотенцем.
– Что?
– Ничего. – Я недостаточно умен, чтобы стать инженером. Мои надежды на стипендию держатся на лакроссе. – Папа хочет, чтобы я работал с ним.
– Чем он занимается?
– У него плиточный бизнес.
– А ты не хочешь зарабатывать на жизнь, укладывая полы плиткой.
– Нет, отец не этим занимается. Он планирует. Создает эскизы по индивидуальным заказам, потом изготавливает плитку. Укладывают ее другие люди.
– По-прежнему не вижу здесь проблемы. – Она забирает полотенце из моих рук, наклоняет мою голову вниз и кладет его на заднюю поверхность шеи.
