Раздался громогласный смех. Все мои чувства сменились желанием взвыть в голос. Ну, Штефан! Фантазия у тебя либо чересчур смелая, либо странная. Третьего не дано!
Но, кажется, все присутствующие поверили в эту нелепицу.
— Ай да сын! Настоящий Циммерман! Ведь всем известно, что наш удел — нетривиальные знакомства. Да и ради такого знакомства стоило лететь за границу!
— Теперь-то им можно гордиться, — фыркнула Анька, стрельнув в брата игривым взглядом и невинно похлопала ресницами.
— О, да!
Мы смеялись и пили чай: степенно, разбавляя действо непринужденной болтовней и словно смакуя каждый глоточек. Циммерманы-старшие на поверку оказались людьми весьма приятными, да и собеседниками были интересными. Поочередно они задавали, казалось бы, ничего не значащие вопросы, на которые я охотно отвечала. Но умом я понимала: они стараются разузнать как можно больше о новой пассии сына. Естественно, попутно делают выводы. Только какие именно — я могла лишь предполагать, поскольку внешне ничего не менялось: беседа протекала в прежнем ключе.
Однако с моей стороны было бы несправедливостью не упомянуть тот факт, что родители Штефана рассказывали и о себе тоже. Причем с не меньшим энтузиазмом.
Елена и правда крутилась в сфере искусства: в юности выступала на подмостках, позднее отошла к преподавательству, хотя связи с прежними коллегами поддерживала. Густав имел свой шоколадный бизнес, а также бессчетное количество интересов и хобби, среди которых-то и выискались парочка общих с Еленой. В частности живопись.
Слушая отлично мне известную историю их знакомства, я ничем не выдавала своих познаний и реагировала сдержанно, но искренне. Да и рассказчиком Густав оказался хорошим, такого не грех и послушать. А периодические вставки Елены и Анны — то язвительно-ехидные, то добродушно-шутливые — как нельзя гармонично дополняли рассказы главы семейства. Да так, что я невольно заслушалась. И в один прекрасный момент поймала себя на мысли, что про себя завидую чужой семье белоснежной завистью.
Как же они все-таки подходят друг другу! Утонченная, элегантная даже в мелочах и чертовски тактичная Елена с задорно вздернутым носом и морщинками вокруг мудрых глаз, и Густав — с волевым лицом, благородной сединой в висках, по первому впечатлению балагур, но стоит присмотреться, как немедленно увидишь в нем человека серьезного. Отчего-то при взгляде на него мне казалось, что такие люди не бросают слов на ветер. А еще — непременно добиваются поставленных целей.
Еды было много. Кухня оказалась смешанной — нас угощали как привычными русской душе, так и традиционными немецкими блюдами, среди которых особенно мне запомнился картофельный суп. За ужином и разговорами время пролетело незаметно.
Что самое главное, мне ни словом, ни единым жестом или полунамеком не дали понять, что я здесь лишняя. Ни разу при мне не упомянули Софию, за что я была безмерно благодарна. Единственным поводом для волнений стало приглашение отца семейства, практически под конец:
— Штефан, сынок, пойдем покурим.
Штефан не курил, и мы все это отлично знали. Тем не менее он ничем не выдал отца и выполнил его просьбу беспрекословно. Стало очевидно, что отцу с сыном есть о чем поговорить. И не исключено, что среди прочего разговор предполагался обо мне в том числе.
Однако быстро сообразив, что печься о первом впечатлении поздновато, я позволила себе отбросить все поводы для волнений. А под конец вечера так и вовсе порядком расслабилась, привыкла к новым лицам и чувствовала себя как дома. Совершенно не хотелось лишать себя той атмосферы теплоты и тихого праздника, что вселяли в душу свет. Но, увы или к счастью, а всему надо знать меру.
Циммерманы-старшие, как полагается, предложили задержаться еще. И под их напором мы бы, скорее всего, сдались и посидели еще немного. Если бы не срочный вызов Штефана по работе.
— Прости, принцесса, — виновато сказал он, допивая кофе, — но придется тебе с Аней добираться.
— Все в порядке, — поспешно отозвалась я.
С Анькой так с Анькой. Эта девушка с живым темпераментом явно не даст мне прикорнуть в дороге. Да и в принципе любого зануду на раз встряхнет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Только постарайся вернуться поскорее, — попросила я уже в прихожей, подавая моему немцу куртку.
Штефан если и собирался прокомментировать мои слова колкостью, то взглянув на часы явно передумал это делать. Кивнул, поцеловал нас с Еленой, попрощался с отцом и в последнюю очередь потрепал сестру по макушке. Та в ответ зашипела.
— Удачи, сынок!
— Рад был повидаться, — бросил он напоследок, прежде чем захлопнулась входная дверь.
Елена ушла собирать со стола, а перед тем предложила нам чаю, пока дожидаемся такси. Но мы с Аней отказались. И без того наелись от пуза. К тому же выходить с минуты на минуту.
— Мы сейчас еще погуляем, — воодушевилась Аня, легким движением выбрасывая волосы из-под куртки и лениво осматривая себя в зеркало. — Кстати! Ты уже видела наши достопримечательности? Нет? Ла-адно, этим мы займемся завтра. А пока — гулять! Как говорит мама, вечерний Берлин — это почти отдельный вид искусства, — хихикнула девушка.
Сказано было таким тоном, что вариант с возражениями даже в голову не пришел. Я согласно кивнула, понимая, что в уютную постельку немца попаду ой как нескоро. Жаль, конечно, что Штефану пришлось спешно засобираться. Мой странный и в то же время насыщенный, живой уик-энд подходит к концу. Теперь я чувствовала это особенно остро. Всего каких-то парочку дней — и привет, аэропорт.
Понимаю, насколько странно это выглядит со стороны… Да что греха таить, я сама-то не могу до конца разобраться в происходящем, но… Мне бы хотелось провести с ним как можно больше времени. Впитать, будто губкой, в память. Его черты, волнующую синеву глаз, добрую, порой лукавую улыбку, которую он так любит прятать в уголках чувственных губ…
На моих собственных расцвела улыбка, стоило вспомнить наши нелепые перепалки. И процессы примирения… Черт. Наверняка выгляжу, как мечтательница, — так же глупо и легкомысленно.
Успокойся, Лида, — одернула себя мысленно. И как раз вовремя: мы вышли из подъезда.
— А вот и такси, — сказала Аня и подмигнула заговорщически: — Ну что, Лидок, айда гулять!
— Айда! — улыбнулась я в ответ.
Гулять так гулять!
27
Аня не обманула, вечерняя столица и правда поражала своим великолепием. Весь усыпанный мириадами разноцветных огоньков, живущий даже ночью Берлин поражал. В самом хорошем смысле слова. К тому же, тут было на что посмотреть. Одни только Бранденбургские ворота чего стоили! Правда, любоваться ими пришлось с расстояния. Час уже не тот. Зато завтра мы с сестрой Штефана сможем полюбоваться на них вдоволь! И не только на них — ведь в Берлине, как и в любом городе с богатой историей, всегда есть на что посмотреть!
— Ну что, Лид, — улыбнулась Аня, когда наш вечерний променад подошел к концу. — Хорошего понемножку?
К тому моменту мы успели нагуляться до гудящих ног и поговорить, кажется, обо всем на свете. Начиная искусством, историей, немного даже политикой, и заканчивая какими-то милыми сердцу мелочами вроде рассказов из детства или забавных семейных историй, которые волей-неволей вызывали теплую улыбку.
— Да, пожалуй, — согласилась я, улыбаясь в ответ. Удивительное дело: в обществе этой девушки меня не покидало ощущение, будто мы знаем друг друга сто лет. И так тоскливо вдруг стало, стоило вспомнить о своих подругах, с которыми не выходила на связь уже почти неделю.
Мы прошли еще пару десятков шагов и сейчас стояли у входа в подъезд. Прямо над нами — окна кухни Штефана. Улица, впрочем, как и весь Берлин, была ярко освещена, так что я без труда уловила озорной блеск в глазах девушки.
— Пригласишь на чай? — спросила она, немало меня удивляя.
Хм… Это она таким завуалированным образом выказывает мне свое расположение? Я подняла голову и присмотрелась. В окнах нужной квартиры горел свет. По всей видимости, Штефан уже дома, и мне не нужно переживать о том, что я невольно могу стать заведующей чужим хозяйством.
