был переполнен дешевым вином с добавкой дорогущего листового салата, и меня просто рубило с ног.
– Кен, – прошептала я, опираясь на него, чтобы не упасть. – Ты меня напоил.
– На здоровье, – подмигнул он, обводя мимо парочки, которая фотографировалась у выхода.
– О-о-о-о! Давай тоже сфотографируемся! – Я заставила Кена остановиться и вытащила из сумки свой маленький фотоаппарат.
Всучив его этой милой парочке, я обхватила Кена за талию и улыбнулась на камеру. Когда фотография была сделана, мне не захотелось отпускать его, и я не отпустила. Так и отправилась, спотыкаясь, в сторону парковки, зарывшись как можно глубже в Кена и его пузырь личного пространства. Мне там так нравилось.
– А ты знаешь, что прижиматься к тебе – все равно что сидеть в сушилке? – икнула я.
– В сушилке? – Кен указал вперед. – Осторожно, бордюр.
– Угу, – хихикнула я, сходя с тротуара и переходя улицу. – Ты такой теплый и тихий, и пахнешь отдушками для белья, и вокруг тебя такое тихое щекотное напряжение.
– Статическое? – Кен потянул меня за руку. – Бордюр.
Мы зашли на парковку и прошли туда, где Кен поставил свой маленький «Эклипс».
– Не-а, – возразила я, с излишней силой мотая головой. – Ты электрический, – хихикнула я, внезапно вспомнив слова песни «Электро-Буги»: – Ты чувствуешь! Ты электрический! Буги-вуги-вуги!
Кен рассмеялся, и этот низкий бархатный звук согрел меня до костей.
– Это все происходит совсем не так, – хихикнул он, нажимая кнопку на брелоке. – Ты будешь ночевать у меня? – спросил он, открывая дверцу с моей стороны и убеждаясь, что моя задница опустилась на сиденье машины, а не на асфальт возле нее.
– Угу, – кивнула я с улыбкой от уха до уха.
– Вот и хорошо. Потому что я все равно не позволил бы тебе рулить в таком состоянии.
Я попыталась нахмуриться, пока он обходил машину.
– Ну не настолько уж я пьяна.
Пытаясь скрыть довольную улыбку, Кен завел мотор и включил заднюю передачу.
Фыркнув, я направила палец на его чертово прекрасное лицо.
– Эй! Я все видела. Ты нарочно это сделал, да? Чтобы я набралась, а ты потом надрал мне жопу?
Заставить рассмеяться Кеннета Истона всегда будет одним из величайших достижений моей жизни. С очаровательным румянцем, хихиканьем и белозубой улыбкой, Кен просто помотал головой и выехал с парковки.
– Что, не надерешь? – надулась я.
Кен не смотрел мне в глаза, но продолжал улыбаться.
– Ты мне нравишься, когда пьяная.
«Ты мне нравишься…»
Эти три слова отдались у меня в ушах, закрутились в моем мозгу и радужными конфетти осыпали мое сердце…
«Ты мне тоже…»
– Эй! Если тебе нравится, когда я пьяная, то выпей как-нибудь со мной. Будет так здорово!
Улыбка Кена исчезла. Он помолчал с минуту. Красные тормозные огни передних машин освещали его серьезное лицо. Я видела, как дернулся его кадык, когда он наконец сказал:
– Я тебе пьяным не понравлюсь.
– Почему?
Не глядя на меня, Кен выехал на шоссе. Я бесстыдно пялилась на его безупречный профиль, думая, что же может не понравиться мне в человеке, которому он принадлежит.
– Пьяный я становлюсь… бешеным.
– Правда? – вырвалось у меня. Я потянулась к нему. – Но ты же всегда такой… – «отвратительно тихий… сдержанный до ненормального…» – спокойный.
Глаза Кена предупреждающе сверкнули.
– Теперь – да, но в старших классах школы… – Его голос дрогнул при этом воспоминании. – Я напивался у родителей в подвале, а потом выходил на улицу и устраивал всякое. Я был депрессивным и разрушительным. И только когда меня арестовали, я понял, насколько вышел из-под контроля.
– Тебя? Арестовали?
– Ага. И если бы я напился, меня снова арестовали бы… прямо сейчас.
Когда Кен произнес это, я заметила, что к красным отблескам, пробегающим по его лицу, присоединились голубые. Поглядев вперед, я увидела источник этих огней. Шоссе перед нами было перегорожено полицейской машиной для выборочных проверок на алкоголь.
– Блин! Я несовершеннолетняя! А что, если меня тоже проверят?
Кен пожал плечами, явно не взволновавшись.
– Без понятия. Может, ты просто притворишься, что спишь?
План был неплохим. Закрыв глаза, я опустила голову на пассажирское стекло. Но даже в своем пьяном состоянии я сообразила, что если бы не Кен, то это я могла бы сейчас попасть под проверку.
«Я должна брать его с собой повсюду».
Я почувствовала, как Кен пошевелился, и мое лицо залил яркий луч света.
– Это ваша подружка?
– Да, сэр.
– Как ее имя?
– Брук Бредли.
– Откуда вы едете?
Полицейский задал еще с десяток вопросов, прежде чем отпустить нас, но я их не слышала. Я была слишком занята тем, что стискивала кулаки и закусывала щеки, чтобы не затянуть песню и не пуститься в пляс прямо на месте.
«Да, сэр!»
«Он сказал: „Да, сэр!“»
«И даже не задумался!»
«Это ваша подружка?»
«Да, сэр!»
Едва Кен проехал через барьер, я выпрямилась, и мое лицо расплылось в широченной улыбке подвыпившей девицы.
– Так ты там еще не спишь? – спросил Кен.
– Не-а, – захихикала я.
– А что смешного?
– Да так, только что услышала забавные новости насчет твоих отношений кое с кем.
– А, правда? – переспросил Кен, и его голос слегка дрогнул в конце фразы. – И что, хорошие новости?
Я кивнула.
– Это были просто отличные новости.
14
На следующее утро я проснулась, чувствуя себя в жопе. Медленно приходя в сознание, я внутренне перебирала все свои части тела.
«Ноги? Жарятся под чертовой лупой».
«Желудок? Напоминает бурлящую кислотную ванну».
«Рот? На удивление свежий».
Подтянув колени к груди, чтобы спастись от испепеляющих лучей в изножье кровати, я перекатилась на бок и потянулась к Кену. У меня в голове маячили смутные воспоминания, как он держал мне волосы, пока я блевала, как искал щетку в моей ночной сумке, как снимал с меня ботинки, пока я, закрыв лицо руками, причитала: «Не смотри на меня».
«Самолюбие? Растоптано».
Когда моя рука вместо человека дотронулась до матраса, я открыла глаза. Кена не было, а часы на ночном столике показывали, что было 11:11 утра.
«Черт!»
По воскресеньям Кен начинал работать с одиннадцати.
Вскочив, я споткнулась о мусорное ведро, которое кто-то поставил с моей стороны кровати, и скинула с прикроватного столика на ковер стакан с водой и две крошечные оранжевые пилюли.
«Черт, черт, черт!»
Я побежала по комнате, которая вращалась вокруг меня, стукнулась плечом о косяк двери, выругалась всеми известными мне бранными словами, спускаясь по лестнице, и намертво застыла, оказавшись на нижней ступеньке.
Кен был еще дома.
Он сидел за кухонным столом.
И разговаривал с очаровательной блондинкой.
В последний раз, когда я обнаружила в своем доме нежданную бабу, ничего хорошего не вышло. Но на сей раз это был не мой дом. И эта баба не была в постели с моим бойфрендом и не надевала его майку.
На сей раз чужая майка была на мне.
И кроме нее, ничего.
Дернув подол майки Кена вниз, я смущенно улыбнулась, когда они оба повернулись к помятой девице с бордовыми волосами, которая прервала их беседу.
Загадочная баба, стоявшая у кухонной стойки, улыбнулась. Я везде узнаю эту улыбку. Именно ее мне приходится вымогать у мужика, сидящего
