— Ничего личного, — ее голос звучит более чем категорично.
— Что ж, Светлана Михайловна. Вы имеете полное право на ваше мнение. Но знайте тогда и моё. Я от Димы не отрекусь никогда! Я люблю его, как и он меня. И вам этого не изменить.
— Хм, — оценивающе оглядывает она меня, — Любовь? Да, что ваше поколение знает о любви. Вы же наиграетесь друг с другом в свою дурацкую любовь и расстанетесь через месяц. А Дима мальчик взрослый и должен искать себе хорошую приличную девушку в качестве жены, а ты на эту роль совершено не подходишь. Так что прошу, оставь его сейчас, чем потом со временем ты о нем забудешь и загуляешь с очередными парнями.
— Это все, что вы хотели сказать? Если так, то прошу покинуть мой дом! — резко указываю ей на дверь.
— То есть по-хорошему ты не хочешь? Ну ладно ты ещё об этом пожалеешь в отличие от Димы. Он-то намного послушней с матерью и делает то, что ему говорят.
Вскидываю на неё изумлённый взгляд, предполагая самое страшное.
— Он согласен со мной. Если посадят, то ты наверняка найдёшь себе кого-то получше. И он не хочет потом страдать из-за тебя. Так что лучше сразу расстаться. А ты можешь жить спокойно, ведь мать у него одна, а девушек много.
— Что?
— Что слышала! — она спокойно и с гордо поднятой головой идёт ко входной двери.
— Это ложь! Дима не мог этого сделать, он любит меня! — бросаюсь за ней.
— Любит, любил, какая разница? Главное, что он выбрал мать. Да, и сомневаюсь, что это была любовь, он просто нашёл у кого отсидеться, вот и все.
— Я вас не слушаю, не слушаю! — зажмуриваюсь и закрываю уши руками.
— Ха-ха, да ради бога. Только я человек честный, обещания выполняю. Да и сын просил все-таки. Приходи завтра в больницу, устрою тебя туалеты, да полы мыть.
— Какое благородство, аж тошнит.
— Надумаешь, в понедельник к двум в медгородке, — заканчивает она, а я с грохотом захлопываю входную дверь.
Следующую минуту сердито пялюсь в дверь, скукоживаюсь от злости, руки сжимаю в кулаки, затем резко беру с пола кроссовок и со словами «да, пошла ты в задницу, сука» швыряю его в дверь, после чего он отскакивает и падает на пол. Хочется снова и снова швырять все вещи по квартире пока не успокоюсь, но вместо этого я крепко и жёстко впиваюсь ногтями в тумбочку у двери и рычу в голос, опустив голову.
«Нет, я не верю ей! он не мог так со мной поступить! Неизвестно, как ему запудрила мать голову насчёт меня. Не позволю никому нас разлучить— думаю я, рыдая в подушку.
***
Утром я созваниваюсь со следователем, чтобы узнать о допуске меня к Диме, и тот сообщает, что к нему можно. Послезавтра я могу его увидеть.
«Это счастье не передать словами».
***
На встречу с Димой одеваюсь нарядно. На мне короткое джинсовое обтягивающее темно синее платье с цветочным принтом с длиной молнией спереди, розовое болеро с цветком на груди, телесные чулки, розовое нижнее белье. Господи, я даже волосы завиваю ради него. Беру все необходимое и выхожу на улицу.
Сажусь на лавку и заказываю такси до сизо. Пока подбирается машина в приложении я замечаю, что к подъезду подходит молодая девушка с маленьким сыном.
Девушка рядом со мной ставит на лавочку пакеты с продуктами и копошится в сумке в поисках ключей. Ее ребёнок внимательно рассматривает меня, по-доброму улыбается, затем подходит ко мне и спрашивает: тут ли я живу и как меня зовут. Вначале я стараюсь не обращать на них внимание. Но когда он подходит ко мне, то внутри воспламеняется пожар и слезы подступают. В конце он легонько дотрагивается до меня, и я в ответ вздрагиваю, но пытаюсь сделать это незаметно. Мы с ребёнком продолжаем играть в гляделки, моя рука непроизвольно ложиться на его крохотную руку, и я ощущаю под рукой тепло. Мать зовёт малыша за собой, и он одёргивает руку и шагает за ней.
Теперь я замираю от произошедшего и жар меняется на холодок. Наконец-то приложение издаёт звук уведомление, что машина выбрана и нужно подождать ее 10 минут.
Я расслабляюсь и выдыхаю, опустив голову вниз. Через минуту поднимаюсь с лавочки и подхожу к краю бордюра, рассматриваю окружающих и представляю нашу встречу, как мы будем с ним целов….
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Привет — неожиданно прерывает меня мужской голос за спиной.
Оборачиваюсь и застываю в шоке. Передо мной стоит Саша с большим красивым букетом в руках. У меня глаза по пять копеек, рот открыт и ком в горле.
— Ты че тут забыл? — с трудом срывается с губ.
— Я пришёл поговорить, извиниться, — объясняет он, протягивая букет, но я не спешу его брать.
— Это совершено не нужно, я прошу тебя, уйди. Я тебя больше не хочу. Я люблю того парня, очень люблю. Так что, прошу, пожалуйста, оставь меня в покое. я никогда не буду с тобой и деньги больше не нужны, — мягко произношу я, оглядываясь по сторонам в ожидании такси.
После паузы продолжает он:
— Вот как?! Да? «Но я хочу, чтобы ты помнила, что ты мне нравишься, поэтому я всегда жду тебя у себя», — говорит он и близко подходит ко мне.
Краем глаза замечаю, как такси выруливает из-за угла.
— Пожалуйста, дай шанс сделать тебя счастливой, — кричит он, но я прыгаю в машину.
Глава 18 — Дима
«Скрип, чёртов скрип. В печёнках этот скрип. Долбануть бы со всего маха в эти нары второго этажа, но потом дерьмо отмывать с морды придётся. Там же ж новичок наш разместился и правильно сделал. Оттуда хрен, кто достанет. Я б и сам туда с радостью залетел, да моя тогда единственная койка была. Лежу теперь и кайфую. Все кости ломит, сука».
«Ну, и несёт же от меня, как от горного козла. Конец недели, может, дадут помыться иль хотя бы сами из ведра ледяной водой окатят».
— Жеребцов на выход!
«О! Опять этого горластого смена. Проштрафился что ли. Он же вчера сутки отказался без дураков».
— Что? Не уж-то мысли прочёл?
— Да, откуда в твоей черепушке мысли, салага!
— Жеребцов, пулей!
— Да, иду-иду я. Что там такое экстренное?
— Да, баба какая-то к тебе. Красивая вся такая.
От одного слова «красивая» во мне все искрится и как током бьёт. Сразу понимаю о ком он. Бабочки в тощем животе жадно пожирают меня изнутри от предстоящего кайфа.
Идём по коридору.
— Слышь, начальник, а нам в отдельной комнатке пообщаться дадут? — ехидно кидаю я.
— Разговорчики, — жёстко пинает меж лопаток.
— Бля, начальник, ты не человек что ли, а?
«Молчит, знаю, что мужик он нормальный. Главное ключик подобрать».
— Ну, сочтёмся же, а? — хихикаю я.
«Само собой промолчал. Камеры ж везде, за всеми суки наблюдают. Все мы тут под колпаком».
Подводит к нужной двери. Резко дёргает за наручники и шепчет:
— Десятка, — толкает в комнату.
«Е-моё, а тут цивилизация. Мягкие стулья. И стол деревянный. Ну, все главное с ума от счастья не сойти».
Через пару минут на пороге появляется Мила. Охранник уходит и запирает нас на ключ.
Одного взгляда глаза в глаза достаточно. Мы будто с разбегу вцепляемся друг в друга. Моя рука срывает с её разгорячённых бёдер бельё из-под платья, а её рука чуть ли не отрывает молнию на тюремной робе.
«Десять минут. Ха! Это ж вечность! Целую её в губы, так горячо и страстно, что от этого готов кончить».
Милана трётся бёдрами. Ещё пара секунд ласк и я в ней.
Кусаю губы в кровь, что не заорать от наслаждения.
— Девочка моя, — прижимаю её спиной к стене.
Её руки на шее, её ноги с силой притягивают меня к ней. Один рывок, два, три. Темнеет в глазах. Нет сил терпеть. Снова зубы впиваются в губу и тихий стон оргазма рвётся из груди. Мила повисает на руках, тяжело дыша.
— Люблю тебя, — шепчу ей в самое ухо.
— И я тебя, — шепчет она в ответ.
Опускаю её на пол, а она присаживается, раздвигая широко коленочки. А Мила ещё умудряется добавить этому виду восхитительности и охватывает губами член. Упираюсь руками в стену за ней.
«Что она творит, что она вытворяет. Её язычок, её пальчики и зубки. Зубки. М-м. Детка!»
