— Серьёзно?
— Вообще-то я тут по делам у знакомого был.
— М-гм, — протягиваю я — Чао! — резво иду на остановку.
— Милан, постой! — догоняет он и хватает меня за руку.
— Чего тебе?
— Пожалуйста, хватит меня избегать. Прошу, давай, спокойно поговорим. Я знаю, что ты меня не любишь и не хочешь. Да, и зла на меня, но прошу, дай все тебе объяснить.
— Не вижу смысла, — резко выдёргиваю руку из его руки и иду дальше.
— Мила-ан! Пожалуйста, дай всего десять минут. Всего десять. Пожалуйста!
Тяжело выдыхаю и смотрю в сторону.
— Ладно, но только одно условие! Не прикасайся ко мне, будь так добр!
— Хорошо, как скажешь.
— И-и…
— Ты же сейчас домой, да?
— Да, а что?
— Тогда может я подвезу тебя и в машине поговорим.
— Я не сяду в твою машину, ни за что! Говори тут.
— Ну, что ты будешь полчаса среди потных мужиков в маршрутке трястись, а?
Немного подумав, неуверенно соглашаюсь.
— Хорошо, только я буду на заднем сиденье сидеть.
— Как скажешь.
Я сажусь на заднее сиденье белой «лады-приоры» и пристёгиваюсь. Он заводит двигатель, и мы выезжаем с парковки.
— Я слушаю тебя, — не дав ему толком выехать на трассу, говорю я.
— В общем … я хотел сказать, что … Прости меня за все то, что произошло. Просто мы все тогда на нервах были. Пока был в командировке, я много думал о нас. Ты же знаешь, что ты мне не безразлична…. Я думал снова предложить тебе встречаться со мной. А там, ну, я не знаю….Может, и поженились бы, м? И тут ты, твой пацан этот. Блин, Мил, я реально приревновал тебя. Да, я понимаю, что у каждого из нас своя жизнь, просто я так привык к тебе и, что у тебя был только я … Мне просто интересно, кто он, как долго ты его знаешь, чем он лучше меня, у вас все серьёзно?
«Он себя слышит? Что он несёт? Какая к черту женитьба». От его слов и духоты в машине, аж затошнило.
— Останови машину.
‐ Что?
— Останови эту чёртову машину!
Саша бьёт по тормозам, я выпрыгиваю на обочину. Сажусь на тротуар.
«Голова кругом. Воздуха не хватает. Что за хрень?»
— Ты как? Все хорошо?
— Да… вроде. Просто голова закружилась.
— Погоди. У меня есть вода, — бросается к машине и протягивает бутылку.
Делаю глоток, и тошнота отступает.
— Лучше? Ты извини, если я…
— Много чести, — цежу я сквозь зубы и возвращаюсь в авто, — Поехали.
— Уверена?
Бросаю в ответ искромётный взгляд в зеркало заднего вида.
Через несколько минут он решается продолжить беседу, или лучше сказать монолог.
— Можно я…
— Валяй.
— Милан, он же, ну, он же убил человека…
— Он защищался. Хотя теперь это не важно, — смахиваю непрошенную слезу и отворачивается к окну.
— Все равно не понимаю, как ты и он…
— Значит, ты просто не любишь, Саш. Любил бы, понял бы.
Мы приезжаем к подъезду и выходим из машины. Идём до двери в подъезд в полном безмолвии. Я открываю дверь и замираю на пороге, поворачиваюсь к нему и говорю:
— Спасибо, что подвёз. За все спасибо, правда. Да, и я прощаю тебя. И я тебя прошу — забудь обо мне и уйди из моей жизни. Я люблю Диму, очень люблю. Я уверена, что ты найдёшь себе достойную девушку, которая тебя полюбит, — он подавленно смотрит на меня и закуривает, — Прощай, Саш.
— Милан, стой, — снова хватает меня за руку.
— Что?
— М-м, — говорит он, делает затяжку и продолжает, — знаю, что это наверно невозможно, но все-таки я рискну.
Я вопросительно смотрю на него.
— Может, мы попробуем быть друзьями? У тебя же их нет, мы можем дружить, общаться без всего, честно.
— Ты сам-то веришь в то, что говоришь?
В ответ тишина и сигаретный дым.
— Прости, но нет. Я все сказала. Но для тебя повторю, я люблю Диму, — захожу в подъезд
Понедельник. Девять утра. Нервы не к черту. Все из рук валится. Накрасилась и то с пятого раза. Перед выходом закидываюсь колёсами валерианы.
Из больничного лифта выхожу на девятом этаже и направляюсь в отделении кардиологии, по пути надевая медицинскую маску. Подхожу к посту медсестры и спрашиваю, как найти Светлану Михайловну. Мне сообщают, что сейчас у неё обход подходит к концу и нужно ее подождать около ординаторской.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
По совету молодой медсестры Вари, как было написано у неё на бейджике, я усаживаюсь на коричневое кожаное кресло напротив двери в ординаторскую, рядом с процедурным кабинетом. Во время ожидания мамы Димы я просматриваю наши фото с ним.
— Милана? — слышу презрительный голос.
— Здравствуйте, я пришла устроиться на работу.
— Какая прелесть. Что ж…, — оглядывается она по сторонам, — Сейчас вернусь.
В коридоре отделения немного прохладно. Пытаюсь разогреть пальцы, потирая их. Нервное напряжение иголками колет кончики пальцев. Пелена застилает глаза. Тру их и в этот момент она выходит из ординаторской.
— Ладно, пойдём, — бросает она, словно в пустоту, и мы молча идём к лифту.
Створки лифта раскрываются и перед нами из него выходят врач и пациентки. Мы заходим следом. Светлана нажимает на кнопку третьего этажа.
«Я рядом с ней как нашкодившая школьница, и она ведёт меня к директрисе».
Мой взгляд поднимается к цифровому таблу с номерами этажей.
9 8 7 6… как только загорается шестёрка, лифт останавливается, она сначала долго не переключается на последующие цифры. Моё сердце ёкает и в голове начинается пульсация. Затем шестёрка начинает мигать и перекрашивается в красный цвет, а затем и вовсе начинает пищать от чего паника накрывает меня с головой. Светлана начинает ворчать, нажимать на разные кнопки. Нажимает на кнопку вызова диспетчера, но там тишина. Она нервничает, судорожно достаёт из кармана халата модный телефон, ну и конечно по закону всех жанров телефон в лифте не ловит. Она то поднимает, то опускает телефон и тот издаёт жалкий писк, она смотрит на экран и сияет улыбкой радости. Одна маленькая палочка сети появилась в верхнем правом углу, но ее не хватает на звонок, а только на смс в мессенджере, проговаривая текст вслух. Позже она сдаётся и садится устало на пол, облокотившись на стену кабины лифта.
— Феноменально! — всплёскивает она руками
— Что именно? я и тут по-вашему виновата?
Светлана опускает глаза на экран телефона, а именно на фото Димы на заставке.
— Уже была у моего сына в сизо?
— Да, в четверг.
— Волшебно. Вот, ты говоришь, что любишь моего сына. Так зачем же ты мучаешь его. Ходишь к нему.
— Я его не мучаю!
— Да, он только нервничает из-за тебя. Ему и так нелегко, а ты только добавляешь ему переживаний. Я дам тебе работу и точка. Во всем. Ты уйдёшь из жизни моей семьи навсегда.
— Светлана Михайловна, я понимаю, что у вас есть серьёзные причины меня не уважать и не принимать. Я понимаю, что вы любите сына и хотите для него только лучшего. Правда, я это все понимаю, и я с вами согласна… немного, но, пожалуйста, поверьте мне, я не сделаю больно Диме, обещаю. Я его люблю, он прекрасный человек, я всегда его любила. Раз мы обе так сильно его любим, то может, стоит объединиться и помочь ему выбраться из ямы. Вы согласны, что тюрьма — это яма?
— Я согласна только с тем, что твои слова красивы и не более. Чуть что и им пшик цена. Ты же переобуешься, если тебе нечто иное покажется более выгодным.
— Что ж. Вы в праве. Я больше не стану вам что-либо доказывать, но с таким подходом вы можете потерять сына.
— Но и тебе его не видать.
Ещё некоторое время мы сидим в тишине, затем появляется шум снаружи, лифт начинает двигаться, лампочки на кнопках и на цифрах сверху мигают, появляются голоса, и диспетчер из динамика в панели сообщает, что техники пришли к нам и сейчас нас вытащат.
Вскоре двери лифта открываются, и мы выходим на шестой этаж, где нас встречают техники-электрики и рядом стоят несколько врачей и пациентов. После чего мы идём снова молча на лестницу и спускаемся на третий этаж.
Подходя к кабинету главврача, Светлана говорит:
