— О! Проспался, бунтарь, херов, — по голосу вроде мужик, а по близости звука навис над самой рожей, — На, хлебни! — губ касается ледяная жестяная кружка.
Спустя секунду живительная влага течёт в горло. Это лучшая вода за всю мою никчёмную жизнь.
— Х-а-а, — наконец могу хоть что-то выдавить из себя.
— Пей-пей, мы ж не живодеры какие-то.
— Спасибо.
— Ну, вот, и молодчина. Угораздило ж тебя на этих красавцев лезть. Первоход значится.
Смотрю на мужика в белом халате сквозь щель, на которую правый глаз способен открыться.
— Это ж рецидивисты натуральные, а ты с кулаками.
— Слабенькие рецидивисты у вас, — съёживаюсь от боли, внезапно пронзившей грудину, — Вот, дерьмо!
— Ну да, ну да. Давай, садись, послушаю тебя, — отстёгивает браслеты и помогает сесть на койке.
— Рентген конечно нет у нас, но похоже трещина у тебя в ребре. Жить будешь.
— Круто! Только сдохнуть бы не помешало, — закашливаюсь я.
— Юморист. Молодой ты ещё подыхать, — снимает с меня майку мою фортовую.
Нарочно не придумаешь, на ней алые буквы, измазанные кровью. Красота.
Первый раз со вчерашнего дня вижу своё тощее пузо. К слову, его там нет. Один сплошной синяк. Мужик в халате делает повязку на ребра и плюс ко всему дышать становится труднее, но терпимо.
— Ну как солдат? — хлопает меня по спине.
Спрыгиваю на плитку. Шатает конкретно, но стою.
В палату, или как ещё это можно назвать, входят двое в полной амуниции.
— Одевайся, красавчик, — ржут оба, как кони, — Константин Симонович, человек суровый, но отходчивый. Свиданку тебе разрешил. Шагай активнее.
«Куда активнее? Итак, как спринтер мчусь».
Ноги не идут, и колено одно не гнётся, а они ещё и пинает, сволочи. Пинает и ржут. Подвели к двери, втолкали в светлую комнату с горем пополам и на металлическую скамью усадили.
«Руку на кой черт к столу приковывать? Куда я такой красивый отсюда денусь?»
— Сыночка! Димочка!
Поднимаю глаза. Мама…
«Лучше б я все-таки сдох».
Заплаканные глаза, её заплаканные глаза. Белое, как снег лицо. Брат держит её под руку.
— Господи…что с тобой, Димочка, — резко подлетает мама в слезах и вцепляется в меня мёртвой хваткой, отчего дьявольская боль во всём теле пронеслась по жилам и сорвалась стоном с губ.
— Да, жив я, мам, жив, всё нормально — глажу её волосы.
— Хах, нормально? Брат, ты совсем охренел?
— Мих, я… — делаю шаг к нему.
— Это ж надо было парня в арке завалить.
— Это была самооборона. Он хотел меня убить! — развожу в сторону руки — я знаю, что натворил ужасных дел, мне самому от этого тошно, ясно тебе?
— Между прочим из-за тебя придурка, отцу плохо стало, еле откачали!
— Как отец? — обращаюсь к матери.
— Он жив, — отвечает она.
— Да, жив, лежит в мамином отделении, под аппаратами. Ну, а тебе то, что? ты же шлюху местную нашёл, а затем отсиделся у неё. Всё нагулялся? теперь пора и в тюрьму, придурок!?
— Миша, ну, что ты начинаешь, прекрати, это же твой брат, зачем ты так?
— Повтори, что ты сейчас сказал про Милу? — резко дёргаюсь на него.
— Да, с удовольствием повторюсь — ты же ни хрена не умеешь девок выбирать, вот всяких шкур подзаборных и трахаешь…. ничему тебя жизнь не учит, придурок.
— Миша, Дима, перестаньте, кому говорю! — сердится мать, вставая между нами.
Теряю над собой контроль и резко нападаю на него.
— Сука, не смей не о ней так говорить, я не позволю тебе этого! — рычу я, вцепляясь одной рукой в его куртку и смотрю на него жгучими глазами.
— Да? а то что? изобьёшь родного брата до смерти? — скалит зубы он, в объятиях матери.
— Пошёл ты в жопу, мудак, за своими телками лучше следи, а к Миле не смей лезть!
— Больно надо всякое дерьмо трогать.
— Миша, да, что с тобой такое? Я кому сказала прекрати, это твой брат, перестань так говорить! — ругается она и вытягивает руки в сторону, дабы избежать нового нападения.
«А так хотелось, я собирался дать ему в морду за Милану».
Мы замолкаем, а затем в один голос отвечаем:
— Прости, мам.
— Мам, — после паузы обращаюсь к ней, — помоги, пожалуйста Милане.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Чего? — раздражённо протягивает брат.
— У неё судимость и со здоровьем проблемы.
— Охренеть.
— Дай, договорить! Ей надо помочь с работой. Мам, в больнице всегда нужны санитарки или продавцы на газеты и буфет. Пожалуйста, устрой её к себе. И…. Миш, пожалуйста….позвони отцу Фила, пусть он поможет ей с документами. Только так я могу её отблагодарить.
— Выходи из Сизо и сам помогай своей…. А мы что с мамкой «бюро добрых услуг»?
— Да, блин, вам что трудно?? Я прошу вас, пожалуйста, помогите ей… это важно для меня!
— Дима, сынок, ну зачем тебе нужна эта…девчонка? во круг так много хороших девушек! я прошу тебя, забудь ты о ней. Она не нужна тебе, тебе нужна хорошая приличная девушка без всякой этой гадости… твоя Милана лично мне никто, я не вижу смысла помогать чужому человеку.
Слова матери уж слишком сильно обжигают сердце.
— Мама, перестань! не говори так! Мы любим друг друга! она во много раз лучше той….той суки… я хочу ей помочь. Пожалуйста, сделай это ради меня. Прошу тебя, умоляю. Мам, ну, пожалуйста! — обхватываю руки матери.
— Нет, нет! я не буду ей помогать! Прости, но нет! я готова все, что угодно сделать, чтобы вытащить тебя из этого страшного места, но помогать этой распутной девке я не буду, прости. Мне не нужна такая невестка. Дима, пожалуйста, послушайся меня. Я же тебе добра желаю, сынок, не нужна она тебе, не нужна. Эта ваша любовь долго не проживёт… она поиграет и забудет о тебе, потом найдёт себе нового источника дохода, раздвигая ноги.
— Мама, замолчи! не смей так говорить о ней! я не собираюсь это слушать. Вы её не знаете, а говорите такую мерзость, это не справедливо. Я вам не позволю о ней так говорить!
— Чем же запудрила тебе мозг эта девица, раз ты так усердно идёшь против семьи?
— Если бы вы знали, что ей пришлось пережить, то вы бы поняли нас…. она хорошая, заботливая, добрая и красивая. Если бы не она, то меня бы давно посадили за решётку.
Они тяжело вздыхают, смотрят вниз.
— Хорошо…. я…. я подумаю, но ничего не обещаю — продолжает мать.
— Спасибо, я люблю тебя, мама. Пожалуйста, прости меня за все. Я хочу домой, ко всем вам.
В комнате раскрывается дверь и входит мужик в форме.
— Свидание окончено, — нейтрально произносит он.
Глава 17 — Мила
В назначенное время сижу в очереди к врачу психоневрологического диспансера.
— Да, да, спасибо, до свидания, Маргарита Павловна — произносит женщина, выходя из кабинета.
Устало и хмуро вхожу в кабинет.
Молодая психологиня Маргарита Павловна с улыбкой здоровается со мной и вежливо приглашает меня сесть напротив неё.
Она берёт несколько листов бумаги и спрашивает о том, как прошёл у меня этот месяц пока я не приходила на сеансы, и я ей честно все рассказываю.
— Какие ещё есть методы излечения?
— Предлагаю вам все-таки начать экспозиционную терапию, как я вам ранее предлагала. Напомню, она более эффективная, но дороже. Не отказывайтесь от этой терапии. Вы можете для начала только попробовать, испытать силы и только потом принимать решение — продолжать или нет. Например, вы для начала можете всего 2–3 дня самостоятельно и вместе со мной опробовать эту технику. Если для вас это станет слишком тяжело, то я постараюсь найти для вас другой метод лечения.
Я тяжело выдыхаю, отвожу взгляд в сторону, затем кладу голову на стол, прикрыв ее рукой. Из глаз выкатываются крохотные капли боли. Я вся дрожу от страха и нервов, по телу бежит холод. Затем поднимаю голову, вытираю лицо и соглашаюсь.
— Сейчас, я вам расскажу самое главное о данной терапии, а затем мы приступим. Итак, экспозиционная терапия помогает справляться с пугающими вещами. Практикуя «экспозиции», люди начинают меньше реагировать на вещи, которые вызывают у них беспокойство и тревогу. Во время экспозиции люди представляют или наблюдают в реальности что-то, что вызывает у них серьёзное беспокойство. Чем дольше длится экспозиция, тем сильнее уменьшается тревожность. Существует 2 типа методов экспозиционной терапии: Экспозиция in vivo — это упражнение, которое предполагает физическое присутствие чего-то, что вас пугает. Воображаемая экспозиция — это упражнение, в котором вместо того, чтобы увидеть или прикоснуться к чему-то, что вас пугает, вы как можно ярче представляете это. Экспозиционная терапия обычно включает многократное повторение упражнений in vivo или воображаемых экспозиционных упражнений. Работать мы будем по двум типам, но начнём со второго — мягкого типа. Вам все понятно, есть вопросы?
