Его каштановые волосы, потемневшие с годами, зачёсаны назад, открывая лоб и резкие черты лица. Его зелёные глаза останавливаются на мне, когда его тонкие пальцы держат книгу — пальцы, которые были во мне несколько недель назад. Пальцы, которые подняли меня на высоту, которой я никогда не испытывала. Пальцы, которые…
Нет.
Это было ошибкой. Мы теперь брат и сестра. Семья. Эта чушь больше никогда не повторится. Это разрушит карьеру моих родителей и даже Хелен.
У нас с Коулом все кончено.
Полностью, окончательно покончено.
А мы ещё даже не начали.
– Вот ты где. – Он улыбается, и его улыбка плоская, мягкая, почти угрожающая. – Ты избегала меня или мне это показалось?
– Мечтай. – Я складываю руки на груди, принимая свой самый твёрдый, самый непринуждённый тон. – Почему я должна избегать тебя?
– Я не знаю. Возможно, это как-то связано с тем, как ты убегала от меня последние пару недель. – Он переворачивает страницу, хотя и не читает. Как будто он рассеянно идёт в ногу со своим обычным темпом. – Ты же понимаешь, что не сможешь избегать меня вечно.
– Как я уже сказала, я не делала этого.
– Ты такая лгунья, Бабочка.
Он проводит пальцами по краю книги. Я хочу отвести взгляд, но не могу. Как будто он околдовал меня, и теперь все, о чём я могу думать, это его пальцы, мои бедра и…
Сосредоточься, Сильвер.
– Зачем мне вообще понадобилось бы лгать тебе? – Я задираю нос. –Ты так высоко думаешь о себе, Коул.
– Тогда что ты здесь делаешь?
– Я пришла, чтобы найти Эйдена. Нам нужно сделать снимки.
Он слишком долго молчит, наблюдая за мной тем нервирующим, тихим взглядом, от которого мне хочется выпрыгнуть из кожи или спрятаться под ковёр.
Коул всегда так на меня действовал. Я отрицала это, я убегала от этого, но это не исчезает.
То, что ты не заглядываешь под кровать, ещё не значит, что монстра там нет.
Он. Ожидание. Выжидает подходящего момента, чтобы выйти и поиграть.
Единственный способ сбежать - это никогда, никогда не смотреть. Я была так близка к тому, чтобы нарушить своё собственное правило в тот день в своей комнате, но это больше не повторится.
– Очевидно, его здесь нет.
Я поворачиваюсь, чтобы уйти.
– Ты снова убегаешь.
Его спокойный голос останавливает меня на полпути.
– Нет, я не убегаю.
– Да, это так. Мой тебе совет, никогда не открывай мне спину. – Через секунду он уже позади меня, его горячее дыхание щекочет мою кожу. – Я приму это как начало для атаки.
Его указательный палец проводит по обнажённой коже моего плеча до самого верха молнии. Мурашки покрывают мою кожу. Моё дыхание становится прерывистым. Его прикосновения такие чувственные, но я знаю, я просто знаю, что это всего лишь закуска к тому, на что он действительно способен.
– Ты надела платье, похожее на то, что было в тот день десять лет назад. – Он хватает молнию и медленно скользит ею вниз по моей спине. – Это нарочно, не так ли, Бабочка?
– Н-нет, не льсти себе.
Мой голос слаб и звучит бессмысленно даже для моих собственных ушей.
Он скользит пальцами по моей обнажённой спине. Я закрываю глаза, прижимаясь лбом к двери. Всхлип вырывается наружу, но я прикусываю губу, чтобы сдержать его.
Почему это так приятно? Почему мои ноги раздвигаются сами по себе?
Его дыхание у моего уха и его присутствие позади меня посылают вспышки удовольствия вниз по моему позвоночнику и прямо между ног.
– К-Коул...
Это должно было быть протестом, но вышло как грязный, похотливый стон.
– Скажи это ещё раз. – Он скользит своей худой рукой по моей обнажённой спине, прежде чем останавливается посередине, легко прижимая меня к поверхности. – Моё имя со стоном.
– Н-нет.
– Нет?
Другой рукой он обхватывает моё горло. Это не так, чтобы перекрыть мне подачу воздуха, но это жёстко, с намерением удержать меня на месте.
Я сглатываю, моё тело напрягается, как будто я внезапно оказалась в эпицентре выброса адреналина.
Его зубы находят моё ухо, слегка покусывая. Его голос - это тот обманчивый тип спокойствия, который усиливается с каждым словом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Ты хочешь сказать, что не думала о моих пальцах внутри этой тугой киски, Сильвер? Что ты не трогала себя воспоминаниями или не думала о них каждый раз, когда видела меня, и, блядь, избегала меня?
Мои губы дрожат от натиска всего этого. Его слова. Его рот. Его пальцы на моём горле.
Всего слишком много.
– Потому что я - да.
Он толкает свои бёдра в меня, и безошибочно узнаваемая выпуклость упирается в мои ягодицы.
Он твёрдый.
Коул твёрдый для меня.
– С тех пор, как ты кончила у меня на руках, я фантазировал о том, чтобы взять тебя в каждой грёбаной позе.
Я чувствую, как падаю. Мои стены рушатся, а мои убеждения разлетаются вокруг меня в клочья. Все, чего я жажду, - это попробовать, на мгновение, на секунду то, что произошло в моей комнате.
Нет.
Я не могу.
Я толкаю его локтем достаточно сильно, чтобы он немного отступил. Я использую шанс вырваться из его хватки, схватившись за грудь, чтобы платье не упало. У него есть встроенный бюстгальтер, так что под ним на мне только трусики.
Моё дыхание частое и громкое, как у животного, когда я стою у папиного стола для совещаний. Папин кабинет. Это папин кабинет. Что со мной не так?
Потянувшись за спину, я застёгиваю платье и пытаюсь выровнять дыхание.
Коул все ещё стоит у двери, уставившись на меня, как хищник, который не может решить, что делать со своей добычей. Хотя он уже сделал это.
Он не из тех людей, которые начали бы что-то делать, прежде чем разобраться во всей ситуации. Он один из тех, кто знает концовку, прежде чем начать играть.
Это занимает у него одну секунду, две…
Он крадётся ко мне, медленно, но уверенно.
– Остановись прямо там, Коул.
Я так рада, что мой голос не дрожит.
– Зачем? Потому что ты не хочешь, чтобы люди знали, что ты запала на своего сводного брата?
– Я не запала.
Мои слова ломаются в конце, и я ненавижу его.
Я так сильно его ненавижу.
– У меня есть Эйден.
Я бросаю вызов и тут же жалею об этом, когда зелень его глаз темнеет до пугающего бездонного цвета.
– Нахуй его.
– Я-я ненавижу тебя.
– Это не значит, что я не могу трахнуть тебя.
– Ты ненавидишь меня.
– Я всё ещё не нахожу причины, по которой это должно мешать.
– Наши родители женаты.
– Ну и что?
– Мы брат и сестра для всех!
Я кричу, не зная, на себя это или на него, потому что чем ближе он подходит, тем больше я застываю на месте.
Во-первых, я не хочу убегать, как трусиха, но также я не хочу двигаться.
Когда-либо.
Он останавливается на небольшом расстоянии и смотрит на меня сверху вниз.
– Ну и что, черт возьми?
Моё зрение затуманивается, когда я поднимаю на него последний умоляющий взгляд, на который я способна.
– М-мы не можем этого сделать.
– И все же, ты хочешь этого.
– Ч-что?
Его голос понижается.
– Я чувствую запах твоего возбуждения, Бабочка.
Прежде чем я успеваю возразить, он переворачивает меня так, что моя щека и передняя часть приклеиваются к гладкой поверхности стола. Его рука обхватывает мой затылок, удерживая меня на месте.
– Коул, мы не можем.
– И все же мы это сделаем.
Окончательность его слов поразила меня.
Мы сделаем.
Тот факт, что он забирает это у меня, даёт мне какое-то успокоение.
Я этого не выбирала.
Я не нарушаю своих принципов.
Он нарушает.
Он тот, кто разрушает все мои убеждения. Это все его вина, а не моя.
Моё сердце бешено колотится, когда он задирает подол моего платья и обматывает его вокруг талии. Холодный воздух омывает мою кожу, когда он стягивает с меня нижнее белье, позволяя ему упасть у моих ног.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Посмотри на свою киску, всю мокрую и готовую для меня, – хрипит он, когда я слышу звук его ремня.
