смотрел испытующе.
— Ну да, — согласилась я. — Проще два раза не раздумывать, особенно если страшно. В омут с головой, а потом разберёмся.
— Отличный план. Хоть местами и дырявый. Боишься меня? — хрипло прорычал дракон, и этот рык отозвался мурашками на моей коже.
— Не успела испугаться, — улыбнулась я. — Сначала за рога, а потом оказалось, что вы добрый. Спасибо за полёт! Мне понравилось.
Дракон пыхнул облачком. Я отскочила и поняла, что это он так усмехается. И вдруг вдалеке, через поросший высокими травами луг я увидела черноволосую фигуру. О, Джестер решил нас догнать?
— Так в чём моя судьба? — напомнила я дракону и подумала про мифического Амару, тоже, небось, про него вещать будет…
Ладон посмотрел на меня огненными плошками и сказал:
— Ты должна будешь спасти того, кто тебя спас.
— Его? — ахнула я, чуть не ляпнув про Вёлвинда.
— Как бы он ни назывался и как бы ни выглядел. Ты поможешь ему. И мир изменится так, как ему уже пора измениться.
— Изменится? Это значит, что я помогу и моим девочкам? — обрадовалась я.
Ладон промолчал и даже отвернул морду к горам. Я перепрыгнула через кротовью нору и, пробежав с десяток шагов, снова встала прямо пред драконьи очи.
— Но как я его обнаружу? — настойчиво продолжила я. — Мне запрещено расспрашивать о нём под страхом магической клятвы!
— Узнаешь. Он где-то рядом.
Джестер приближался, продолжая бежать сквозь травы высотой в пояс. Явно запыхался, с прилипшими ко лбу волосами.
— Совсем рядом? — хитро улыбнулась я.
— Облысеешь, — так же хитро, будто дразня меня, оскалился дракон.
Я инстинктивно коснулась макушки. Волосы были на месте.
— Но как же я смогу помочь, если не знаю, кто он?! — в отчаянии всплеснула я руками.
— Урок первый: всё что должно произойти, произойдёт. И не важно, хочешь ты того или не хочешь.
— Но…
— Урок второй: не перебивай драконов.
— Простите…
— Жизнь идёт, и никто от неё не спасётся. Главное, смотри широко, чувствуй глубоко и слушай внимательно.
— Хорошо, буду. Но, как я понимаю, спасать придётся всех, кто под руку попадётся. А там разберёмся. Так?
Дракон раскатисто захохотал, да так, что приближающегося Джестера сдуло метров на двадцать обратно.
— Задание на дом, — заявил Ладон. — Приручи виверну. Пока не приручишь, не приходи.
Джестер сделал рывок и преодолел пространство большими прыжками. Значит, разговор закончен. Но я всё-таки спросила:
— А если у меня будут вопросы? Если больше не с кем будет посоветоваться? Вы, уважаемый Ладон, кажется, знаете всё. И разговаривать с вами легче, чем с людьми!
Дракон лукаво подмигнул:
— Ты знаешь, что надо делать.
Развернулся и взмыл в небо. Я даже забыла вдохнуть — так это было захватывающе.
Джестер остановился рядом. Дышал он очень тяжело и часто. С носа в траву упала капля пота.
— Водички хотите? — спросила я. — У меня есть фляга в сумке.
Джестер, будто нормальный, закивал. Я достала купленную в числе обязательного списка флягу из толстой кожи и, открутив крышку, подала покрасневшему куратору.
— А почему ты нас искал? — спросила я.
— Таково было веление Ладона, — проглотив в несколько больших глотков содержимое фляги, ответил Джестер, — чтобы ты потом не заблудилась.
— Кажется, заклинатели — неправильное слово. Это драконы повелевают нами, а не мы ими, — заметила я.
— Когда как и смотря кем, — сказал он и махнул рукой в сторону Академии. — Пойдём обратно.
* * *
Прошагав по извилистым тропкам, вниз по склону, мы вышли в парк, когда колокола в центральной башне Академии начали трезвонить.
— Боюсь, к обеду мы опоздаем, — сказал Джестер.
— Ничего, у меня яблоко есть и сыр с лепёшкой. Будете? — остановилась я и подумала: “Спасать так спасать. Начнём с малого”.
И вдруг из-за дерева раздался знакомый голос с бархатной ленцой:
— Соглашайся, Джесси, у твоей находчивой деревенщины наверняка и коза припрятана в пространственной петле. Надоите молочка, эммм, красота! А тебя, такого вонючего, сейчас в столовую всё равно не пустят.
Мы с Джестером обернулись. Из-за раскидистого дуба вышел томно, как гусь, наглец блондин в расстёгнутой на груди белой рубашке. Руки в карманах, травинка в зубах. Джестер нахмурился и заявил глухо:
— Уроки манипуляций, братец, оставь для своих студенток.
“Братец?!” — широко раскрыла я глаза и тут же спонтанно включилась:
— Ужо не деревня туточки, одни драконы, козы нетути, такая жалость. А вот самцами ихними пахнет. Вы не чуете, а? Господа хорошие?
Джестер расхохотался, мистер Алви едко усмехнулся и достал из висящего тут же на ветке пиджака, зеркальный прямоугольник.
— Т-а-ак, мисс Танатрея Стоули, если не ошибаюсь. Ставлю вам минус в рейтинг. А так как других оценок нет, то поздравляю, юная леди: вы первая, у кого минусовой рейтинг в первый день обучения! Придётся исправлять!
Он с хохотом положил зеркальный артефакт обратно в карман. Джестер поджал губы.
— Даже для тебя, братец, такая месть уровнем ниже кротовьей норы.
— А это не месть, — осклабился мистер Алви. — Это оценка преподавателя за попытку убийства прекрасного нашего языка со всеми отягчающими. Буквы, фонетика и грамматика валяются при смерти, мои уши тоже. Но… оценка поставлена, если минус не станет плюсом, и вы его не исправите, вы вылетите из Академии, юная леди, в ближайшее время, — почти пропел наглец и жестом изобразил, как будто щелбаном стряхивает с пиджака комара.
Я вдруг поняла, что он не шутит. А потому, мечтая натравить на блондина стадо виверн, спросила со сдержанной улыбкой, какую очень любила госпожа Тодлер:
— И как я должна исправлять, уважаемый господин Алви?
— Читать будете вслух. Достойные цивилизованного уха манускрипты. Может, пропитаетесь культурой? Сегодня в четыре часа пополудни жду вас в кабинете четыреста шесть.
— Ну ты и гад, Алви! — рыкнул Джестер.
— Прежде всего, я твой старший брат, дорогой. Что говорил отец, помнишь? — холодно сказал Алви. — Закончишь Академию, тогда и поговорим.
