— Маленькие мерзавцы закрыли меня в своей палатке, — пояснила подруга, с усилием выпрямляясь и пальцами расправляя спутанную шевелюру.
— Признавайтесь, кто это сделал? — Я свирепо уставилась на своих детей.
Софи хихикнула, Сэм и Джек опустили головы.
— Немедленно извинитесь!
— Простите нас, — пропели они хором, но Джейни отмахнулась от них и, пошатываясь, направилась к лестнице.
— Может… понадобиться… переливание крови. Никогда… не заведу… детей, — бормотала она.
Вот и конец моему плану загрузить всех в минивэн и отправиться к телефону-автомату, чтобы снова позвонить Эвану.
Я поставила детей в угол и занялась обедом — рыбные палочки и замороженный картофель фри в духовку, замороженный горошек и морковка уже кипели на плите.
Сэм и Джек следили за мной со своего насеста и спорили, кому достанется красная тарелка. Пришлось минут пять рыться по всем ящикам, чтобы найти вторую красную тарелку, именно в этот момент они оба решили, что хотят есть с белых тарелок. Софи воротила нос от своей порции, пока я не достала из холодильника кувшинчик с соусом васаби и маринованным имбирем, не дала ей пару палочек для еды и не сказала, что это суши глубокой заморозки.
В восемь тридцать, когда Джейни и малыши спали, я положила себе рыбные палочки, жареный картофель и налила в пластиковый стаканчик шардоне. Поставив ужин на кофейный столик, я вытащила из сумочки записную книжку «Привет, Китти» и свернулась клубочком, приготовившись читать. «Теперь мы вместе» — что бы это значило? Кто та брюнетка на фотографии, и могу ли я найти благовидный предлог, чтобы съездить в Монтаук и разузнать все на месте?
Когда я открыла глаза, было уже десять часов. Рядом с входной дверью стояли два чемодана на колесиках, и мой муж — высокий, худой, с тенями, залегшими во впадинах на щеках, галстук сдвинут набок — терся носом о мою шею.
— Тебе известно, что в нашей комнате для гостей вырубилась чужая женщина?
— Тебе сегодня крупно повезло, — зевнула я.
— Не вставай, — прошептал Бен, целуя меня в шею.
Я провела пальцами по его густым черным волосам, легко дотронулась до лица и кончиком пальца обвела пряжку на ремне. Джейни и дети спали или, по крайней мере, лежали тихо, стиральная и посудомоечная машины работали, их шум скроет предательский стон или хрюк, спать нам обоим не хотелось, и месячных не было, следовательно, появился реальный шанс, что мы займемся сексом впервые за… дай бог памяти.
Я попыталась вспомнить, когда же был последний раз… А вдруг я забыла, как это делается?
— Ужасно переживал, что не мог находиться здесь, рядом с тобой, — сказал он.
Однако не настолько ужасно, чтобы помешать эрекции, пульсирующей под ширинкой брюк в тонкую полоску. Я снова зевнула и расстегнула «молнию».
— Тебе было страшно?
— Очень страшно, — ответила я, пока Бен подсовывал руки под мой облегающий свитер. — И никого еще не арестовали, а я пошла навестить Филиппа Кавано и…
— О, детка… — Муж расстегнул мне лифчик и положил руки на груди, на каждую в отдельности.
Сначала он сжал левую грудь, потом правую, потом обе вместе, словно сравнивал их по весу. Я шумно вздохнула.
— Она была писателем-невидимкой, — продолжила я, пока Бен срывал с меня брюки.
— Потрогай меня, — задыхаясь, произнес он, взял мою правую руку и прижал к передней части брюк, на случай, если бы я сама не догадывалась, где именно он хотел, чтобы его потрогали.
— Для Лоры Линн Бэйд, этой жуткой блондинки, ну ты знаешь… — Он снова прижался губами к моим губам, то ли в порыве страсти, то ли чтобы заткнуть мне рот.
Я ответила на поцелуй. Бен выпрямился и положил руку мне на шею. Давление было легким, но не вызывающим сомнений. Я вздохнула, нагнулась и начала.
— Боже, — задохнулся он. — Боже, Кейт, как хорошо.
Моя голова дергалась вверх и вниз, руками я цеплялась за его бедра.
— Знаешь, — с трудом дыша, проговорил он, — прежде я слышал о Филиппе Кавано.
— Что именно?
— Какая-то женщина. Он и какая-то женщина. Пожалуйста, не останавливайся.
— Когда?
— Прошлым летом. Парень, который мне сказал — Денни Саймон — из банка, помнишь? У них была страстная любовь, бешеная страсть прошлым летом. Вот так, так.
«Прошлым летом, — успела подумать я, пока Бен поднимал меня обратно на диван. — Интересно».
— Какая-то Анна. Или Нэн. Или. — Бен стянул с меня свитер через голову, оторвав две пуговицы. — Кейт, мне нужно войти в тебя.
Пуговицы со стуком упали на пол, я сделала мысленную пометку поднять их, прежде чем мы ляжем в постель.
Софи и Джек уже были достаточно взрослыми, чтобы не совать незнакомые предметы в рот, а Сэм еще не был готов на все сто процентов. В этом месяце один раз мы уже ездили с ним в «неотложку», когда он засунул сушеную клюквину себе в ноздрю.
Рука Бена скользнула вверх по моему бедру. Я закрыла глаза.
— О, о…
Теперь не няня, а какая-то Анна или Нэн. А может, и няня тоже. Я не могла не восхититься энергией Филиппа. А потом подумала, что, вероятно, он просто хотел отомстить Китти. Она ездила на свидания в Нью-Йорк, вместо того чтобы заниматься писательством, и пока отсутствовала…
— О, — выдохнула я, когда Бен раздвинул мне ноги. — О, милый, подожди. Моя диафрагма…
— Я выну, — тяжело дыша, пропыхтел он.
В предыдущий раз, когда я купилась на такое обещание, через девять месяцев мы получили Сэма и Джека.
— Секундочку.
Бен застонал, но откинулся на диван.
Я завязала плед вокруг талии и рысью рванула вверх по лестнице.
Противозачаточная диафрагма лежала там, где я ее оставила — в аптечке, и это меня обнадежило: по крайней мере, она не выглядела очень пыльной. Я нашарила полтюбика спермицида, выдавила двойной слой по краю, потом заполнила саму диафрагму прозрачной массой. «Береженого бог бережет», — подумала я, поднимая ногу на туалетное сиденье. Я вставила диафрагму, подхватила плед и стремглав бросилась вниз. Муж снял рубашку и галстук, и его бледное тело было обнажено, за исключением черных носков и журнала «Экономист» на коленях.
Я отшвырнула журнал, провела руками по скудной растительности на его груди и умостилась сверху, думая, что это похоже на езду на велосипеде: раз уж научился, то никогда не разучишься, сколько бы времени ни прошло.
— Ох, — вздыхал он, — ох.
— Не разговаривай, — прошептала я, покачивая бедрами и прижимая пальцы к его губам.
— Почему нет? — прошептал Бен, легонько прикусывая мой указательный палец.
Я схватила его за плечи и закрыла глаза.
— Потому что мешаешь мне представлять, что ты тот крутой доктор из «Скорой помощи».
— Очень смешно, — заметил он, переворачивая меня на спину.
Я вздохнула, подумав, как же мне сейчас хорошо, ощущая всю полноту бытия. Я вдруг осознала, что впервые с того момента, как нашла мертвую Китти, мои мысли были заняты чем-то другим, помимо мыслей об убийстве.
И, конечно же, я сразу стала думать о Китти и Филиппе. Бен задышал чаще. Я вцепилась ему в спину.
— О боже…
Бен прикусил губу, чтобы не закричать, и содрогнулся, крепко сжав руками мои бедра.
— Вот видишь, — сказала я, выскальзывая из-под него через пару секунд, — как хорошо, когда ты возвращаешься с работы, пока я еще не сплю.
— Да. Так давно мы не были вместе. — Он прижался своей потной щекой к моей.
— Мне кажется, Чеви Чейз[14] продержался дольше, чем ты. — Я свернулась калачиком в углу дивана, тяжело дыша.
— Тебе еще может повезти, — сказал он, притягивая меня к себе.
Я ощутила его улыбку на своей щеке; Бен обвил своими длинными стройными ногами мои ноги, не такие длинные и не такие стройные.
— Что, начинаем президентскую кампанию Эла Шарптона?
— Вообще-то, его предвыборная кампания была затяжной, — сообщил Бен, бережно укладывая меня на спину и медленно поглаживая у меня между ног. — Его вполне легитимные надежды на президентство были, может, и мимолетны, но зато кампания длилась целую вечность.
— Не останавливайся, — промурлыкала я, и глаза мои закрылись. Мне было так хорошо, так хорошо…
— Мама?
— Мама занята! — откликнулся Бен.
«Слишком поздно», — подумала я, обвязалась вязаной шалью и встала. Ничто не убивает настроение так, как не засыпающий четырехлетний ребенок.
— Мамочка, Сэм говорит, что хочет попить водички.
Софи спустилась вниз по лестнице.
— Но я сказала ему: «Никакой воды после того, как ты уже лег, потому что написаешь в кровать», а тогда Сэм сказал…
Она уставилась на мое голое тело, которое просвечивало через дырки в шали.
— А где твои штанишки?
— Подожди минутку, Софи, — попросила я, потуже завязывая шаль вокруг обнаженных ног и взяв ее на руки.
