Здесь, у развалин Чернавского моста, взвод Арефьева провел свой последний бой. Он был упорным и кровопролитным. Когда кончились патроны и гранаты, Алексей Степанович Арефьев повел красноармейцев в рукопашную. В последней схватке у моста было уничтожено сорок гитлеровцев. Но и наши все погибли.
«О гибели взвода Арефьева доложил мне Слава Алексеев, — читаем мы в воспоминаниях полковника в отставке Д. М. Якубенко. — Парень оказался смышленым, он хорошо знал город и попросился в полковую разведку. Мы оставили Алексеева у себя».
Как же уцелел в последнем бою Слава?
Оказывается, о нем позаботился Арефьев. Он приказал Славе переправить на левый берег реки тяжелораненого красноармейца и доложить в штаб полка о действиях взвода. Перебравшись с раненым по развалинам моста через реку Воронеж, Слава укрылся в ближайшей воронке. Он видел, как младший лейтенант Арефьев повел семерых оставшихся с ним бойцов в последнюю смертельную схватку.
Штаб 233-го полка НКВД Слава разыскал поздно вечером на станции Отрожка. После боя в центре города и на проспекте Революции полк отошел к стадиону «Динамо», потом к Отрожским мостам. Но на другой день подошло подкрепление, и наши части повели наступление на северную окраину города. Вместе со стрелками и танкистами чекисты выбивали фашистов из городского парка культуры и отдыха, со стадиона «Динамо». Был в этих боях и Слава. Теперь он был одет в красноармейскую форму, числился сыном полка и бойцы называли его юным чекистом.
Чекист — звание почетное, гордое. Каждый боен НКВД отличался высоким боевым мастерством и смелостью. В этом Слава убедился на примере младшего лейтенанта Арефьева и бойцов его героического взвода. Такими же были и однополчане Арефьева, новые товарищи Славы Алексеева. Они стойко бились с превосходящими силами гитлеровцев на улицах Воронежа за каждый дом и этаж. Фашисты ненавидели бойцов НКВД, называли их «большевистскими фанатиками» и боялись даже раненых, если на них была форма войск НКВД. Гитлеровцы знали, что даже смертельно раненные чекисты не выпускали из рук оружия и способны с последним ударом сердца дать очередь из автомата.
Первое время Слава действовал под руководством оперуполномоченного отдела Смерш полка старшего лейтенанта госбезопасности И. И. Головина.
— А что такое Смерш? — спросил у Головина Слава.
— Расшифровывается просто — смерть шпионам. Это значит, что ни один вражеский лазутчик не должен проникнуть в наши ряды. В то же время мы должны знать намерения противника, численность его войск, расположение его огневых средств. Одним словом, разведка. Только более тонкая.
И Игнат Иванович посвятил Славу в тайны вневойсковой разведки, дал советы, как следует вести себя в кварталах, занятых врагом, что говорить при встрече с гитлеровцами.
По зданию Головина юный чекист переодевался в гражданскую одежду и уходил к центру города. Возвращался он всегда с ценными сведениями об оккупантах. Приходилось Славе ходить в тыл врага и с полковыми разведчиками, не раз выполнял он задания и командира полка.
Это он, Слава, разузнал, что в одном из подвалов сельскохозяйственного института, захваченного фашистами, ютятся семьи преподавателей, не успевшие эвакуироваться. Когда наши выбивали фашистов с территории СХИ, Слава предупредил бойцов, чтобы они не стреляли в сторону подвала, и провел к нему взвод.
Позже, когда полк наступал на Воронеж вдоль железнодорожного полотна, Слава пробрался к глубокой балке, где в водосточной трубе прятались жители, и от них узнал, что в железнодорожной будке немцы устроили засаду. Эти данные очень пригодились отделению сержанта Порфирия Петренко. Чекисты незаметно подобрались к будке, окружили ее. Вся вражеская засада была уничтожена, а один фашист захвачен в плен. Слава не участвовал в этой операции, однако вместе с бойцами отделения Петренко получил благодарность.
— В этом есть и твоя заслуга, — сказал ему командир полка Якубенко, обняв юного чекиста.
Вскоре бои развернулись на улицах Рабочего класса, Калинина, Революции, Обороны. Карт не хватало, а без них трудно было разобраться в путаных улицах и переулках, застроенных частными домами, многие из которых сгорели или были разрушены снарядами. Слава знал эти места как свои пять пальцев, поэтому его часто посылали в разведку. Он умел незаметно прошмыгнуть мимо немецких наблюдателей и часовых и доложить об обстановке в неприятельском стане. Или также незаметно провести в тыл врага взвод или роту чекистов, которые потом бросались в атаку на позиции гитлеровцев с самого уязвимого направления.
В тех боях чекистов часто поддерживали тяжелые танки КВ 475-го батальона Героя Советского Союза майора И. И. Маковского. Танкисты-москвичи совсем не знали Воронежа, и Слава не раз был у них проводником. Он взбирался на броню, садился около люка механика-водителя и показывал ему дорогу. Особенно сдружился Слава с экипажем Героя Советского Союза младшего лейтенанта Михаила Серебрякова. До того, как стать танкистом, Серебряков служил в частях НКВД и продолжал считать себя чекистом.
— Мы, Слава, оба с тобой чекисты, и пусть враг не ждет от нас пощады, — говорил он своему юному другу.
Тяжелые бои шли на окраинах Воронежа, но Слава не роптал на трудности, не жаловался на усталость. Немного соснув, где придется, перехватив что-нибудь из котомки бережливого солдата, он снова был полон энергии. Этого подвижного мальчишку любили все воины полка НКВД и танкисты батальона Маковского, берегли от пуль в горячих схватках с врагом.
Но война есть война, она не щадит ни старого, ни малого. Не пощадила она и маленького воронежского разведчика. В одной из атак Слава вызвался быть проводником роты танков. Он, как обычно, занял место на лобовой броне головного КВ около люка механика-водителя. Танк рванулся в переулок, пересек двор, вышел на улицу Калинина. За ним следовали другие машины. Слава знал, где находятся вражеские орудия, и вел колонну в обход их.
Фашисты обнаружили наших танкистов, когда было уже поздно. Батарея была расстреляна в упор, а потом и смята бронированной колонной. Атаку танков дружно поддержали стрелки-чекисты. Наши продвинулись вперед и выбили гитлеровцев из двух кварталов.
И вот уже в самом конце боя вражеский снаряд угодил в башню машины, на броне которой находился Слава. Брызнули осколки. Сраженный насмерть, мальчик сполз на люк и замер.
В бою за родной город погиб Слава Алексеев. Погиб, как солдат, с автоматом в руках, с гранатами на поясе.
Очень хочется верить, что когда-нибудь одна из новых улиц Воронежа, которые ныне прокладываются на местах былых сражений, станет носить имя отважного юного чекиста.
Б. Осыков
Алешкины медали
полдень из случайного разговора Петр Васильевич Севрюков узнал о демобилизованном шофере, только что вернувшемся в Сагайдачное. И уже наутро держал путь в дальнее село. Было отчего торопиться начальнику Скороднянской автоколонны — людей в колонне давно уже не хватало, а тут еще прислали десять «студебеккеров» — машин новых, непривычных.
В Сагайдачном председатель колхоза подтвердил:
— Да, есть у нас такой Алексей Борзых — до самой Германии дошел цел-невредим и вернулся с победой… Отпустить парня в автоколонну? Ну что ж. Договаривайся с Алексеем и забирай молодца…
Только говорил сагайдаченский председатель все время с непонятной усмешкой. Севрюков не успел поинтересоваться, отчего это его собеседнику так весело. Порог правления переступил и, с трудом переводя дыхание, то ли после быстрой ходьбы, то ли после бега — в нерешительности остановился мальчишка. В военной форме, с боевыми медалями на гимнастерке, в начищенных до глянцевого блеска кирзачах — но мальчишка, невысокий, круглолицый, краснощекий…
Новичка Севрюков проверял сам.
Захлопнулась дверца «студебеккера».
— Проверь зажигание… Фары. Подфарники… Так. А теперь — сигнал. Коробку передач. — И уже подобревшим голосом: — Ну а теперь, голубчик, трогай. Полегоньку сперва… Сверни вправо… Прямо и прибавь газку… Полегче, полегче! Это ведь не асфальт Европы — тут и в колдобину залететь недолго…
Выбравшись из кабины, Севрюков подошел к водителям — они, стоя в сторонке, с интересом наблюдали за проверкой, — раскурил самокрутку, сказал:
— Хорош соколик!
Шоферы и сами видели: работник к ним пришел стоящий, даром что лет ему чуть-чуть больше шестнадцати.
Севрюковское «соколик» сразу приклеилось к Алеше. Звучало оно и ласково и гордо, напоминая, что паренек не только классный водитель, но и фронтовик, кавалер боевых наград.
В колонне по-прежнему не хватало людей. Вскоре у Борзых появился ученик — Коля Степанов, был он на год старше своего учителя. Они быстро сдружились, и Коля при каждом удобном случае расспрашивал Алешу о войне, о том, как в неполные четырнадцать лет он попал на фронт.
