— Угу… вот что, запросите на телефонной станции распечатку всех звонков Коннерсу за месяц.
— Старому шефу, сэр?
— Да.
Он только на минуту зашел в кабинет, разделся и снова вышел, сказав секретарю, чтоб отложили утреннее оперативное совещание на пятнадцать минут.
Но вернулся быстрее.
Разговор в отделе экспертизы оказался очень коротким.
— Как мы идентифицируем наркотики по их происхождению, сэр? Современные технологии позволяют это сделать за считанные минуты. Маковая пыльца обязательно остается в среде конечного наркотического материала. И она уникальна, как пыльца однородного посева.
— Вроде отпечатка пальца?
— Совершенно верно, там тоже есть свой микрорисунок. Окажись наркотический материал из другого урожая или с других плантаций, мы бы сразу это обнаружили.
И на совещании с офицерским составом, и позже, когда остался в кабинете один, Дункан пилил себя все тем же вопросом: почему после провала огромной партии и поимки многих курьеров они не подняли цены? А в том, что о провале боссы наркоторговли узнали уже через два-три часа, не было ни малейших сомнений.
Вот теперь, когда она их помучила музыкой и привела в спокойное состояние, можно показывать.
Большая фотография попала в руки Эдди, остальные облепили его, а Лиза слегка отодвинулась.
— Я прямо в центре, юбочка в красную клетку.
— Какая похо-ожая! — радостно протянула Герда.
— И не похожая, — возразил ее брат.
— А вокруг мои одноклассники… и два наших воспитателя…
Эдди вздрогнул, вздрогнули и державшие фотографию руки.
— Алекс, больно же!
— Я тебя не трогал.
— Значит ты, Герда.
— Отстань, дай мне фотографию.
— Осторожно, дети, порвете.
Эдди обидчиво хныкнул, жалуясь, что больно щипаться нельзя.
Герда попросила снимок «на пока» оставить.
Уильям тоже участвовал в толчее.
Лиза что-то ответила, кажется, согласилась, зрение продолжало работать как фотокамера, отщелкивая фрагменты…
Вскоре Дункану принесли полученную с телефонной станции распечатку, и возник слегка волнующий азарт — сейчас он проверит свою профессиональную интуицию. Впрочем, если «профессиональная», значит, не интуиция, а что-то еще.
Вчера в бассейне, застряв на воде, он понял лишь, что звенья сплелись в целое, и это целое, не явившись еще, уже о себе объявило. А вот как это сплелось в отдыхавшей, казалось бы, голове?
Капитан освободил стол от бумаг, положил распечатку и рядом блокнот. Предстояло сверить определенные звонки и определенные времена, а абонентский массив Коннерса оказался не маленьким.
Выдалось время прокрутить все еще раз.
Эдди вздрогнул, когда держал снимок. К сожалению, она не видела в тот момент его лица, смотрела на другие, и эти другие — Герда, Алекс, Уильям… ни в одном из трех лиц не было и секундного замешательства, никакой посторонней экспрессии.
Кто мог больно ущипнуть Эдди, подставив его таким способом? Зрительная память очень ясно воспроизвела суматошную сценку…
Любой.
Ущипнуть могли и просто так, из вредности, за то, например, что фотография первой попала к нему.
Сейчас, когда она усадила их на полчаса писать буквы, нужно поразмыслить над тем, как обнаружить признаки взрослого человека в ребенке… хотя она уже много раз пыталась… и вот опять обратила внимание на Уильяма — у остальных заметна неуклюжесть в обращении с ручкой, бумагой, а у него словно бы есть привычка… и под стеснительностью Уильям скрывает имеющийся музыкальный слух, она же чувствует — слух есть.
Вот у Эдди его точно нет, он путает звуки естественно, от природы.
Впрочем, существует ли такая прямая связь? Музыкальный слух может и не сохранить себя в новом анатомическом строении.
Как и другие качества.
Стоп!
Она не обратила внимания на важное обстоятельство — Эдди сразу обратился к Алексу, как причинившему ему боль, — первая реакция кое-что значит.
В соседней комнате раздались голоса, хотя время еще не вышло, следовало пойти проверить, почему отвлеклись.
Зачем она разрешила Герде взять фотографию?
Глупость какая, девочка покажет маме и та, знавшая Джино, сразу поймет, что здесь провокация.
Лиза, однако, не успела обдумать предлог для изъятия снимка, потому что, встав из кресла, увидела фотографию в углу на одном из стульев, там рядом прилег и неизвестно когда появившийся пес — этот тяжеловес передвигается удивительно тихо.
Лиза быстро подошла и взяла фотографию.
— Тоже интересуешься, да?
Пес понял, что к нему обратились, и, как водится, не отреагировал.
Много лет назад Дункан расследовал свое первое дело, и когда подтвердилась его, в общем-то, простенькая догадка, возникла неконтролируемая радость — она подрагивала внутри и не желала уступать ничему места. Потом как-то обходилось без этого чувства, но вот сейчас он испытал то же самое.
Только чуть-чуть помешал инспектор.
— Могу быть полезен, сэр?
— Я уже разобрался.
Капитан убрал распечатку, вызвал секретаря и велел пригласить в управление Коннерса — в любое удобное ему время в течение дня. Инспектор, занятый своими мыслями, глядел на окно, прибавлявшее к себе редкие капли не определившегося еще дождя.
— Ты чего «не от мира»?
— Надо ж новую кошку покупать, а не знаю какую. Или снова сиамскую?
— Купи камышовую.
— Камышовую? С ней, наверно, морока… А что она жрет?
Капитан вскинул голову, но тут же решил не раздумывать.
— Камыш. Жрет камыш, поэтому — камышовая.
Радость еще не прошла.
Дети закончили урок и отправились переодеваться для спортивно-прогулочных мероприятий, а Лиза вдруг обратила внимание на шум за окном. Девушка подошла, отодвинула занавеску… трое мужчин в комбинезонах стояли у небольшого грузовичка, рядом с цветочной клумбой.
Водитель спустил почти к самой земле платформу, на которой находились трактор-малыш, лопаты и еще какой-то инструментарий.
К группе приехавших присоединилась Марта, все повернулись к клумбе, непонятно что обсуждая.
Лиза тоже решила выйти и посмотреть, но дойти пришлось лишь до прихожей — служанка уже заходила в дом.
— Как жалко клумбу, мисс, но что делать — скоро зима.
— Будут утеплять?
Женщина махнула рукой:
— Срывать все под корень.
— Цветы же многолетние.
— Ромми считает, они будут выглядеть некрасиво с целлофановыми капюшонами на голове, это и вправду некрасиво.
«Недешевое удовольствие — пересаживать такую клумбу, впрочем, это не на ее деньги».
Лиза ни разу не видела, чтобы при ней кто-то ухаживал за прекрасными георгинами, и спросила об этом.
— Ромми немного за ними следила, а два раза в месяц приезжал человек из фирмы.
Как горох, в прихожую высыпала мелюзга, и Герда с Уильямом потащили ее за руки на выход.
— Подождите, дайте мне куртку надеть.
— Мы решили перед ужином играть в прятки!
Марта прикрикнула, чтобы угомонились.
После ланча капитан едва успел расположиться у себя в кабинете, как дежурный ему сообщил, что Коннерс прибыл.
Однако старого шефа полиции Дункан увидел только минут через десять.
— Извините, коллега, путь к вам с препятствиями, люди останавливают, расспрашивают — куда деваться?
— Здравствуйте, присаживайтесь, пожалуйста. Что будете — чай или кофе?
— Э… нет, этого не хочу, а другого вы в казенном доме не держите.
— Можно перекочевать в наше кафе.
— Бог с ним, жду чего-то интересного. Не ошибся?
— Полагаю, что нет.
Демонстрируя нетерпеливое ожидание, Коннерс потер руки.
Капитан развернул в его сторону лежавшую на столе распечатку.
— Что это?
— Телефонные звонки к вам за последний месяц.
Гость состроил испуг:
— Что-нибудь не оплачено?
— Подождите, сейчас будет не до юмора, — капитан положил поверх распечатки листок, — читайте.
Коннерс проворно достал очки, нацепил и, взяв лист бумаги в обе руки, начал вслух:
— Пункт первый. С начала отсчета за истекший месячный период в первые одиннадцать дней абоненту не было сделано ни одного звонка с городских телефонов-автоматов… — он скосился на Дункана. — Коллега, сейчас почти у каждого мобильный телефон, а с автомата все равно надо платить.
— Вот именно, читайте дальше.
Коннерс вернул глаза к тексту.
— Пункт второй. На двенадцатый день был сделан первый звонок, продолжительность контакта — три секунды. Тринадцатый день — семь секунд.
— В первый раз попали на вас и повесили трубку, во второй — прослушали слова автоответчика.
— Четырнадцатый день — семь секунд. Пятнадцатый — тринадцать секунд.
Дункан назвал день и число:
