– Сестра? Это с ней ты был в ресторане?
– Да.
От осознания того, что Зверь не заводит интрижек с юными девицами, мне полегчало.
– А сколько ей?
– Шестнадцать, она учится в школе.
– А я уж было подумала, что это твоя девушка.
Его брови сошлись на переносице, но он ничего не ответил.
– Это малиновый чай? – спросила я, вдыхая вихрящийся пар, исходящий от напитка.
– Есть еще с апельсином, я люблю малиновый, а Джой любит с апельсином. Если хочешь, я заварю тебе другой, – предложил Зверь.
– Малиновый мой любимый, – скромно улыбнулась я.
Мы молча пили чай. Это молчание угнетало, я не любила тишину, она всегда заставляла меня подолгу оставаться наедине с собой.
– Ты не рассказал, как прошла тренировка, – сказала я, моментально осознавая, что на короткие минуты в компании этого здоровяка забыла обо всех своих проблемах.
– Не очень хорошо, парни были несобранные и расфокусированные.
– Все кроме тебя или ты тоже? – с дразнящей улыбкой на губах спросила я. Зверь – настоящий профессионал, ничто не способно вывести его из равновесия.
Он отвел взгляд и притворился, что вид на город позади меня, открывающийся из его окна, куда интереснее моего лица.
– И я в том числе, – признался Макс.
Я невесело усмехнулась и отправила очередную конфетку в рот, после этого облизывая пальцы, забывая, что нахожусь не дома. Его взгляд опустился на мои губы и руки, Макс вдруг встал, чтобы подлить еще чаю нам обоим.
– И что же помешало всей команде играть сегодня? – безразлично спросила я. Но через секунду на меня сошло озарение. – Снимки, да? – тихо спросила я.
– Все не так, Утконос. – Поймав мой взгляд, он поспешил исправить ситуацию. – Парни просто мало отдыхали и…
–Не говори ерунды. Знаю я, какими грубыми и несносными могут быть хоккеисты. Все они веселились и обсмеивали Майка и все из-за меня…
Мои глаза стали наполняться слезами, я поспешно отвернулась, чтобы он не заметил этого. Пауэлл тихо, с кошачьей грацией приблизился и, нависнув надо мной, уверенно накрыл своей ладонью мою.
– Послушай, фотографии получились хорошие.
Я подняла на него удивленный взгляд.
– Ты тоже видел их?
– Все видели.
Конечно, я не сомневалась, что каждый в этой раздевалке взглянул на них. Но Макс…
– Я понятия не имею, как они всплыли, – тихо сказал я, скидывая его руку со своей. – Это такой позор, я готова сгореть со стыда. Я попросила знакомого пофотографировать меня и сделать в фотошопе макет обложки местного эротического журнала, чтобы затем отослать его маме. Она все время лепила из меня идеального человека, куклу, которую можно показывать людям, понимаешь? Я впервые оказалась на свободе и хотела как-то возразить ей, вывести ее из себя. Боже, какая я дура!
По моим щекам потекли слезы.
Маме не удалось стать успешной актрисой, пресса писала лишь о ее нескончаемых романах. Карьера ее слишком рано закончилась, так и не успев начаться. Потом родилась я. И она стремилась воплотить во мне то, чего не могла достичь сама. Она хотела видеть меня красивой, утонченной девушкой – леди, а не сорванцом играющей с мальчишками, но я упрямилась. Все эти розовые платья с рюшками и маленькие лаковые башмачки я рвала и пачкала. Помню, мама купила мне безумно дорогое платье и отправила гулять недалеко от нашего дома, чтобы все могли видеть, какая красивая – ее куколка дочка. Но мне даже в семь лет были ненавистны ее попытки поменять меня, поэтому прямо на ее глазах я шагнула в огромную лужу и начала купаться в ней как самый настоящий поросенок.
– Сеанс самобичевания окончен? – спросил он.
Я взглянула на него и медленно кивнула.
– Отлично, потому что тебе не за что оправдываться. Фото получились хорошие, – продолжал твердить он. Зверь стоял, прислонившись поясницей к кухонной тумбе. Я вскочила со своего места и двинулась к нему.
– Хорошие? Я говорю, что моя жизнь катится к чертям, мой парень меня, кажется, бросил, а ты говоришь, что фото хорошие? Да пошел ты, Макс! – приблизившись к его лицу, прошипела я.
– Твой парень идиот, Перри. И если он бросает тебя из-за подобного, то может и не стоит так переживать?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я замерла, вглядываясь в его холодные глаза. Пауэлл коснулся моей щеки своей ладонью, нежно огладил скулу и заправил выбившийся рыжий локон волос мне за ухо. Что-то внутри меня отчаянно кричало и просило его не прекращать касаться меня.
– Перри? Ты назвал меня Перри? Не прилипалой, не Утконосом, а Перри?
Зверь убрал руку и отвернулся, упираясь руками в столешницу кухонной тумбы.
– Оговорился.
Без него мне стало так холодно и одиноко, что мое тело потребовало снова этого тепла.
Боже мой. Это было самой настоящей пыткой. Каждая клетка моего тела требовала его. Головокружительное желание застало меня врасплох. Потребность окунуться в него, пропитаться его запахом и вкусом накрыла меня, отдаваясь в груди сладкой, томительной болью ожидания.
Но я не могла сорваться в эту пропасть. Это будет не правильно, порочно и запретно. Я хотела уйти. Развернуться и убежать на второй этаж, чтобы напряжение между нами разлетелось на миллионы мелких осколков. Но я не успела, длинные пальцы обернулись вокруг моего запястья. Зверь поменял нас местами и вжал меня своим телом в кухонную тумбу.
Мои руки машинально обхватили его широкую, твердую спину, тепло которой чувствовалось даже сквозь тонкий материал футболки. Плечи Зверя напряглись, словно ему были неприятны эти касания. Но я знала, давно подозревала, что все это не так.
– Не нужно было нам встречаться, – низким грудным голосом сказал он. – Только не с тобой. – Запах его кожи обжег мои ноздри, и мне пришлось сжать тонкую ткань его футболки в руках, ведь от возбуждения вызванного одним его запахом я легко могла лишиться рассудка.
– Почему не со мной? – почти простонала я, чувствуя как, он прижимает меня к тумбе своим горячим телом, и что-то твердое и большое упирается в низ моего живота, порождая миллионы мурашек на моей коже.
Томительное желание заставляло меня сжимать бедра. Я так нуждалась в нем, хотела Пауэлла. Но тоненький голосок здравого смысла не давал мне забыть о Майке ни на секунду. Я не знаю, что теперь между нами. Но если мы все еще вместе, то я предам его.
Мои руки накрыли теплую, твердую грудь, соблазн стянуть с него футболку был слишком велик, но я сдержалась, надавила, молчаливой просьбой умоляя его отойти от меня.
Нужно прекратить это, сейчас же!
– Остановись, Макс, – попросила я, заглядывая в помутненные похотью глаза, теплое голубое пламя которых грозилось сжечь меня дотла. Я снова попыталась оттолкнуть Пауэлла от себя, но он не отошел, лишь крепче прижал меня к себе, руками очерчивая изгибы моего тела. Через секунду его пальцы ловко нырнули под длинную футболку и погладили внутреннюю поверхность моего бедра.
– Нет, – прошептала я, сжимая бедра. Все выходило из-под контроля. И если мое сознание противилось, то тело совсем не хотело лишаться обжигающих прикосновений этого мужчины.
Он провел носом по моей шее, шумно вдыхая мой запах. Зверь и не думал останавливаться, его рука поднималась выше, склоняла меня к тому, чтобы послушно развести бедра и дать ему коснуться самого сокровенного.
– Ты хочешь этого, я знаю. Видел, как смотрела на меня в раздевалке, – прошептал он. – Позволь мне коснуться тебя, чтобы убедиться лично.
Я упрямо завертела головой.
– Пожалуйста, Макс, я же надоедливая репортерша, ты терпеть меня не можешь, – я смотрела на него повержено, почти с мольбой, в надежде, что он все остановит, снова одарит меня презрительным взглядом, потому что сама я была не в состоянии остановиться. Я готова была упасть в его объятия, я сама шла в руки дьявола.
Но его глаза окутало вуалью похоти и страсти, настойчивости и уверенности. Услышав мои мольбы, Макс усмехнулся.
Впервые за время своего пребывания в городе я увидела, как эти губы складываются в подобие кривой улыбки. Зверь никогда не улыбался, он был мрачным и холодным. И сейчас эта маленькая усмешка вернула меня в прошлое. Бар «У Микки», одинокий серый волк, горячий, откровенный поцелуй. Он уже тогда все знал. Парень с красивым лицом и идеальными мужественными «золотыми» чертами лица видел, что я не смогу устоять.
