– Ты ничего не понимаешь, Утконос.
– Так объясни мне.
– Слишком много вопросов, – отрезал он и одним резким движением стянул с меня футболку. Прохлада коснулась моей кожи, посылая мелкую дрожь по моему телу. Голубые глаза стали жадно оглядывать меня, дольше положенного задерживаясь в районе полных, налитых грудей и торчащих вверх розовых сосков, выдававших мое желание.
Я слышала, как с его губ сорвался тихий, едва различимый вздох. Ему нравилось, то, что он видел, но по какой-то причине Зверь сразу же нацепил привычную маску отстраненности. А в глазах на секунду пробежало сомнение. В чем же такой человек как Зверь засомневался сейчас?
– А где твои трусики? – изумленно спросил он.
Танцуют в стиральной машине, как и вся моя одежда.
– Слишком много вопросов, – покачала головой я и, ощущая острую потребность, потянулась к его губам, чтобы поцеловать, но он не дал мне этого сделать. Немного отодвинулся назад и одним резким движением развернул меня и толкнул грудью на кухонный стол, за которым всего каких-то пятнадцать минут назад мы ужинали.
Я громко ахнула и схватилась руками за края стола, чувствуя, как весь жар моего тела опускается к низу живота и начинает нетерпеливо пульсировать. Господи, я так сильно хотела, чтобы он вошел в меня, я понимала, что у меня есть парень, с которым мы не решили все вопросы до конца, но все равно желала Макса.
На затылке зашевелились маленькие предательские волоски, у меня была последняя возможность все остановить, иначе единственная оставшаяся крупица здравого смысла просто исчезнет, поглощаемая той огромной тестостероновой энергией которую излучал Пауэлл. Но я не успела отстраниться, не успела сбежать. Твердая плоть Макса прижалась к моей заднице, посылая яркий импульс по всему моему телу, концентрировавшийся главным образом ниже живота, и я начисто растеряла все сомнения.
Когда его рука снова огладила внутреннюю поверхность моего бедра, я вздрогнула и тяжело задышала, горячей щекой и пылающей обнаженной грудью прижалась к холодному столу и крепко зажмурила глаза. Находиться в такой уязвимой позе, перед человеком, которого я совсем не знала, не ведать, что он может предпринять дальше – опасно, но вместе с тем, это возбуждало еще сильнее.
– Ты красивая, Перри. Нежная… – его рука коснулась моего горячего естества, неспешно поглаживая, разводя складочки в стороны, – и такая влажная.
Меня охватил стыд, щеки заалели, когда я поняла, что Макс рассматривает меня сзади. Пальцами медленно ласкает, гладит и надавливает на вход, так и не проникая внутрь, и следит за тем, как подрагивают мои ноги от сильного напряжения.
Я подалась назад, в надежде, что его пальцы скользнут внутрь меня, но он схватил меня за бедра и припечатал мое тело к столу.
– И нетерпеливая, – добавил он.
О боже.
Я сжимала ноющие мышцы между моих бедер и оттопыривала попку назад, потому что вожделение становилось невыносимым. Неужели это всегда было во мне? Желание такое сильное, что я едва не плакала, умоляя его сделать что-нибудь, только бы прекратить сильную пульсацию внизу. Я никогда не чувствовала подобного, даже и не подозревала, что подобное возможно. Все эти сопливые женские романы и мелодрамы не врали.
Сзади послышался шорох. Кажется, Макс снял футболку.
– Этого ты хочешь, Утконосик? – спросил он, склоняясь к моему уху, касаясь своей грудью моей и входя в меня двумя пальцами, срывая первый стон с моих губ.
Утконосик. Он назвал меня Утконосиком, мое сердце пропустило удар.
– Об этом ты думала в тот день, когда увидела меня у автомата с шоколадками, м?
Боже. Да. Да-а!
Я зажмурилась и закивала головой невпопад, его пальцы так умело двигались во мне, задевая чувствительную точку внутри и заставляя меня как ненормальную двигать бедрами навстречу.
– Я не слышу, Утконосик.
– Да, Макс, – тихо пропищала я.
Он прикусил кожу за моим ушком, и я готова была поклясться, что в этот момент он улыбнулся.
– Можешь не сдерживаться, все равно тебя здесь никто не услышит.
Я должна была испугаться после его слов, но не могла, пока он доводил меня до безумия этими медленными, скользящими движениями.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Его пальцы вдруг покинули меня. Послышался глухой вздох разочарования. Это был мой вздох. Я готова была умолять его трахнуть меня, голова кружилась, словно я только что побывала на высокой карусели, а в ушах грохотал пульс.
– Макс? – тихо спросила я, поглядывая на него через плечо.
Он избавился от остатков одежды и не стал больше меня мучать. Я почувствовала его, крупного и готового, приставленного к моему входу и тихо выдохнула.
Боже, неужели это не сон? Я лежу обнаженная на кухонном столе, в квартире человека, который все эти дни только и делал, что раздраженно фыркал при виде меня. Его большие руки ласкают мое податливое тело и доводят до помешательства мой мозг.
Макс подался вперед и одним резким движением вошел в меня, заполняя все без остатка.
Я вскрикнула от болезненного наслаждения и с силой схватилась за края столешницы.
Он определенно был большим мальчиком. Очень большим мальчиком.
Зверь замер во мне, позволяя привыкнуть к его размерам.
– Это настоящее чудо, что ты поместился в меня, я думала, что не смогу принять такую большую штуковину, – зачем-то выдала я, зажмуривая глаза и прикусывая губы до боли. Он был во мне, не двигался, и только от этой наполненности мне уже было хорошо.
– Ты справилась, – прошептал он, языком очерчивая мочку моего уха, посылая миллионы маленьких разрядов по моей коже. – Ты готова? – все также тихо спросил он. Этот вопрос едва не породил слезы на моих глазах. Никто и никогда не спрашивал меня, готова ли я, никто даже не доводил до этой «готовности». Я всегда сама была в ответе за свое удовольствие, но с Максом все было иначе.
Я кивнула и в ответ на этот маленький поверженный кивок, Макс стал двигаться во мне, переходя сразу на быстрые, ритмичные толчки.
С каждым его движением меня подталкивало вперед, мои соски терлись о деревянную поверхность стола, принося мне неистовое наслаждение. Мы так хорошо подходили друг другу, я так плотно сжимала его, а он заполнял меня до краев. Наши тела стали одним целым, но души даже не касались друг друга. Словно рыба, выброшенная на сушу я хватала ртом воздух, но мне было мало. Он таранил мои бедра, не сбавляя скорости ни на секунду, входил глубоко, большими руками фиксируя меня у стола. Его тяжелое хриплое дыхание снова и снова прокатывалось у моего уха.
Мне хотелось развернуться, поцеловать его, поменять позу, прижать к себе, но правила устанавливал он. Было так хорошо, что я и не возражала.
– Макс, – протяжно застонала я. Пошлые шлепки наших тел оглушали меня. Каждое его движение разжигало мое внутреннее пламя и подготавливало к неминуемому падению с высоты.
Одной рукой Пауэлл сжимал мое бедро, а другой накрыл чувствительное местечко внизу моего живота и стал быстро кружить над ним, приближая распаленное тело к финишу.
Ох, он определенно умел орудовать не только своим членом, но и пальцами. Ему не нужно было указывать направления, он знал все сам.
Толчки стали жестче и быстрее, я тихо, хрипло постанывала, расставляя ноги шире и подмахивая его движениям. Теплая волна опускалась от моей груди и разгоралась внизу, вот-вот намереваясь накрыть меня.
– Макс, я сейчас…
– Одну минутку, Утконосик, – пронесся его шепот над моим ухом. – Подожди меня.
Утконосик.
Снова.
От одного этого прозвища, я готова была выть.
Один. Два. Три.
Я считала про себя, сдерживаясь, оттягивая оргазм, ведь Макс сказал мне сделать это. Не знаю, откуда во мне взялось это беспрекословное подчинение ему, я просто слепо шла за ощущениями.
– Давай, – сказал он. И я позволила себе сдаться. Мои ноги затряслись, с губ срывались дикие стоны наслаждения. Макс обернул руку вокруг моей талии и крепко прижал меня к себе, ругаясь за моей спиной и совершая последние рваные толчки, содрогаясь всем телом.
