человек считается здоровым, пока нет декомпенсации? Например, сломал ногу, не может ходить и испытывает боль – значит, перелом – это заболевание. Сидит в компьютере, играет в игры. Но при этом учится, есть семья и все нормально – нет заболевания. Игры заменили работу, учебу и семью – уже можно (и нужно) говорить о заболевании. Это выглядит, возможно, слишком просто для понимания границ нормы и патологии в таком деле, как психиатрия. Но в качестве базы, от которой можно отталкиваться, такой подход неплох.
В случае аддикции чаще всего декомпенсация носит социальный характер: разрушаются семьи, теряется работа, при этом пациенты чаще всего говорят о том, что они не хотят использовать наркотики или, скажем, пить водку, но не могут этого не делать. Это важный момент для понимания механизмов зависимости: ее определяет не желание выпить или покурить, а невозможность не пить и не курить. Кстати, больные парафилиями, которых мы обсуждали в предыдущих главах, тоже далеко не всегда хотят сидеть голыми под плащом в темном холодном парке. У меня был пациент – молодой человек, которого задержала полиция за то, что он в вагонах метро подходил близко к девушкам с длинными волосами и начинал их (волосы) тайком жевать, это доставляло ему сексуальное наслаждение. Так вот, он мне говорил, что не хотел бы есть чужие волосы, но ничего не может с собой поделать – уж слишком это возбуждает.
Привыкание и зависимость
Давайте введем еще один термин, который часто путают с понятием зависимости, – привыкание. Очень часто мне приходится слышать, что люди путают эти два понятия.
Зависимость – потребность принимать повторные дозы препарата, состояние, при котором человек буквально зависит от приема лекарства, наркотика или чего угодно другого. Соответственно, если нет возможности принять повторную дозу – развивается синдром отмены, «ломка», и для каждого наркотика она своя.
Привыкание – это необходимость повышать дозировку из-за того, что организм уже не реагирует на старую дозу, привыкает к ней. И, чтобы достигнуть того же самого эффекта, человек должен, скажем, выпить уже не бутылку, а две.
Итак, мы разобрались с понятиями привыкания и зависимости. Давайте скажем пару слов об основных современных трендах в химических и нехимических аддикциях.
От каннабиса и аяуяску до «спайсов» и «фена»
Ну, думаю, можно переходить к собственно зависимостям. Самые распространенные, как вы понимаете, нехимические зависимости разного рода, но и химических хватает. Кстати, сразу оговорюсь, что опиаты потихоньку ушли на второй или даже на третий план. Все думают, что героин – это самое зло (и это отчасти так), но героиновые наркоманы встречаются все реже и реже. Многие умерли еще в 1990-е, на пике популярности этого вида зависимости, кто-то «слез с иглы», а молодежь не хочет умирать (не то чтобы старики хотели, нет) и стремится к современным синтетическим наркотикам и разного рода природным экзотическим веществам. «Спайс», «снюс», «найс гай» и подобные вещества правят бал на черном рынке в наши дни. В основной своей массе это разного рода синтезированные каннабиноиды, вещества, близкие по своей структуре к основному психоактивному веществу конопли – тетрагидроканабинолу. Сложное название, не вдруг выговоришь.
Конопля – это растение, которое используется с древнейших времен, в нем содержится около 500 различных биологически активных веществ, и среди них есть парочка психоактивных, хотя большинство вообще не влияет на мозг. Так вот, именно их и копируют талантливые химики в подпольных лабораториях. Потом остается сделать вещество удобным для применения (капли, курительные смеси или что-то другое) и продать, желательно для начала смешав с такими же синтетическими опиатами – тогда зависимость разовьется в разы быстрее, а клиент придет и за второй, и за третьей дозой. Эти вещества очень дешевы в производстве, очень токсичны (особенно для мозга) и быстро вызывают зависимость.
Само собой, что частота использования того или иного наркотика очень различается в разных странах и связана и с географией, и с климатом, и с культурным контекстом. На Ближнем Востоке, к примеру, издревле курили коноплю и опиум. Это традиция, которой не одна сотня лет, и даже сегодня в Израиле (стране с населением в 9 миллионов) около 2 миллионов человек курят коноплю в том или ином виде. При этом нужно понимать, что конопля – это дорогая вещь, в отличие от синтетических канабиноидов. И, соответственно, в разных слоях населения распространены разные препараты. Взрослые состоятельные люди могут себе позволить качественную и чистую марихуану, а вот дети, подростки и просто люди с низкими доходами вынуждены довольствоваться тем самым «найс гаем» (так называют курительные смеси неизвестно с чем внутри).
Как следствие, в клинической практике я почти каждый день встречаю молодых небогатых людей в психозах из-за использования курительных смесей. И лечить их очень нелегко, уж поверьте, такие психозы далеко не всегда проходят спонтанно. Для общего понимания отмечу, что в состав курительных смесей кроме синтетических канабиноидов может входить что угодно – от сушеной газонной травы до крысиного яда (серьезно, и средства от тараканов тоже). Встречались мне и смеси с толчеными психиатрическими таблетками внутри. Одним словом – лишь бы торкнуло, да подешевле.
Другая напасть – наркотики для изнасилований. Их не так много, это препараты типа флунитразепама. Суть в том, что девушке в баре добавляют пару капель в коктейль; она не потеряет сознание, но будет сонливой или, наоборот, расторможенной и дезорганизованной, а когда проснется утром, не вспомнит, что с ней было. Капли без цвета, вкуса и запаха. Таких случаев я встречаю очень много. Как правило, о факте сексуального насилия догадываются по следам семени на одежде и коже, следам ударов, травмам промежности и так далее. Это страшно, правда, и такие девушки потом долгие годы ищут справедливости в судах и лечения от посттравмы у психиатра. Как отец дочери я прихожу в животный ужас, когда ловлю себя на мысли, что только я один в год провожу судебно-психиатрическую экспертизу минимум трех-четырех таких случаев.
Как ни удивительно, вещества других групп (галлюциногены, к примеру) встречаются в клинике гораздо реже. Они дороги, их сложнее достать. «Золотой век» ЛСД подходит к концу, если его не решат снова использовать для ускорения психотерапии (есть такие попытки в мировой практике, но пока не ясно, что из этого выйдет). Кокаин – тоже редкая вещь, уж очень дорогой, порядка 200–300 долларов за чистый натуральный порошок, его могут себе позволить только сливки общества. Оба эти вещества были популярны несколько десятилетий назад, а кокаин вообще правил бал в Европе на рубеже XIX и XX веков.
В последние годы наблюдается возрождение
