После окончания службы Риллкок вонзил локоть в бок Тагвуду, тот заскулил. Мистер Бро ухватил обоих за уши и поволок по площадке.
В среду Джулия собралась в город сдавать машину в мастерскую, а Уилла попросила забрать близнецов после уроков. Обычно, завидев Уилла, близнецы удирали, но на этот раз они смирно ждали у дверей класса, заговорщицки переглядываясь.
— Что случилось? — спросил он.
— Ничё. Ничё не случилось, — ответил Маркус. (Близнецы избавились от родезийского акцента, переняв выговор кокни.) Маркус почему-то прикрывал ладонью щеку.
— Ничё не случилось, — подхватил Джулиус.
Маркус кивнул:
— Ничё.
Уилл отвел руку Маркуса от щеки: под правым глазом жирным полумесяцем лиловел синяк.
— А это что?
— Ничё.
Уилл строго глянул на Джулиуса:
— Ты его ударил?
— Нет, не я, — ответил Джулиус и добавил, глядя в сторону: — И не Риллкок.
— Что? — переспросил Уилл.
Близнецы переглянулись.
— Так, ничё, — сказал Джулиус.
— Точно не Риллкок?
— Точно. Я ведь ему обещал не говорить, — честно признался Маркус.
В квартале от школы Уилл увидел Риллкока: тот, размахивая кулаками и приплясывая, описывал драку с Маркусом двум приятелям. Уилл узнал Дигли, всеобщего белокурого любимца с челкой до бровей, и Айерса, щуплого паренька с хитрой усмешкой, у которого из-под коротких брюк вечно выглядывали тощие лодыжки.
Уилл застыл в нерешительности: когда все на одного, хуже не придумаешь. Если на него навалятся толпой, ходить ему под себя весь год. Но Уилл взглянул на подбитый глаз Маркуса, и его вновь захлестнула волна ярости. Не прав был отец — близнецов надо защищать. Итак, совесть его чиста, кровь кипит, и да поможет Бог Риллкоку!
— Чего тебе? — спросил Риллкок.
— Ты ударил моего брата.
— Кто, я? — Риллкок сощурился.
Уилл повернулся к близнецам:
— Маркус, это он тебя НЕ бил?
Маркус вконец запутался.
— М-м… да.
— Погоди, это значит не я, — сказал Риллкок.
— Маркус, он просил сказать, что не бил тебя, так?
— Да, — подтвердил Маркус.
— Дурак! — заорал Риллкок. — Я сказал, чтобы ты…
— Так, — выдохнул Уилл и, не успев осознать, что делает, замахнулся на Риллкока. Тот сразу рухнул на колени, Уилл даже не понял, задел ли его. Риллкок согнулся пополам, губы у него стали красные-красные.
Уилл в ужасе смотрел на свою жертву. В горле у Риллкока застрял крик — как свист у чайника, готового закипеть.
— Отвести его к врачу?
— Нет, все нормально. Он всегда так, — пояснил Дигли.
Айерс подмигнул Уиллу:
— Самое интересное — когда он визжит. В футбол играешь?
— Да, — ответил Уилл.
Из горла Риллкока наконец вырвался сдавленный вопль, отозвавшись эхом в соседних домах.
— Ааа, ааа, аааааааааа! — завывал Риллкок. — Маме скажу!
— Мама из тебя сделает половую тряпку, когда узнает, что ты ударил малыша, — съязвил Дигли.
Риллкок съежился, будто испугавшись, что из воздуха вдруг возникнет его грозная мамаша. Уилл взял братьев за руки и повернул к дому, но Айерс крикнул ему вслед:
— Ламент! Встретимся утром, на футболе!
По дороге домой Уилл почуял в близнецах перемену. Они украдкой с завистью поглядывали на старшего брата, на его распухшую левую руку.
— Здорово Уилл ему врезал! — восхищался Маркус.
— Кровь так и хлынула, — подхватил Джулиус.
— Уилл кого хочешь проучит, — сказал Маркус.
Уилл молчал. Сердце у него по-прежнему колотилось, радость победы кружила голову. Несмотря на дрожь в коленках, Уилл чувствовал себя храбрецом. И знал, что мужество в него вселили братья.
Джулия, вернувшись домой, осмотрела их раны.
— Ну, — спросила она, — что случилось?
— Ничё, — отмахнулся Джулиус.
— Откуда синяк, Маркус? — допытывалась она.
Маркус изобразил великомученика.
— Ничё, мам. Это не Риллкок, а Уилл его не бил!
С минуту Джулия молчала. И наконец смерила Уилла хмурым взглядом:
— Гордиться тут нечем.
Оглушенный, Уилл негодующе возразил:
— Но папа сказал…
— Хватит, Уилл. Ступай к себе.
У Уилла засосало под ложечкой. Разве он не достоин похвалы? Разве он не вступился за братьев? Отец уехал в командировку, пожаловаться было некому, и Уилл написал бабушке.
Здравствуй, бабуля!
Нам нравится в Англии, пусть маме и приходится самой готовить и работать в саду. Мама говорит, что Англия — не такая дикая страна, хоть в туалете хлюпает по ночам, а один мальчишка ударил Маркуса. Здесь хотят, чтобы мы вели себя хорошо, как Иисус, и попали в рай. А я дал тому мальчишке сдачи за Маркуса и в рай, наверное, не попаду. Мама говорит, ерунда — многие делают всякие ужасы и все равно попадают на небеса, например крестоносцы, которые убивали людей, или солдаты в войну.
Целую, Уилл.
«Особенный ребенок», — подумала Роза. Хорошо, что можно представить жизнь дочери, пусть даже глазами девятилетнего мальчишки. Нечего сказать, у Джулии на все есть свое мнение. Эту черту, унаследованную от нее же самой, Роза считала недостатком.
Первая поездка
— Увидим кусочек истории, — объяснял близнецам Говард.
— А поесть там дадут? — спросил Джулиус.
— Это настоящее чудо — двухтысячелетняя крепость, построенная без единого камня!
— А еда там не такая древняя? — буркнул Маркус.
Поездка выходила недорогой — на машине в одно из исторических мест Англии. Мэйден-Касл — крепость на холме, бывший оплот бриттов близ Дорсета. Ныне от нее осталась лишь травянистая пустошь, окруженная рвами, видными лучше всего с самолета. В 43 году нашей эры крепость покорил римский император Веспасиан. Тридцать восемь защитников крепости были похоронены в полном боевом облачении — в знак уважения со стороны римлян. Говарду были дороги эти подробности, и по пути в Мэйден-Касл он старался заразить сыновей своей увлеченностью.
Близнецы остались равнодушны. Лишь когда один толкнул другого локтем и на заднем сиденье завязалась драка, им стало интересно, и Говарду пришлось остановить машину и усадить между ними Уилла. Тот придумал игру: вспоминать блюда на каждую букву алфавита. Но после сосисок и тортов игроки зашли в тупик: никто не мог придумать блюдо на «у», и все трое заснули от перенапряжения ума.
Во время затишья Джулия еще раз попробовала расспросить Говарда о работе.
— Как работа, милый?
— Отлично, — произнес Говард.
— Правда?
Говард почувствовал недоверчивый взгляд жены.
— Ну, не все гладко, — признался он, — но работа есть работа.
— Что не так?
Говард молчал. Впереди виднелась развилка, и в мыслях он тоже был на распутье. Говард свернул налево и включил «дворники»: по стеклу барабанил дождь.
— Расскажи мне.
Говард мог бы пожаловаться на маленькую зарплату, но дело было не в деньгах, а в разбитых надеждах. Если сознаться, что эта работа гигантский шаг назад, что он серьезно просчитался, — что подумает Джулия о нем, о человеке, мечтавшем когда-то оросить Сахару?
— Ну, платят мало, — выдавил Говард.
— Согласна, — отозвалась Джулия. — Ты достоин большего.
— Англия — не Африка: большие деньги здесь получает лишь кучка людей.
— Понимаю, — согласилась Джулия. — Мы жили очень богато, правда?
— Да. — Говард сглотнул.
Джулия ласково сжала ему руку.
Говард молча свернул на кольцевую развязку и продолжил путь на запад. Мимо проносились дома. Впереди простиралась равнина, широкая и зеленая, над головой клубились тучи, а Говард и Джулия сознавали, что упустили свое счастье.
— Милый, — начала Джулия, — что ж ты не попросишь повысить тебе зарплату?
— Пока рано, я ведь еще новичок.
— Но ты прекрасно работаешь, разве нет?
— Конечно, но так рано просить не принято.
Джулия нахмурилась: ей напомнили, что она мало смыслит в служебных делах. У Говарда есть начальство. Он знает, что к чему.
Когда они вылезли из машины, из-за туч выглянуло солнце. Дети пустились бегом, взбирались вверх по крутым насыпям и скатывались вниз, крича до хрипоты. Наконец они очутились в центре, на ровной травянистой площадке в форме восьмерки, окруженной рвами. Земляная крепость, без стен, без башен. Джулия прижалась к Говарду, взяв его под руку; ветер трепал ее волосы, играл отворотами брюк Говарда. На минуту они задумались о полосе неудач в их жизни: дружба, прерванная, когда Джулия последовала за мужем; жалкая работенка, на которую согласился Говард, чтобы кормить семью. Никто не предупреждал их о подобных жертвах. Но при всех несовершенствах их союза, Джулия и Говард по-прежнему верили, что идут одной дорогой и ведет их одна и та же звезда.
