мы понимаем, что эти симптомы являются частью болезни, но тогда мало кто об этом знал. Она слишком быстро вернулась к работе, но была попросту уничтожена. И вдобавок к тому, что она все еще была больна и не восстановилась, ей пришлось столкнуться с таким количеством смертей, с каким она никогда не сталкивалась до этого. А ведь она была профессиональным врачом в одной из Нью-Йоркских больниц. Добавьте сюда чувства бессилия: ты ничем не можешь помочь умирающим пациентам. Ведь врачей учат спасать людей! И когда у них нет никаких инструментов для этого, они как будто теряют почву под ногами.
Всего через несколько дней после того, как она вышла на работу, семья насильно поместила ее в стационар психиатрического отделения Университета Вирджинии. Для человека, прежде никогда не сталкивавшегося с психическими проблемами, это было крайне шокирующе и неприятно. Брин боялась, что ее коллеги обратят внимание на неспособность приспосабливаться к обстоятельствам, и это «убьет ее карьеру». Проходя курс лечения в Вирджинии, «она была убеждена, что ее медицинская лицензия в Нью-Йорке будет отозвана, и она никогда больше не сможет работать», – сказал Файст.
Морин О’Коннор, редактор журнала Vanity Fair и автор статьи «Скорая помощь врача», написала об истории Брин: «В свои 49 лет доктор Лорна Брин сделала все, чего от нее ожидали. Она была из тех людей, которых бы вы представили, описывая хорошего человека: отличница, которая любила свою семью, бегала марафоны, ходила в церковь и буквально спасала жизни. Она играла по правилам. Продвигалась по карьерной лестнице благодаря образованию. Она знала, что пытаться все успеть – значит подвергнуть себя риску выгорания, и приняла меры, чтобы избежать этого – в последние годы своей жизни Брин активно изучала этот вопрос. И все равно выгорела» (30).
Файст считает, что сомнения в своей профпригодности и восприятие коллегами способствуют тому, что медики не получают помощи, и изоляция только усиливает их страдания. «Я не могу сказать, сколько врачей рассказывали мне о том, что были на грани – неважно чего – может быть, не самоубийства, но как минимум нервного срыва. И они говорят, что если вы видите в их резюме какую-то небольшую стажировку, то скорее всего, у них был срыв, о котором они не могли никому рассказать. Во всем этом прослеживается некая закономерность. И очевидно, что она усиливается».
Эллисон говорит, что еще до пандемии все ждали от врачей (и от самих себя), что они будут сверхлюдьми.
«Но они просто люди, и мы должны позволить им быть людьми. Думаю, что в этом заключается весь вопрос. Мы должны принять эту правду». Эллисон поделился, что именно поэтому начинающим врачам нужно обучаться искусству заботы о себе и умению просить помощи. В 2020 году открылась Медицинская школа Кайзера Перманента Бернарда Дж. Тайсона, на первый поток которой было зачислено 50 студентов. В учебную программу включен обязательный четырехлетний курс под названием REACH[3]. Это слово составлено из первых букв таких слов, как размышления, образование, анализ, коучинг, а также здоровье и хорошее самочувствие. REACH был создан для того, чтобы забота о здоровье стала частью учебной программы. В его рамках студентам предоставлялось пространство для размышлений об их опыте, приобретенных знаниях, а также обучение позитивной психологии.
Студенты посещают этот курс в течение пяти дней каждые шесть недель. Он представляет собой следующее:
• У каждого студента есть тренер-терапевт (формально обученный как тренер), который поможет студентам определить цели и стратегии для их достижения.
• Студентам предлагаются бесплатные индивидуальные консультации. Минимальное количество сеансов – три. В школе есть штатный клинический психолог, а также директор по вопросам здоровья и хорошего самочувствия, который проводит специальные программы.
«Мы хотим разорвать порочный круг столетнего медицинского образования, в котором не говорилось и не подчеркивалась важность психического здоровья, – сказал Эллисон. – Мы хотим быть уверены, что начнем готовить новые поколения врачей, которые теперь смогут не только заботиться о своих пациентах, но и понимать важность заботы о себе».
Уроки по выгоранию
В 2018 году в мире насчитывалось 84,3 миллиона учителей, однако, согласно различным опросам и исследованиям, многие опрошенные рассматривают возможность ухода из профессии. В отчете об экономической политике за 2019 год утверждалось, что за исключением отдельных случаев ежегодная нехватка учителей достигла около 110 000 к 2017–2018 учебному году (31).
Уход преподавателей негативно сказывается не только на учениках, но и на школах, которые ежегодно теряют от 1 до 2,2 миллиарда долларов из-за того, что учителя меняют школы или вообще сферу деятельности (32).
И несмотря на то что в сферу образования продолжают прибывать новые и новые сотрудники, работодатели (преимущественно правительство) постоянно сталкиваются с проблемой текучки кадров.
Данные показывают, что в течение следующих пяти лет почти половина новых преподавателей либо перейдет в другую школу, либо полностью откажется от выбранной профессии. Нехватка кадров является настолько серьезной мировой проблемой, что ЮНЕСКО призывает нанять 69 миллионов новых учителей для достижения целей в области образования в ближайшие 10 лет. Существует множество сложных проблем, связанных с нехваткой учителей, но одними из наиболее часто упоминаемых причин в странах ОЭСР является отсутствие возможности привлекать молодых людей к профессии и выгорание (33).
Поддержка внутреннего уровня благополучия учителей – важнейший для меня вопрос. В этой профессии и так была чрезвычайно высокая степень выгорания, а в период пандемии все стало только хуже. В самый разгар короновируса большинство школ в Соединенных Штатах были вынуждены перейти на дистанционное обучение, что негативно сказалось на преподавателях. По данным опроса, 81 % из них чувствовали себя «несколько» или «крайне» неуверенно, 77 % испытывали стресс, 75 % – беспокойство, 74 % – подавленность, 60 % – печаль и 54 % – одиночество (34).
Мэри живет в Канаде и преподает английский как второй родной. В 2020 году ей, как и всем, пришлось столкнуться с трудностями новой реальности. В ее классе был ученик с ограниченными возможностями – для нее это не было чем-то необычным: учитывая его возраст, рост потребностей в школе и нехватку людей, обучение отнимало много сил. Мэри сказала: «Мне мало помогало специальное образование, и я получала мало поддержки от директрисы. Нередко бывали случаи, когда я весь урок пыталась успокоить ребенка и понятия не имела, что в это время делали остальные ученики в классе». Она изо всех сил старалась удовлетворять потребности каждого, но постоянно чувствовала, что всех подводит. Даже родители ученика с особыми потребностями обвинили Мэри в неумении держать все под контролем: «Я ежедневно подвергалась словесным нападкам как со
