Эти фантазии доводят до точки невозврата, и я взрываюсь с глухим стоном в свой кулак, чувствую покалывание во всех мышцах сразу.
Катя, Катя, что же ты делаешь со мной.
Вытираю остатки своей слабости трусами девушки, уже зная, что больше всего желаю заставить ее ходить в них весь день. Да, и пусть знает, что наш запах смешался и это только начало.
Мысли сжирали изнутри, что мы не можем ее трахать, но играть-то никто не запрещал… никто же и не узнаёт, если отыметь ее в рот, к примеру.
Хочется же. Пиздец как. Но и ломать ее дальше нельзя. Не хочу видеть ее такой, какой она показала себя сегодня. Лишь бы освободиться. Я желаю добровольно.
Даже можно со всей этой чепухой, с романтикой. Ну или что там эти парочки влюблённые делают, я хрена знает.
Я так-то готов, почему бы нет? Но не так. Точно не так.
А делать-то что? Блять.
Проблемная она стала до жути. Упёртая. Как и Ренат. Они оба не хотят приходить к общему решению, не могут даже нормально разговаривать.
Друг давит, но я поддерживаю. Но чуть остужаю его пыл. Так бы он давно запер Екатерину в подвале на полгода и это далеко не шутки. Он реально предлагал.
И возможно… возможно был бы прав. Ситуация, в которую мы попали, пиздец какая неприятная.
Чувствую это ещё далеко не конец, и она ещё покажет зубки после произошедшего. Но пусть только попробует ещё что-то выкинуть, она объявила нам войну, не понимая, что воевать наше с Ренатом любимое дело.
Кстати о друге…
Глава 28
Выхожу на его поиски и нахожу на кухне с уже открытой бутылкой вискаря. Когда успел?
Сидит расслабленно на стуле, выпуская сигаретный дым из легких, смотрит пронзительно и понимающе. А у самого глаза уже блестят. Нажрался.
Да, блять, я дрочил! Он ржет, так как видимо прочитал эту фразу на моем лице. Кусок идиота.
— Я тебе об этом и говорил, она сущий дьявол. Не ангел, как ты привык ее называть, — поднимает бутылку вверх и делает глоток.
Он прав. Однако, даже сейчас она остаётся для меня чем-то запредельно нежным и милым. Не побоюсь этого слова… любимым. Неприкосновенным.
— Щепотку воспитания. Пару наказаний. Будет шелковой и послушной, — говорю четко, веря в свои предположения.
Бабе не хватает ежедневной порки.
Сажусь напротив и забираю у него бутыль, делаю несколько больших глотков, решаясь надраться и отрубиться в итоге. Чтобы этот день уже, наконец, закончился и наступил новый.
— Я бы не ставил на это надежд, друг. Я помню ее, когда она была крохой, уже тогда она показывала свои зубки, — Ренат откидывается на спинку стула и, кажется, погружается в воспоминания.
— Не припомню такого, — хмурю брови, пытаясь вспоминать что-то подобное.
— Да, да, ты не замечал, но она не хуёво манипулировала, каталась на твоей шее и в прямом, и в переносном смысле этого слова, — ухмыляется скотина. — А ты был счастлив выполнять любую прихоть маленькой засранки.
Мне кажется… я и сейчас готов предоставить свою шею для ее личного пользования.
Только тогда она была ребёнком, а сейчас из неё выросла манящая дева из эротических снов. Как не поддаться?
— Кто бы говорил! А не ты ли сидел около ее постели ночами, когда она говорила, что в ее шкафу кто-то есть?!
Припоминаю другу о его тайнах, о которых он словно позабыл. Старческий склероз? Вспоминается мне, как они шушукались по углам, и она рассказывала ему о монстрах и как ей нужен защитник.
Смотрела на него заплаканными глазами, а он, естественно, не мог отказать маленькой испуганной девочке. А кто бы смог?
— Ты прав, — друг тяжело вздыхает и трёт виски, смотря уставшим взглядом. — У неё к каждому разный подход, и это мы должны учитывать и не поддаваться, ты понимаешь, о чем я?
— Знаю. В ней и раньше был стратег, но сейчас она слишком коварна, — позволяя себе немного расслабиться, отпиваю из бутылки. — Мои яйца звенят целыми днями! Такого не было, даже когда мы месяцами были на боевых операциях!
Ренат достаёт свой телефон и долго копается в нем, а я поддаюсь воспоминаниям о тех незабываемых днях, проведённых в этом месте.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Когда ее отец не мог находиться дома, уезжая в командировки. Никогда не был настолько счастлив, мы были втроём, как небольшая семья, Катя была нам маленькой сестрой.
Мы с другом цвели в эти дни, ждали их с упоением, ведь у нас никогда этого не было, до этого мы знали лишь боль и унижение. А здесь была семья, маленькая, но самая счастливая.
Но годы шли, и мы стали не нужны, она выросла и могла уже оставаться дома без присмотра. Нас никто не звал. Иногда приходилось себя навязывать. А после и вообще Катя перестала писать. Ее отец больше не рассказывал, как у неё дела и что происходит в ее жизни. Сводил темы на нет.
Мы резко стали не нужны. В чем причина — неизвестно. Но потом поступил звонок. Ее похитили.
Генерал чувствовал, что ему не долго осталось и умолял найти, обещая нам океаны из денег и званий… а мы бы рискнули бы своими жизнями ради неё, без всей этой хуйни.
— Брюнетка, голубые глаза? — вырывает Ренат из мыслей. — Сиськи что надо.
Поворачивает ко мне свой телефон, где была фотография молодой девушки с сайта, слишком уж похожая на Катю.
Киваю ему в ответ, одобряя его выбор. Ебля сейчас самое то, что нужно. Нам обоим не хочется искать бабу в баре, обрабатывать ее, и ещё не факт, что даже вусмерть пьяная телка ляжет под двух мужиков.
Ренат вообще не любитель заморачиваться. Да и кадрить баб не умеет. А как сейчас говорят, эскортница — лучший вариант, они готовы ко всему.
Мы оба знаем, что трахнем ее вдвоём. Нам это как никогда необходимо. Чтобы вывести из крови этот гремучий яд, оставленный Киской.
— Нажремся и поедем, когда сучка заснёт? — указываю головой в сторону лестницы на второй этаж.
А душа и готовый член рвётся именно к ней.
— Да, через час, другой, — говорит Ренат как-то отрешенно, смотря в ту сторону, где должна уже засыпать девушка.
— Я думаю… а страшно ли ей до сих пор… — он как бы незаметно поправляет хрен в штанах и скалится, словно от боли, — ну, знаешь, спать одной…?
Я знаю, чего он хочет. Продолжения. Он остыл и уже был готов вернуться к мерзавке. Я желаю этого не меньше.
Для нас вообще нормально делить баб, ну разных шлюх имели вместе. Опыт в этом огромный. А тут Катя. Здесь вмешаны чувства с обоих сторон. Она не просто какая-то шлюшка на ночь.
Но даже если бы она выбрала одного, как бы отреагировал третий лишний? Я бы, наверное, сдох. Потерять брата и девушку. Потому что видеть их обоих вместе и не быть рядом не смогу. Я бы ушёл, навсегда.
Алкоголь ударяет по мозгам и границы дозволенного начинают медленно, но ощутимо рассыпаться.
Мы молчим. Заведённые до предела. Не хватает лишь небольшого толчка. Если бы она вышла к нам сейчас в своей крохотной пижаме, то хрен бы мы сдержались, не сейчас, и плевать, что последует после.
— Пить было плохой идеей… — говорю хриплым голосом, смотря на Рената, что страдает не хуже моего. — Слушай, а если мы просто…
Дальше договорить не удаётся, так как на улице слышен какой-то грохот.
Нет, нет, нет!
— Надеюсь, это не то, о чем я думаю, — говорю своему другу.
Как ошпаренные подбегаем к окну и наблюдаем за тем, как тачка Рената с визгом срывается с места, проезжает по дороге и… врезается в ворота, а вскоре пропадает из вида.
— Ебать. Сука.
Нервно поглядываю на друга, что стоит окаменелый. Он любил эту машину. Он убьёт эту дрянь. А я ему в этом помогу.
А самое страшное, что она вышла из зоны наблюдения и уже сейчас может быть схвачена кем угодно. Дебилы. Говорил же Ренату, что нужно ввести ее в курс дела.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Блядство.
Глава 29
Вы когда-нибудь делали что-то запрещенное, распространяющее по телу предельную дозу адреналина. Я в таком состоянии нахожусь круглосуточно.
Как будто снова и снова нарушаю закон. Снова и снова напрашиваюсь на двойное наказание. Подсознательно.
