Брыкаюсь, извиваюсь словно уж на сковороде под тяжелым мужиком. Дышать становится нечем.
Чувствую знакомый аромат. Тот самый, родной… имбирный.
Какого, спрашивается, хуя. Серьезно?!
Да вы издеваетесь!
Ренат. Падла!
Заламывает мне руки за спину, защелкивает их в наручники. Металл врезается в чувствительную кожу. Боль настолько острая, что мозг взрывается, такое чувство, что плоть сдирают с костей.
Этот ушлепок лежит сверху и давит. Что-то говорит, но я не понимаю слов из-за маски, что закрывает его лицо. Только отдельные грубые слова.
Наказать, рот, трахать.
Упирается в зад охрененно огромной твёрдой штукой. О. Мог. Бог. Надеюсь это оружие. Но нет. Это именно то, о чем я подумала в первую очередь, потому что в этот момент он начинает тереться об меня этой палкой в штанах.
Между булок, второй рукой все больше приподнимая узкую юбку. Он же не трахнет меня прямо здесь? Нет, не посмеет. Похотливое животное.
Его бы кастрировать, чтобы понял раз и навсегда, как с девушками не стоит обращаться!
Однако возбуждение, откуда ни возьмись, лавой растекается по венам, отдаваясь пульсацией прямо в киске.
Что за хрень? Опять? Да что со мной не так!
Опасно. Слёзы обиды от того, что меня застали врасплох и поймали, хлынули из глаз. Сука! И я снова в их власти. Это какая-то чёрная полоса в жизни.
Но благо все быстро заканчивается, Ренат поднимает меня за шкирку и тащит обратно, где его поджидают товарищи, их явно забавляет данное представление. В голове пульсирует. Не шагаю, а еле перебираю ватными ногами, постоянно спотыкаясь.
Все, дамы и господа, настал мой конец.
Другой, а именно Захар, судя по его резким движениям, и тупой привычке топать правой ногой, открывает фургон, отдавая приказы жестами. Все, кто был внутри немедленно выходят и садятся в другую машину, уезжают.
Устроили здесь самый настоящий цирк с клоунами, блять. Двое ненормальных. Это с ними я собиралась адекватно разговаривать?
Пыхчу рядом и продолжаю ныть от боли в кистях рук. Благо, это тупорылое создание очухивается и отстегивает сраные наручники.
Да вот только сразу толкает меня плечом в сторону грузовика, тем самым приказывая забираться внутрь. Подчиняюсь. И получаю чертов звонкий шлёпок по заднице. За спиной слышу мужской гогот.
Два засранца. Да как они смеют.
Ну я покажу им! Такой позор не прощу. Никогда. Игры вздумали со мной устроить, да хрен там. Не с той сукой они связались.
Терпение оно не железное! Все, мать твою, лопнуло к хренам собачьим и обрызгало всех дерьмом. Хотела же все по-хорошему решить. Ну более или менее по-хорошему. А они устроили хреново представление на весь универ!
Стыдно-то как!
Поворачиваюсь к ним лицом, с решительностью устроить отборный скандал. Убить, если потребуется. Я оторву им яйца и буду носить на цепочке, как трофей!
Они закрыли двери, и мы были втроём, в полутьме. Стоят рядом и оба рвано дышат. Странно так переглядываются, кивая друг другу. И что-то мне становится резко не по себе.
Но то, что они делают в следующее мгновение, выбивает весь воздух из легких, и я падаю на колени, уже думая просить прощение.
Вымаливать, если поможет.
Их лица скрывают черные маски. Я не вижу их эмоций, но все понимаю. Наблюдаю за тем, как они синхронно расстёгивают ремни и откидывают их в сторону. Вижу их бугры в штанах. И я бы солгала, если бы сказала, что не почувствовала влажность у себя между ног.
Машина трогается с места. Плавно. Точно так же, как молнии на штанах едут вниз.
Что они хотят? Что они, блять, от меня еще хотят?!
— И что вы устроили? Решили сыграть в строгих нянек?! — резко встаю на ноги. Кричу что есть силы. — Выпорите меня снова? — бьюсь в истерике, делаю замах рукой. Но успеть мне не суждено.
Запястье перехватывает стальной захват, выворачивает мне руку.
— Захар! Мне больно!
— Ты мелкая дрянь, — хватает меня за лицо Захар. — Ты должна понять, что мы не твои мальчики зайчики. Ты должна отвечать за свои поступки. Ты понимаешь, что тебя могли снова взять в плен! Уяснила?!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Пока что я только в плену у двух придурков! Какой плен?! Вам надо лечиться!
Больные. Точно больные. Слишком серьезно они приняли отцовский приказ. Откуда такая паранойя!?
— Лечить мы сейчас будем тебя! — выплевывает Ренат со злобой в голосе. — От взбалмошности. От ебаной тупости!
— Да пошли вы, оба! — пинаю ногой, но никого не задеваю, а в следующее мгновение на меня давят сверху. — Какого х…
Глава 32
Сволочи! Ненавижу! Но и в жизни не признаюсь, как мне было страшно, и какое сейчас я испытываю облегчение, что это всего лишь они.
Всего лишь ставят тебя, Катя, на колени. Все в порядке вещей, блин.
Что-то странное происходит, нездоровое. Отвратительное и мерзкое. И кровь горячая приливает к щекам, когда тело вместе с руками обвязывают веревкой… БДСмчик?
А после парни внезапно для меня тянутся к своим ширинкам.
Что происходит?!
Как по команде достают…. Нет, нет. Прикрываю глаза. Видеть не хочу это! За кого, за кого они меня принимают! Ват зе фак?
— Открой глаза, а то придется открыть рот, — шипит рядом с ухом Захар, и я уже чувствую именно его терпкий запах. У Рената он более острый.
Открываю глаза и задыхаюсь от увиденного. Быть этого не может, не со мной. Это же все не по-настоящему?!
Два. Господи. Два огромных члена в их руках с темнеющими головками. Направлены на меня, как стволы орудий. Матерь божья.
Мы что, снимаемся в порно?
Я тут же внутри растекаюсь, чувствую себя пушечным мясом, знаю, что хочу быть расстрелянной.
Что-то порочное, темное поднимается в моей крови, и я невольно облизываю пересохшие губы. Опускаю взгляд.
Неправильно это все, больные, они и я вместе с ними. Нам бы вместе к доктору на приём.
— Прекратите, — шепотом прошу, понимаю, что еще немного и начну дергать руками не в попытке вырваться и убежать, а заменить пальцы моих нянек. — Лучше порка. Да! Я готова ответить поркой, только уберите эти… штуки.
Хрипло так посмеиваются надо мной. Это все нелепая шутка, решили попугать. Заигралась, согласна. Но вот это…
Каковы мои шансы избавиться от этого? Что мне стоит сказать, чтобы прекратили? Чтобы не делали подобного со мной.
— Я обещаю, — охрипшим голосом, принимая своё поражение. — Обещаю вести себя хорошо и быть послушной. Клянусь!
Секунда. Две. Тяжелый воздух на троих. Похоть. Страх. Отчаянье. Ядовитый коктейль из эмоций. На пределе. В коконе эмоций и аморального соблазна.
И жесткое:
— Нет, ты же взрослая, вот и веди себя как взрослая. Накосячила — приняла наказание, какое выбрали мы.
Сердце ухает вниз. Этот грубый тон голоса Рената не внушает ничего оптимистичного. Я его слышала ни раз, и каждый заканчивался для меня не очень радужно.
Конец настал, и меня срывает окончательно.
— Может, вы меня и сосать заставите? — горько спрашиваю, а у самой мурашки по телу и пот по виску. — Если уж хотите совсем унизить? Вы же этого так хотите.
Они переглядываются, и я понимаю, что сама вложила в их голову порочную мысль. Подкинула идею, черт.
Рука Захара находит мою косу, задирает голову кверху.
— Если ты не начнешь слушаться, то твоя мечта сбудется, и открывать рот ты будешь, только принимая в себя член, — каждое слово кинжалом в ноющую от обиды грудь. — Сначала мой, потом Рената. По очереди, — мрачно продолжает. — Снова и снова. Ты будешь самой грязной целкой во всем мире.
— Да пошел ты, — шепчу ему в его блядские ненавистные светлые глаза. Ещё недавно такие добрые.
Чуть поджимаю бедра, от его отвратительных слов потянуло низ живота, а между ног влажно. Зачем они это делают со мной?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Смотри! — требовательно рычит Ренат. — Смотри, сука, на мой хуй!
Перевожу взгляда на приближающийся, тяжелый, увитый венами хер и сглатываю вязкую слюну. Руки мужчин сжимают основания своих стволов и начинают медленно, почти синхронно дрочить.
