Осознание ударило по голове. Какая же идиотка. Ну какие тройнички? Я не здорова на голову. Мне бы лечиться.
Мои ожидание насчёт них не оправдались. Не спасли. Думала, что они смогут меня понять, принять со всем моим дерьмом в башке. Успокоить и, возможно, остановить.
Но Увы и Ах. Унижена и оскорблена самыми дорогими мне людьми. В самый тяжелый момент в жизни, когда я оказалась уязвима. И это больно, чувствовать эту пустоту внутри.
Понять, что ты один, сам по себе и за себя. И ни одна живая душа не поймёт. Вот оно что бывает, когда открываешь своё сердце, его оскверняют.
Суки. Видеть их больше не желаю.
Впрочем, ведь сама виновата! Это же мужики и доверять им нельзя, нельзя показывать слабости, они это хорошо чувствуют и начинают вносить в твой мир свои сраные правила.
Лучше бы к психотерапевту записалась, чем полезла в такие дела. Где-то глубоко в душе же ведь понимала, что меня уносит не туда, просто отпустила свои чувства в свободное плавание и вот, что вышло. Говнище.
Медицинский университет встречает меня шумом и переглядыванием людей. Конечно, что и следовало ожидать.
Все знали, кто мой отец и что он скончался накануне. Многие и вовсе считали, что поступила я сюда по блату, а это далеко не так. Блата в моей жизни никогда не было.
Все сама. Единственное, что я могла выторговать у отца. Если не танцы, так хоть медицина. По началу он хотел отдать меня на юриспруденцию. Но я была против и устроила грандиозный скандал.
Орала как резанная, раскидала документы на его столе. Даже звонкая пощечина не остудила мой жар, а только подкинула дров в костёр. Со слезами, соплями, уговорами. Он все же уступил… С недовольной миной на лице. С таким выражением, словно я его предала.
Поэтому я не хотела продолжать сидеть дома и прогуливать, мне нравилось тут учиться. У меня здесь друзья, я люблю общаться, люблю вообще людей. Принимать участие везде, где только можно, в любых спортивных соревнованиях и турнирах, играть сценки и танцевать на мероприятиях. И вообще, моя фотография висит на стенде с самыми активными учениками.
Два тупых амбала никак не могут этому препятствовать. Да, это не танцы, как я всегда мечтала. Но тут хотя бы есть люди. Нормальные, невозбуждающие люди. В нормальной одежде, а не с голыми торсами, не привлекающие внимание к своим перекаченным телам.
То есть здесь можно вздохнуть полной грудью и ни о чем не загоняться. Полный расслабон. Не то, что с этими мужланами.
Кстати, о них. Звонков все еще нет. И это пугает больше, чем если бы они трезвонили каждые пять минут. Подозрительно. И у меня потряхивают руки. От скользкого страха за свою безопасность.
Не знаю, что от них можно ожидать. Тем более после произошедшего. По попе они меня точно не погладят, скорей всего…
Рядом подсаживается вчерашний неудавшийся кавалер. Что-то мне говорит, но я от собственного страха не могу даже примерно услышать его нытье. Только какое-то гудение, как от ветра. Он не остается доволен нашим разговором в одни ворота и вскоре покидает аудиторию. Видимо, на практические занятия. Университет прилегает к больнице, где он стажируется, и в скором времени это ждёт, собственно, и меня.
Прихожу в себя только, когда однокурсница толкает меня в бок и указывает на профессора анатомии.
Я автоматом отвечаю на поставленный вопрос и его недовольство даже немного радует.
Ну а что, память у меня фотографическая, а некоторые сцены так вообще запоминаются в мельчайших деталях. Даже запахи и вкусы.
Особенно вкусы. Особенно мужские. Рот заполняется слюной, и я еложу по скамейке, снова привлекая внимание профессора. Все возбуждение разом слетает. Нашла, блять, время, Катя!
На телефон приходит сообщение от Альки с предложением пойти в клуб. Я снова, не раздумывая, соглашаюсь. Доводить парней до белого каления, так конкретно.
Хрен ли нет? Пошли она в задницу глубоко и надолго! Гулять так на широкую ногу.
Пишу в ответ, что надо заехать в автосервис и договориться о покраски машины.
Думаю, розовый на этом брутальном монстре будет смотреться отлично. И, кажется, Алька меня понимает.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
«Ты спиздила машину?».
«Да».
«И хочешь покрасить ее в розовый?».
«Да».
«Ты ебанулась? Нет, не так. Ты ЕБАНУЛАСЬ. Но я с тобой. Возьмешь меня с собой получать двойное наказание?».
Я этой мысли даже рассмеялась и ответила жесткое:
«Нет».
Мои идеи. Мои наказания. Мои няньки. Тут я никому не уступлю. Доиграю эту партию до конца.
Что же мне с вами делать. Может, еще раз поговорить, как советует Кристина, или трахнуть хотя бы одного из них, как требует либидо. Или уехать в другой город, как советует мой мозг.
Одно я знаю точно, с ними вдвоем наедине мне находиться нельзя.
Категорически! Все, конец.
Внезапно дверь в аудиторию с треском открывается. Слышится дружный крик и врываются вооруженные парни в форме спецназа в масках. С автоматами. Кто-то прячется под стол. Кто-то достает камеру.
А я сижу. Хлопая ресницами, как дурочка. Пошевелиться не могу. Застыла как статуя. Как каменное изваяние.
Все вернулось. В ту ночь. Когда меня точно такие же люди вытащили из машины отца, затащили в фургон и усыпили. Очнулась в клетке, в богом забытой глуши. В другой стране.
Меня натурально так колбасит от разливающего по моему телу страха. На глазах слезы, по спине пот.
А если меня снова возьмут в заложники. А если мне придется снова пережит весь тот ужас?!
Не могу вдохнуть воздуха. А если меня… изнасилуют по-настоящему. Как тех бедных девушек, что потом прислуживали грязным свиньям по первому зову. Как рабыни в средневековье.
Смотрю в открытое окно, что рядом и думаю сигануть, но вспоминаю, что мы на третьем этаже. Но лучше так, чем долгая мучительная смерть в неволе.
Тело стягивает пленкой. И сердце стремительно ухает вниз, когда один из мужчин направляет на нас автомат, а другой показывает профессору фотокарточку. И тот тут же указывает на место, где я медленным сиропом скатываюсь вниз. Сажусь под стол и прижимаю ноги к груди.
Нет, нет только не опять!
Отбиваюсь ногами и руками, когда меня силком вытаскивают из-под стола. Кричу:
— Помогите! Помогите мне!
Но все молчат, и никто ничего не делает. Я вою раненной волчицей, потому что нет никаких гарантий, что меня спасут и в этот раз. Это пиздец.
Это я раньше была дочерью самого генерала, а теперь я никто, разве что подопечная двух огромных нянек.
Это раньше меня не подвергали насилию из-за выкупа, а теперь просто пустят по кругу, как кусок мяса.
Глава 31
Два огромных, пугающих до дрожи в ногах, парня в форме ведут меня через все училище, разгоняя народ на улицу. К чёрному тонированному грузовику.
Ну уж нет. Лучше сдохнуть прямо здесь, чем вернуться в этот ад. Пытаюсь успокоить себя и восстановить дыхание.
Вдох — выдох — вдох.
Думай, Катя, думай. Котелочек вари!
Мне нужно бежать, лучше к машине, где я могу быстро смотаться. Прокручиваю в голове все возможные варианты. Я умру, отбиваясь, но назад не вернусь.
Мужики держат крепко. Но недостаточно, чтобы я не смогла вырваться. Наступаю острой шпилькой на ногу одного из них, даю между ног второму и бегу. Бегу что есть силы. Срывая глотку кричу. Никого нет! Все на занятиях. Вижу пару парней у курилки и целенаправленно бегу к ним.
Смотрю назад и это оказалось моей главной ошибкой. Так как я спотыкаюсь и падаю на землю. Блять.
Ползу, сдирая коленки в кровь к высокому кусту и прячусь, взяв кулак в рот, чтобы не произнести ни звука.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Телефон остался в аудитории! Пиздец. И где мои спасатели, когда они так нужны? Оглядываюсь. Никого нет. И дыхание немного восстанавливается. До парковки не так уж и далеко, главное не оказаться замеченной.
Привстаю, чтобы оглядеться, и именно в этот момент на меня со всей мощи в спину врезается махина. Бетономешалка не меньше. Бросает на землю. Нависает сверху.
