— Так! — промолвил он. — Ты предлагаешь мне заняться собственными делами и отправляться домой, а тебя оставить в покое. Боромир расскажет всё, когда придёт. Когда придёт, сказал ты! Был ли ты другом Боромиру?
В уме Фродо живо мелькнули воспоминания о том, как Боромир напал на него, и на мгновение он заколебался. Неотрывно следивший за ним взгляд Фарамира ещё более посуровел.
— Боромир был доблестным членом нашего Отряда, — проговорил наконец Фродо. — Да, что касается меня, то я ему друг.
Фарамир мрачно усмехнулся.
— Тогда тебя огорчит известие о том, что Боромир мёртв?
— Разумеется, оно огорчило бы меня, — сказал Фродо и затем запнулся, поймав взгляд Фарамира. — Мёртв? — переспросил он. — Ты хочешь сказать, что он мертв, и ты знаешь об этом? Ты хочешь запутать меня, играя словами? Или сейчас ты просто пытаешься подловить меня с помощью лжи?
— Даже орка я не стал бы подлавливать с помощью лжи, — сказал Фарамир.
— Но как же он тогда умер, и как ты узнал про это? Ведь ты сам сказал, что никто из Отряда не пришёл в город, когда ты его покинул.
— Что касается характера его смерти, то я надеялся узнать о нём от его друга и спутника.
— Но он был жив и здоров, когда мы расстались. И насколько мне известно, он жив до сих пор. Хотя мир, без сомнения, полон опасностей.
— Действительно, полон, — согласился Фарамир. — И предательство среди них — не последняя.
Сэма всё больше раздражал и выводил из себя этот разговор. Последних слов он уже не мог вынести и, ворвавшись в центр кольца, он бросился на защиту хозяина.
— Прошу вашего прощения, мистер Фродо, — выпалил он, — но всё это зашло достаточно далеко. Он не имеет права говорить с вами так. После всего, через что вы прошли, причём столько же ради него и всех этого большого народа, как и ради всех остальных.
— Послушай, капитан! — Он решительно встал прямо перед Фарамиром, уперев руки в бёдра и с таким выражением на лице, словно обращался к хоббитёнку, который в ответ на вопрос по поводу посещения чужого фруктового сада принялся, как говаривал Сэм, "вешать капусту на уши". Послышалось ворчание, но и ухмылки появились на лицах, глядевших на это людей: их капитан, сидящий на земле лицом к лицу с расставившим ноги, ощетинившимся от гнева молодым хоббитом, — такого зрелища им наблюдать ещё не приходилось. — Послушай! — сказал он. — К чему ты клонишь? Говори толком, пока все орки Мордора не обрушились на нас! Если ты думаешь, что мой хозяин убил Боромира, а затем бежал, то в тебе нет ни капли здравого смысла; но скажи так, да и дело с концом! А затем позволь нам узнать, как ты собираешься на это отреагировать. Только вот жаль, что народ, который говорит о битве с Врагом, никак не даёт другим на собственный лад внести свой скромный вклад в это дело, обязательно нужно вмешаться. Он был бы очень доволен, если бы видел тебя сейчас. Решил бы, что приобрёл нового друга, это уж точно.
— Спокойнее! — произнёс Фарамир, но без гнева. — Не говори прежде своего хозяина, который умнее тебя. И я не нуждаюсь в том, чтобы мне указывали на грозящую нам опасность. Даже если и так, я могу найти немного времени, чтобы вынести верное суждение в трудном деле. Будь я так же поспешен, как и ты, я мог бы уже давно убить вас, ибо мне дан приказ убивать всех, кого я найду в этой стране баз разрешения Правителя Гондора. Но я не убиваю без нужды ни людей, ни животных, и делаю это неохотно даже когда это необходимо. И я никогда не говорю попусту. Так что успокойся! Сядь к своему хозяину и молчи.
Сэм с красным лицом тяжело плюхнулся на землю. Фарамир снова обратился к Фродо:
— Ты спросил, как я узнал, что сын Денетора мёртв. Вести о смерти многокрылы. Говорят, "ночь часто несёт весть кровным родичам". Боромир был моим братом.
Тень скорби промелькнула по его лицу.
— Ты помнишь особый знак, который лорд Боромир носил среди своих вещей?
Фродо на мгновение задумался, опасаясь другой ловушки и гадая, чем кончится этот разговор. Ему едва удалось спасти Кольцо от высокомерных притязаний Боромира; как быть среди стольких воинственных и сильных людей, он не знал. Однако в глубине души он чувствовал, что Фарамир, хоть внешне очень походил на брата, был не таким себялюбивым человеком, одновременно суровее и мудрее.
— Я помню, что Боромир носил рог, — ответил он наконец.
— Ты вспомнил верно, и как тот, кто действительно видел его, — сказал Боромир. — Тогда ты, вероятно, можешь воспроизвести его перед своим мысленным взором: большой рог дикого быка с востока, отделанный серебром и покрытый древними письменами. Этот рог в течение многих поколений носили старшие сыновья нашего рода, и сказано, что, если в него протрубить в беде где-либо в пределах Гондора, каким это королевство было в древности, то его голос не замрёт неуслышанным.
За пять дней до того, как я отправился на эту вылазку, то есть одиннадцать дней назад, примерно в этот час дня я слышал голос того самого рога. Казалось, он доносился с севера, но слабо, словно мысленный отзвук. Дурное предзнаменование, подумали мы тогда, я и мой отец, ибо ничего не слыхали мы о Боромире с тех пор, как он ушёл, и ни один часовой на наших границах не видел его. А на третью ночь после того дня со мной произошла ещё более странная вещь.
Я сидел ночью у вод Андуина в серой тьме под молодой бледной луной, наблюдая за вечно бегущими струями, и печально шелестели камыши. Мы постоянно караулим так берега близ Осгилиата, частично захваченного сейчас нашими врагами, которые выходят оттуда разорять наши земли. Но той ночью весь мир спал в полуночный час. Затем я увидел, или мне показалось, что я увидел лодку, плывущую по водам: небольшую мерцающую серебром лодку странной формы с высоким носом, и не было в ней ни гребца, ни рулевого.
Меня охватил благоговеенный страх, ибо её окружало бледное свечение. Но я встал, и подошёл к берегу, и вступил в воду, потому что меня влекло к ней. Тогда лодка повернула ко мне, и замедлила ход, и неторопливо проплыла мимо меня на расстоянии вытянутой руки, но я не дерзнул коснуться её. Она сидела глубоко, словно была тяжело нагружена, и почудилось мне, пока она проплывала перед моим взором, что она почти до краёв полна прозрачной водой, из которой лился свет, и, укрытый водой, лежал в ней спящий воин.
На его коленях был сломанный меч, и много ран я увидел на нём. Это был Боромир, мой брат, мёртвый. Я узнал его одежду, его меч, его дорогое лицо. Лишь одной вещи не увидел я: его рога. Лишь одной вещи не знал я: прекрасного пояса на нём, словно бы сплетённого из золотых листьев. "Боромир! — воскликнул я. — Где твой рог? Куда идёшь ты? О, Боромир!" Но он был мёртв. Лодка вернулась в поток и поплыла, мерцая, дальше в ночь. Это было похоже на сон, но не было сном, потому что не было пробуждения. И я не сомневаюсь, что он умер и ушёл вниз по Реке к Морю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
