и сержант широко ухмыльнулся, пытаясь представить реакцию храмовых мальчиков, когда они, наконец, увидят его.
— Держу пари, что некоторые ящики там внизу только что стали очень ароматными! — хихикнул он.
— Я рад, что ты считаешь это забавным, Кивин, — едко сказал Алгуд. — Это может стать намного менее смешным, если они вдруг решат послать сюда пару полков, чтобы выяснить, что мы, черт возьми, такое!
— Нет, — не согласился Хаскин. — Согласно донесениям шпионов, мы едва могли быть в пределах досягаемости для их тяжелых углов. Будь я на их месте, вот кого бы я послал на зов.
— О, так намного лучше, — кисло сказал Алгуд, хватаясь за поручень, когда нос «Саманты» слегка накренился.
На уровне земли было не так много ветра, но в нескольких сотнях футов выше воздух двигался немного быстрее. Благодаря стабилизирующим ребрам и тщательно продуманному расположению ячеек с водородом в сочетании с открытыми камерами, которые позволяли атмосферному воздуху заполнять оболочку в качестве компенсации любого дефицита объема водорода, в большинстве условий воздушный шар был удивительно устойчив. Однако это не означало, что он не мог время от времени подпрыгивать и покачиваться. Он и Хаскин оба носили ремни безопасности с двойным зажимом, так что им было бы трудно выпасть с гибельным исходом — если, конечно, весь воздушный шар не упадет, что не было полностью за пределами возможного. Однако это не делало их положение более устойчивым, когда «Саманта» решила потанцевать.
— О, расслабься! — Хаскин покачал головой, презирая любые опоры для рук, поднял свою двойную трубу и посмотрел на запад. — Капитан Пулан не случайно выбрал это место, ты знаешь. Храмовники никак не могут заглянуть за этот гребень перед нами, и я почти уверен, что парни майора Фрэнкила отнеслись бы очень скептически к тому, чтобы позволить артиллеристам Жэспара заглянуть достаточно хорошо, чтобы действительно поразить что-нибудь так далеко перед их линиями.
Алгуд хмыкнул в знак согласия, хотя на самом деле это не заставило его почувствовать себя намного лучше. Тем не менее, за безопасностью их взвода следил полный батальон конной пехоты, подкрепленный целым взводом поддержки из минометов М95. Это не означало, что храмовые мальчики не могли отбросить их всех назад тем путем, которым они пришли, но это означало, что они не сделают этого в ближайшее время. И с парящей над ними «Самантой» вряд ли кто-либо мог подкрасться к ним.
— Они вообще не должны были подпускать нас так близко, — проворчал он.
— Так теперь ты жалуешься на это? — Хаскин опустил свою двойную трубу, чтобы посмотреть на него, и с усмешкой покачал головой. — Клянусь, Жейми! Ты самый мрачный человек из всех, кого я знаю.
— Кто-то должен привязывать тебя к реальности, — парировал Алгуд, разворачивая чертежный стол, прикрепленный к одной стороне бамбуковой гондолы. На нем уже была пришпилена соответствующая топографическая карта, и он убедился, что находящиеся в вырезах карандаши и инструменты для рисования были готовы к использованию. — Знаешь, если бы они не решили использовать водород в этих штуках, они могли бы просто подключиться к тебе, чтобы ты наполнил их горячим воздухом!
— О, теперь это холодно, — усмехнулся Хаскин.
Воздушный шар продолжал подниматься, пока они разговаривали.
Никто не хотел торчать где-нибудь поблизости от вражеских позиций, производя водород, чтобы заполнить двадцать восемь тысяч или около того кубических футов объема «Саманты». Для получения такого количества газа требовалось много цинка и соляной кислоты, и лучше всего это было делать в так называемых контролируемых условиях, вдали от любой возможности враждебного вмешательства. Кроме того, огромный фургон с генерирующим оборудованием — не говоря уже о постепенно раздувающемся газовом баллоне — вероятно, был бы слишком заметен. Таким образом, воздушный шар был доставлен на стартовую площадку уже надутым и надежно закрепленным на одном из 30-тонных грузовых фургонов 3-й аэростатной команды.
Как только они достигли точки развертывания, наземная команда осторожно ослабила привязные тросы, позволив «Саманте» свободно отплыть от фургона. Теперь, когда ей разрешили подняться на нормальную рабочую высоту, паровая лебедка на меньшем 10-тонном фургоне начала выдавать прикрепленный к такелажу прочный трос со скоростью тридцать футов в секунду. При такой скорости им потребовалось чуть более двух минут, чтобы достичь оптимальной высоты в четыре тысячи футов, и Алгуд демонстративно проверил ремни своего парашюта, когда они миновали отметку в три тысячи футов. Хаскин только покачал головой и снова поднял свою двойную трубу.
Местность внизу начинала приобретать вид одной из рельефных карт из папье-маше, которые картографы ИЧА создали для старших офицеров, и, несмотря на возложенную на него Лэнгхорном ответственность ворчуна, Алгуд почувствовал знакомую дрожь восторга, когда он посмотрел вниз с точки зрения королевской виверны на мир, раскинувшийся так далеко у него под ногами. Это была настоящая причина, по которой он записался добровольцем в воздушный корпус, хотя возможность помочь сломать коленные чашечки Жэспара Клинтана была сильным вторичным мотивом. Он почувствовал, как по гондоле пронесся резкий холодный ветерок, трепеща краями его карты, и воздух, наполняя его легкие, был подобен чистому вину.
— Теперь мы чувствуем себя лучше, не так ли? — спросил Хаскин, закрепляя свою двойную трубу на кронштейне в передней части гондолы, но его голос был мягче, почти нежен, и Алгуд фыркнул.
— Думаю, да, — признал он, вытаскивая карандаш из гнезда.
— Хорошо, потому что нам пора приступить к работе.
— Готов, когда будешь готов.
— Хорошо.
На высоте четырех тысяч футов, при хорошей видимости и с хорошей двойной трубой, наблюдатель мог различить крупные объекты на относительно ровной местности на расстоянии
