Провожаясь, Наталья молчала, утонув в свои мысли. Павел, заговоривши было, вдруг наткнулся на безответную стену, осёкся и неловко замолчал. До дому дошли молчком и как-то виновато попрощались. Не так как всегда. Уснула Наташа под утро и всё время видела перед собой надменное интеллигентное лицо Павла. На следующий день она поменяла сим-карту на телефоне и со дня на день ожидала, когда придёт Павел. Он не пришёл. Он всё понял.
— Девушка, а это какой стиль танца вы практикуете? Это случайно не магический танец змеи народов Малайзии? — Юркий вихрастый парень подскочил к ней под локоть и прокричал это, перекрывая льющуюся музыку. На неё дохнула улыбка. Щедрая улыбка, полная от души. Наталья звонко рассмеялась. Реагируя сначала на улыбку, а потом на шутку.
— Чего? — Её разбирает смех. — Это не стиль! Это моё прочтенье! Я так вижу!!!
Она кричит и действительно изгибается змеёй. Её этому не учили. Она подсмотрела это в кино, а потом напрактиковалась.
— Тогда давайте видеть вместе! — Кричит парень и вырабатывает широкие амплитуды молодого Кинг-Конга.
— Ваня! — Представляется он, когда они, натанцевавшись, усаживаются у барной стойки. — Неравнодушен к змеям. Я, так сказать, заклинатель змей.
— Да? — Кокетничает Наталья. — А я укротительница обезьян. Диких…
— Вы не назвали своё имя, сударыня.
— А я в кабаках не знакомлюсь!
— Как много в нас общего! Я тоже в кабаках не знакомлюсь. Однако, сударыня смею заметить: танец змеи и гориллы по фен-шую символизирует гармонию мудрости и силы. А раз так: за это надо выпить! Вы что предпочитаете? Джин-тоник, амаретто или текилу?
— Я предпочитаю дамский напиток!
— Значит, полста водки и огурец вдогонку?
— Фу-у…
— Пардон! Я ж не знал, что вы пьёте чистый спирт…
Этакий поручик Ржевский Ваня (фамилию не назвал) за неполные двадцать минут расположил всё её внимание. Давненько она так не смеялась…
К тому времени розовый туман окончательно рассеялся. По собственному опыту и горькому опыту подруг Наталья утвердилась в мнении, что книжная любовь героев — это пафос и фантазия писателей, не имеющая никакого отношения к настоящей промозглой действительности. В реалии существует, быть может, состояние влюблённости, относительно чему потом строятся пути-завязки-отношения, а затем, если повезет, удаётся пронести их по жизни в той или иной пропорции. Но, как правило, и эти пропорции исчезают, ничто не вечно под луной… Голый же расчёт и практика планирования удачного замужества тоже, увы, не грело душу. Было в этом нечто отвратительное и дело не в моральных препонах. Просто человек богатый ли, бедный, должен быть симпатичен — это раз; уважаем — это два; близок по духу и интересам — три! Отсутствие этих элементарных требований не могли заменить никакие деньги и лечь с чужим человеком, считала Наташа, всё равно, что лечь с мертвецом. Обречь себя на духовную пустоту. А прожигать его деньги, а для тела заводить любовника — это вовсе не верх изобретательности, как думают куклы, а шаг вниз. Ваня Климов стал ей как брат: родной, смешной недотёпа, над которым можно и подтрунить, и пожеманиться, когда надо, и обидеться на коротенькое время, поскольку и она его обижает, дай бог. Он остряк, она ехидна. Оба болтуны и смехуны ещё те. Надо же! Как судьба сводит людей! Подтягивает как магниты… Плюс к минусу. Минусом Наташа справедливо считала себя. Тут и девчачьи комплексы и повышенная самокритика, а Ванька… Он обаяшка и молодец! Терпит её дуру и не бросает. Может, и правда любит? Больше года встречаются и, поди же, не надоели пока. Всякое у них выходило: и лаялись и разбегались, якобы, с концовкой. А вот нет! Тянет назад как поостывших супругов. Наташа уже всерьёз стала видеть его своим и только своим мужчиной. Мужем. В свои двадцать один она была девственна и мечтала сделать девственность подарком ему, Ване. Уж, коль Бог уберёг её от блуда в опасные восемнадцать, так пусть свершится всё правильно. С мужем после свадьбы. Климову она позволяла лапать себя в самых неожиданных местах. Под смак жарких поцелуев ей это нравилось, чего лукавить. Она видела, что Ваня горит, и хотела… Желала стать его женщиной. Однако, в последнюю секунду останавливала тугая мысль. Ужасная как бич. «А вдруг после секса она станет ему неинтересна?» Стать обманутой простушкой совсем не улыбалось, и Наташа тут же зажималась, остужая себя и его. На вопрос «почему» она либо не отвечала, либо отделывалась дежурной фразой «не сейчас». На четвёртый месяц она перестала вилять и сказала что «это» будет после свадьбы. Ультиматум? Возможно. Но в этих нехитрых словах был определяющий тест: останется Ваня с ней или уйдёт. Вот так: ребром и в бровь! Пан или пропал! Ваня не ушёл… Хотя и не сказал ничего внятного по поводу свадьбы. Он не стал акцентировать на секс, но продолжал её тискать, как ни в чём не бывало. Она была его Наташкой, вот и всё…
— Теперь смотри…
СМОТРИ СМОТРИ СМОТРИ
— …Наклоняем его. Сюда-а. И назад. Снова сюда и…
Тяжёлая ладонь покрывает её ладошку, прихватывает пальцы, двигает гриб влево-вправо, вправо-влево.
— Почувствовала? Хрумкнуло?!
Если бы он знал, как у неё хрумкнуло пополам и огнём взметнулось вверх, оставляя пожарище на щеках. Если бы он ведал, как у ней вскружилась голова, разбросав все мысли в сторону, а в низу живота сладко заныло. Нестерпимо жгуче. Нестерпимо стыдно. Нестерпимо приятно…
От руки Вадима шёл притягивающий ток. Он не отпускал. Он подчинил контролю все её органы, особенно сердце. Оно сжалось трепещущей птицей, пойманной в кулак безжалостным охотником. Оно стонало и молило отпустить. Или не отпускать…
Вадим отпустил.
— Почувствовала, да?! Гриб отошёл от корневища. Культурненько и мягко пошатали. Он и отошёл. Теперь, поднимай и всё…
Наташа вытянула из земли гриб. Ток пропал и туман, заволокший глаза, медленно расступился. В голове заворочались мысли, но столь бестолково, неуклюже, что только мешали друг другу выстроиться в последовательную линию. Шок не поддавался осмыслению.
— Смотрите, сколько гриба было ещё под землёй. А если б срезали? Самая мясистая часть осталась бы в земле. А?! — Вадим по-ребячьи смеялся. Он был далёк от Наташиных переживаний. Ток, поразивший Наталью, не имел обратную связь. Не имел. Она украдкой поглядела в его глаза, силясь разглядеть, возможно, ответное смятение. Хоть немного. Ничего… Впервые за всю историю отношений категории «мужчина-женщина» в её сложившийся багаж знаний втиснулся опыт первой любви. Именно той любви, в которую она давно не верила и считала надуманной. Влюблена. Боже мой… Неужели случилось? Мысли молоточками выбивали ответ «да, произошло». Жар схлынул, остался крохотный костерочек, от которого было сердцу так сладостно. ТАК ЗДОРОВО! Словно от шампанского слегка кружилась голова… Наталья пыталась сосредоточить мысли на текущий момент и никак не могла. Рядом, что-то говорили. Кто-то обращался к ней. О чём это они? Ах, да, про гриб… Кажется, он оказался червив.
— А я не переживаю! Подумаешь гриб.
ГРИБ ГРИБ ГРИБ
Её собственный голос показался самой настолько громким, словно всё это время она переживала сон и во время сна вдруг заговорила. Сон покачнулся…
И сразу всё пропало. Исчезли лес, деревья, гриб и сами грибники: Люся, Ваня, Вадим… Она стояла одна неведомо где. Не было ни стен, ни окон, ни потолка, ни пола. Один лишь свет. Не ослепительный белый снеговой, а какой-то тусклый. Небрежно тёмный белый свет. Приближенно матовый… Он был под ногами, над головой, и справа и слева. Свет был не главным действом, что цепляло сознание. Он был всего лишь странен. А центральной экспозицией по праву являлась фигура в балахоне, стоящая к ней спиной и… Камин. Пылающий огнем камин.
Фигура покачнулась, и Наталья притихла в ожидании. Чутьё ей подсказывало непременный контакт с этим незнакомцем. Немедленный. Сиюминутный… И точно! Фигура заговорила, не оборачиваясь и голос, глуховатый, разбитый на паузы, показался знакомым.
— Гриб, Наташа… сам по себе ничего не значит. Но в нашем случае, он связующее звено…
Фигура обернулась, сбрасывая капюшон, и Наталья вздрогнула.
— Вадим? Но… как? А где… все?
Абсурдность местонахождения, отсутствие группы и появление вожака в столь необычном облачении — всё это в комплексе рождало бестолковые вопросы. Впрочем, сама ситуация не блистала толковостью и уж точно здравомыслия в ней было ни на йоту, однако… Вот он Вадим, настоящий. Улыбается той самой родной улыбкой и щурит лукавый глаз.
— Ребята все на месте, Наталья! Каждый у себя… Я… знаю твои чувства ко мне и ты Наташа не права, когда считаешь свою любовь безответной.
— Я… Но… Вадим. Это всё сон… — Не готовая к лобовой откровенности, она стыдливо комкает слова и руками пытается унять щёки. Под кожей будто развели костёр.
