– Это называется – утренний заряд бодрости, – иронически заметила Мария. – Ну что же, учту. А с этой твоей что делать?
Гуров поморщился. Надежда продолжала оставаться самым слабым местом в его схеме. У него была слабая надежда, что после вчерашнего она проспит хотя бы до полудня, поэтому он сказал:
– Пока не буди ее. Для меня важно, чтобы она как можно дольше не показывала нигде своего носа.
– Я не могу ее здесь весь день сторожить, – возразила Мария. – Может быть, приковать ее наручниками к батарее?
– Это не наш метод, – меланхолично сказал Гуров. – Хотя у меня самого было такое искушение. Но она будет кричать. Нет, это определенно не подходит. Будем надеяться, что до ее пробуждения ситуация как-то разрешится.
– Господи, что происходит? – с чувством сказала Мария. – У меня такое впечатление, будто ты ищешь вчерашний день. Человек, потерявший собственную тень. У тебя вон даже лицо осунулось.
– Лицо расправится, – пообещал Гуров. – Не обращай внимания. И вчерашний день найдется, но, конечно, не сразу… Как-нибудь я тебе все объясню, но сейчас мне нужно бежать. Я созвонился с Петром – мы должны встретиться, прежде чем отправимся в главк. У меня в запасе всего пятнадцать минут…
До генеральского дома Гуров добрался, как и рассчитывал, полностью уложившись в четверть часа. Орлов лично встретил его в дверях, уже облаченный в мундир, чисто выбритый и благоухающий одеколоном. Они молча пожали друг другу руки, и генерал, не задавая вопросов, сразу увел Гурова к себе в кабинет.
Он даже не предложил ему чашку кофе, и это свидетельствовало о том, что Орлов очень сейчас далек от душевного равновесия. Внешне это, впрочем, почти никак не проявлялось – лишь его недоверчивый цепкий взгляд выдавал крайнее нетерпение. Тем не менее генерал терпеливо ждал, пока Гуров заговорит первым. Но тот начал с вопроса:
– Послушай, Петр, ты когда-нибудь слышал про Управление электронной и сверхточной связи при Министерстве оборонной промышленности? Может быть, тебе что-то говорит такое имя – полковник Любимов?
Генерал, насупив густые брови, внимательно выслушал вопрос, подошел к дверям кабинета и, проверив, достаточно ли плотно они закрыты, обернулся к Гурову. Но вместо ответа он сварливо сказал:
– Ты уверен, что ничего не напутал?
Гуров достал из кармана удостоверение Стрижака и протянул его генералу. Тот дотошно просмотрел документ, перелистывая страницу за страницей, а потом с видом глубокого отвращения бросил на письменный стол.
– Где взял? – спросил он требовательным тоном.
Гуров рассказал о том, что произошло с ним этой ночью, опустив некоторые подробности, которые касались Надежды и Алекса.
– Сегодня утром я встречаюсь с Любимовым около главка, – сообщил он. – Думаю, он придет. Есть кое-какие соображения – надеюсь, что мне удастся зафиксировать наш с ним разговор. Могут всплыть очень любопытные подробности.
– Могут, – скептически сказал Орлов. – Может такое всплыть… Зря я все-таки тебя, Лева, в Нижний Тагил не отправил! Теперь-то уже поздно. Теперь или пан, или пропал. Изо всех сил мы теперь должны лапками сучить, чтобы на плаву остаться. Может, чего и получится! – вздохнул он.
– Не тяни! – сказал Гуров. – Ты ведь что-то знаешь – так говори!
– Да ни черта я не знаю! – махнул рукой генерал. – Просто приходилось слышать, что вроде бы существуют некие службы… Сугубо теневые, службы-призраки. Они могут прикрываться любой маркой. Грубо говоря, твой Стрижак в документах мог числиться хоть при похоронной команде. Связь, скорее всего, тут ни при чем. Как и Министерство оборонной промышленности. Тут совсем другое министерство подразумевается… Хотя, в принципе, такая служба может и напрямую подчиняться кому-то в самых высоких структурах власти. Так сказать, в целях решения сугубо частных проблем этих самых структур. Вот сейчас, например, ты стал такой проблемой…
– Интересно, кому же это я на ногу наступил? – задумчиво проговорил Гуров. – Как ты думаешь? Если бы узнать, чей человек Любимов! Тогда почти наверняка можно было бы утверждать, что его хозяин имеет отношение к убийству Блока. Это он ищет компромат на самого себя. Понимаешь, Петр?
– Чего ж тут не понять! – кисло отозвался Орлов. – Только, извини, не в силах разделить твоего восторга. Мне все это абсолютно не нравится.
– Мне все это нравится не больше твоего, – не отступал Гуров. – Но ведь ты сам только что сказал – пан или пропал. Поздно заворачивать, Петр, перевернемся!
– Перевернемся, – согласно кивнул Орлов. – Под фанфары загремим. Эх, убил бы я твоего Крячко – своими руками бы убил, честное слово! Ты хоть знаешь, что его опять на допрос вызывали? Пришел в прокуратуру весь разукрашенный, как яйцо пасхальное. Ну и внешний вид – ты Стаса знаешь… Представляю, какой вывод они там сделали. Правда, племянник его держится пока, ничего не подписывает. Твердый парень оказался, хоть и компьютерщик… Какого только черта его к колдуну понесло? С такой силой воли и с дурью своей не справиться – не понимаю я этого! Ну уж после такой встряски, я думаю, он надолго всех баб из головы выбросит. Если, конечно, все благополучно завершится…
– Должно завершиться, – сказал Гуров. – Слишком многое на карту поставлено. Вот если бы ты насчет Любимова разузнал…
Орлов мрачно посмотрел на него.
– Узнаю, – кратко сказал он. – Если сумею. Только что толку, если ты с ним уже через пару часов сам увидишься?
– Кто знает, – заметил Гуров. – Тут ни в чем нельзя быть уверенным. Конечно, пока вроде наша епархия под боком, как-то спокойнее, но кто знает…
– Я на всякий случай ребят подготовлю, – сурово глядя на Гурова, сказал Орлов. – Будут за вами наблюдать. Если какая провокация – помогут. Но на многое не рассчитывай. Сам выкручивайся. А теперь кончаем этот совет в Филях – на работу пора!
До главка ехали на служебной машине Орлова, за всю дорогу не обменявшись более ни одним словом. Каждый думал о своем. И только на широком каменном крыльце главка Орлов крепко сдавил Гурову локоть и неожиданно сказал негромко:
– Ты себя береги, понял? Что я без вас делать буду – без тебя и без этого обалдуя Крячко? – И с этими словами он быстро пошел прочь, коротко кивнув вытянувшемуся в струнку дежурному офицеру.
Гуров намеренно не стал распыляться и имеющееся в его распоряжении время целиком посвятил обдумыванию предстоящей встречи. Этот шанс нужно было использовать на полную катушку. Несмотря на скептицизм генерала, Гуров не пал духом. Не так страшен черт, как его малюют, решил он. Полковник Любимов всего лишь человек, так же, как и прочие, отягощенный служебными и семейными проблемами. Он так же, как и все, наверняка не любит разносов начальства и щелчков по носу от конкурентов. Служба может быть какой угодно – хоть сто раз особой и сто раз призрачной, но работают в ней существа из плоти и крови. Никакие не призраки и не железные рыцари. Конечно, обвести Любимова вокруг пальца будет далеко не просто, но Гуров надеялся, что события последней ночи вывели полковника из равновесия, и он может допустить ошибку.
Ровно в десять Гуров появился на крыльце главка и неторопливо огляделся по сторонам. Где-то в дальнем уголке мозга у него все это время беспрестанно названивал тревожный звоночек, напоминая о том, что долгожданная встреча может вообще не состояться, но Гуров пока старался не прислушиваться к этому сигналу. Сомнений и без того хватало.
К встрече он был готов – не только психологически, но и технически тоже. В кармане пиджака у него лежал диктофон, микрофон которого был незаметно укреплен на внутренней поверхности левого рукава. Если Любимов будет разговорчив, у Гурова может остаться хорошее свидетельство этого. Неважно, что запись не будет иметь юридической силы – в подковерной борьбе свои правила.
Ровно в десять за воротами остановилась машина. Гуров мгновенно узнал свой «Пежо». За рулем сидел плотный круглоголовый мужчина в темном костюме. Остановив машину, он терпеливо ждал, даже не повернув головы в сторону ворот главка.
Гуров открыл дверцу и уселся на переднее сиденье. Только тогда человек, сидевший за рулем, искоса посмотрел на него и с нескрываемой неприязнью сказал:
– Ну что, доволен? Вот твоя тачка. Теперь слово за тобой.
– Ваша «Тойота» стоит в Орликовом переулке, в одном из дворов. Честно говоря, к номерам не приглядывался – не до того было. Но, думаю, найти ее большого труда не составит.
– Ладно, насчет тачки понятно, – буркнул Любимов. – Документы верни!
Внешность у полковника Любимова была в полном соответствии с его голосом – неприятная была внешность. Круглое некрасивое лицо с глазами навыкате, рыжие волосы, изрядно уже повылезшие. Грубые толстые пальцы, лежавшие на руле, тоже были покрыты рыжими волосками. Массивная шея борца, багровевшая при малейшем волнении, указывала на необузданный нрав ее обладателя. Вообще в облике Любимова было что-то бычье – что-то не слишком ловкое, но упрямое и опасное, невольно наводящее на мысль о корриде. Заиметь такого человека своим врагом означало обеспечить себя проблемами до конца жизни.
