Апрель играл с волосами, пропуская их пряди через солнечные блики. Он танцевал юбкой милой девочки восьмиклассницы, что кружилась на площади возле фонтана. Пел песни голосом жаворонков. А ещё он был Васей. Немного сварливым, хмурым и в то же время тёплым, что согревал кружкой ягодного чая, заботливым, обаятельным и смешным.
Мы с писателем откатились во время, что было до Ялты. Просто закрыли дверь в тот нелепый вечер. И снова я привыкала. К вечерним звонкам и утренней перекличке в соцсетях, где Вася с надменной физиономией брился, а я с куделькой на голове и в растянутой майке сидела с маской на лице. К прогулкам во время обеда. К его командировкам и моему вредному характеру: я наотрез отказывалась смотреть Хичкока. К моей любви к дешевым цветам и его страдальческой мине, в момент когда он дарит эти самые цветы.
Наверно, я была счастлива. Почти, но не совсем. Никак не могла понять статус наших взаимоотношений. Мы не спали, мы не делали ничего, что присуще парам, но мы были вместе. Я очень плохо разбираюсь в отношениях, опыта маловато. Бывший муж-вот мой опыт. И он был очень давно. И все было по-другому. Больше романтики, больше эмоций. А с Васей… Как будто мы давно, прочно вместе и просто нам хорошо. Менять ничего не нужно. Заговорить об этом тоже не получалось. Я ощущала фарс, как будто все построено на лжи и мы отчаянно цепляемся за эту ложь, потому что она единственное, что правдиво в наших отношениях.
— Привет, развратная секретарша! — видеозвонок от Васи застал меня на работе как раз в тот момент, когда на компе высветилось письмо из бухгалтерии. Я по инерции нажала на него, потеряв из виду свой телефон, поэтому и держала его на уровне своей груди, обтянутой вишнёвой блузкой.
— Здравствуй, злобный писака! — не осталась в долгу я, возвращая гаджет на уровень своих глаз. Спиридонов снова околачивался в первопрестольной и сегодня вечером возвращался. Поэтому я и не сильно удивилась: ужин и прогулка.
— Хочу сегодня вечером пригласить тебя в гости… — начал мужчина, потирая подбородок. Я вскинула бровь и подозрительно уточнила:
— А что рестораны не работают?
Видеозвонок это такая вещь, что вроде бы ты общаешься с человеком, а непонятно до конца куда он смотрит. Вот сейчас мне упорно мнилось, что Василий неотрывно наблюдает не за моей мимикой, а за декольте. Чтобы проверить наверняка, я застегнула верхнюю пуговицу. Писатель резко поднял глаза от края экрана.
— Работают, но я хочу посидеть дома. У меня есть небольшие новости…
Я заитриговалась. Заерзала на стуле, стараясь принять более милый вид.
— Какие? — сузить глаза и смягчить голос.
— Приходи- узнаёшь… — меня отвлёк голос шефа. Я поспешно свернула свою операцию по укрощению любопытства и согласилась. — Тогда адрес запиши.
— Я знаю твой адрес, — доверительно шепнула мобильному.
— Через четыре часа я прилечу и хочу, чтобы ты меня ждала по другому адресу. И итальянскую кухню не закажешь на ужин? Я вино привезу…
***
Домой меня несло любопытство. Тут для красного словца можно упомянуть, что «на крыльях любви», но для меня типичнее «на крыльях ночи». Я наперекосяк припарковала машину и шмыгнула в подъезд под недовольной рожей соседа снизу. Ещё бы, два парковочных места заняла.
До прилета писателя оставался час с небольшим. Я выгулила Ириску, искупала себя, переоделась в джинсы и майку на лямках и все равно опаздывала. Заказ пиццы, ну итальянская же кухня, делала уже в такси. А по приезду на место встречи оторопела.
Среди многоэтажек стоял дом. На четыре этажа. Я сомневалась, что у нас в городе могли такие остаться: ампир, колонны, закрытый двор, но не шлагбаумами, а самим домой, в центре которого детские площадки и парковки. Подобные я видела в Питере, ну на крайний случай, в Москве, но чтобы в нашем захолустье…
Чувствуя себя принцессой, я открыла дверь, но не в подъезд, а в парадную. Однозначно, тут может быть только парадная. Меня, как бабочку опытной иглой энтомолога, пригвоздила взглядом бабушка- консьерж. И столько презрения было. Оно летало в воздухе, как тополиный пух в июле. Я сразу пожалела, что приехала в кроссовках и легкой куртке. Для такого места и такого надзирателя только платье и шпильки, только хардкор.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вы к кому? — прозвучал старческий голос с бронебойностью автомата Калашникова. Не знаю почему, но мне захотелось вжать голову в плечи и задом, задом топорщиться к выходу. Но вовремя опомнившись, сверилась с сообщением и, гордо выпятив свою двоечку плюс, выдала:
— В тридцать первую, — из-под очков стрельнули с сомнением, но покопавшись в каких-то бумажках, консьерж протянула ключи.
— Меня предупредили, что если хозяин не успеет приехать, отдать ключи. Вы ведь Дальнозёрова? — я поспешно кивнула, и следуя протянутой в сторону лифтов ладони, прошмыгнула внутрь.
Квартира была на последнем этаже. Я воровато оглядевшись, повернула ключ в замке и вошла в тёмный коридор. Нащупала рукой включатель и ослепла от яркого света. Раньше это была трёшка с огромным холлом и такой же кухней. Сейчас это студия с двумя спальнями, что располагались по правую руку. По левую был зал и далее столовая, ныне без кирпичных перегородок, это огроменное пространство. Прихожая зонирована тонкими стеклянными панелями чёрного цвета.
Неспешно ступая по керамограниту цвета серо-чёрного дерева, я прошла вперёд. Заглянула в спальни: коробки. Заглянула в зал, где по центру стояла большая кровать с металической ковкой и ортопедическим матрасом, тоже новая и не распакованная. Напротив-кухонный гарнитур и остров. Два больших окна почти на всю стену, из которых виднелся проспект.
Квартира была нежилой. Запакованные вещи, пустая ванна. Подняв глаза на потолок, чтобы оценить его высоту, я присвистнула. И написала в сообщении Васе только два слова: «Это она?»
— Да… — тихо прошелестел знакомый голос из прихожей. Я выглянула и увидела Спиридонова, что стягивал с себя пальто.
***
— Вася!!! — взвизгнула и бросилась к нему. С разбегу влетела в мужчину, совсем по-идиотски повиснув у него на шее. — Вася!
Сначала Спиридонов пошатнулся и охнул. Я сбавила напор и старалась сильно не сдавливать шею писателю. Мужчина очухался и медленно положил ладони мне на талию, как бы проверяя уровень дозволенного, но я была так сильно рада за него, что пропустила этот момент и, подпрыгнув ещё пару раз, уткнулась ему в шею, тараторя слова с поздравлениями. Вася напряжённо слушал, а к концу монолога притянул к себе плотнее, упёрся подбородком мне в плечо и выдохнул в волосы.
— Ты счастлив? — мы сидели на кровате, с которой стянули упаковочную плёнку и наспех накинули одеяло, потому что с неё открывался красивый вид на город. Коробка с пиццей стояла в центре. Мужчина опирался спиной об изголовье, а я об изножье.
— Да, — помедлив, признался он. Но мне почему-то послышалась неуверенность. Спиридонов, поймав мой недоуменный взгляд, не захотел ответить честно на вопрос и просто долил вина в бокалы.
— Когда ты успел ее купить? — я решила сбавить градус неловкости.
— Недавно, как видишь, — кривая усмешка в приглушённом освещении могла вполне сойти за милую. — Так торопился переехать, что не мог дождаться, когда перевезут все вещи.
— К чему была спешка?
— А вдруг бы я успел написать ещё одну книгу и опять вгрохал все бабло на рекламу? — сарказм ему шёл. А ещё самоирония. Он становился моложе и наглее. Я усмехнулась.
— Вась, а почему кровать стоит в центре гостиной? — мне реально не давал покоя этот вопрос. Я ещё раз огляделась, все же признавая: квартира мне нравилась. Будь у меня деньги, с радостью бы купила такую же. Это не то что моя панелька. Тут, не смотря на современный ремонт, от каждого угла веет стариной.
— Где доставщики оставили там и стоит, — он пожал плечами и немного съехал по спинке кровати. — Потом сам перетащу…
— А откуда у тебя столько вещей? Не припомню, чтобы твоя двушка была такой большой…
— В коробках большей частью моя библиотека. До этого хранил в кладовке, а при переезде сам удивился, что так много. Наверно, вторую спальню оборудую под кабинет…
