именно это привело Вову в чувство. Он взбеленился. Вскочил, держась за стул.
– Только попробуй! – рыкнул он, поворачиваясь ко мне. – Твой ебырь? Одного мужика на стороне тебе мало, да? Шалава московская…
– Я не… – сипло начала я, но тут же вскрикнула, когда Никита, не собираясь вступать в полемику, с силой ударил Вову…
Так, что тот налетел на тумбу и согнулся пополам, прикрывая рот.
Я застыла, в ступоре глядя на мужа, начавшего сыпать тихими проклятиями, но не поворачивающегося лицом…
Рука его будто что-то пыталась найти на столе…
– Забирай документы, деньги и жди в машине, – неожиданно произнес Никита, дотронувшись до моей руки. – Я скоро спущусь.
Он потянул к себе, заставляя выйти из угла, в который себя загнала… Машинально я сделала пару шагов.
– Я… – вновь открыла я рот, сжав в руках ключ, и тут же забыла, что хотела сказать, оглушительно завизжав.
Никита швырнул меня к стене, перехватывая руку Вовы, в котором он держал огромный мясницкий нож.
– Она останется здесь! – заорал Вова, пытаясь добраться то ли до меня, то ли до Никиты…
– В машину! Быстро! – рявкнул на меня Никита, на секунду обернувшись.
Вова с силой пнул его, но он успел поставить блок… шевельнул рукой, выбивая громоздкий нож, и тот со звоном упал на пол, чудом никого не поранив…
Замах… удар…
Я попятилась, задыхаясь, но не в силах оторвать взгляда…
Удар, уход, блок, стон боли.
То и дело слышалось, как с шумом кулак впечатывается в тело…
То и дело с губ Вовы слетали ругательства.
– Она моя жена! Она никуда не пойдет! – взревел он, столкнувшись со мной взглядом.
– В машину! – гаркнул Никита, вновь обернувшись и чуть не пропустив удар... – Живо!
Я вздрогнула от окрика и сорвалась с места. В руках оказалась сумка, к груди я прижала пальто, прикрывая порванную рубашку…
За спиной ударила железная дверь. Ступеньки лестницы шатались, ускользали из-под ног, но я боялась остановиться. Выход из подъезда показался мне светом в конце туннеля…
Ослепил он меня так же…
Я выбежала на улицу, столкнувшись с кем-то в проходе, суматошно извинилась и огляделась, выискивая машину Никиты.
Разум будто отключился. В голове были лишь инстинкты: сбежать, спрятаться.
Знакомый тонированный внедорожник стоял совсем рядом.
Защита, безопасность…
Дрожащими руками я разблокировала машину, залезла на заднее сидение с ногами, и закрыла дверь.
В салоне лучше не стало. Темно, тихо… Даже звуки детской площадки, едва слышимые мной сейчас – не спасали.
Меня трясло.
Меня знобило.
Наверное, нужно было привести соседей, привести помощь, но я не могла заставить себя даже голову поднять от коленей.
Проходили минуты, мысли начинали проясняться…
Вова кинулся с ножом на человека. С ножом!
По спине скользнул липкий страх.
Боже, а если он убьет Никиту? Из-за меня убьет! Я же его сама позвала…
А если Никита сейчас лежит на полу кухни и истекает кровью?..
Внутри все заледенело.
Нужно найти помощь. Привести хоть кого-то…
Я истерично всхлипнула, собираясь выскочить наружу и звать на помощь… Но в этот момент в окно постучали.
В голове мелькнули тысячи ужасов, тысячи вариантов… Например, как Вова, добравшись до меня, разбивает стекло и тащит обратно в квартиру… А там мертвый…
Всхлипнула, отгоняя видение и трясясь от страха, я повернулась к окну.
Никита! Боже, это был Никита…
Непослушными пальцами я дотянулась до ключа, снимая блокировку с машины.
– Ты… цел? – спросила я хриплым шепотом, как только он потянул на себя дверь.
На его лице появилась жесткая, непривычная усмешка.
– Да, Маш. И можешь не волноваться. Муж тебя больше не побеспокоит.
Не побеспокоит…
Я поверила Никите сразу. Безоговорочно.
Невозможно не поверить, когда тебе говоряттак.
В первый момент меня охватила радость. Не будет больше грозного рыка. Не будет незнакомых хищных взглядов, после которых одно желание – помыться. Не будет Вовы.
С души словно сорвался груз.
Я вновь повторила про себя его слова… и насторожилась.
«Не побеспокоит».
Взгляд скользнул по Никите.
Белая рубашка уже не выглядела так, будто ее только что отгладили. Ткань была мятой, галстук отсутствовал.
Я перевела взгляд на руку, открывшую дверь, и по спине пробежал холодок. На разодранных костяшках пальцев виднелась чья-то кровь.
Кажется, не за того я боялась…
– Ты… Ты его убил? – упавшим голосом произнесла я, сглотнув.
В голове зашумело. Мир перед глазами поплыл…
Никита подался вперед, придерживая меня за плечо.
– Хотел бы, но нет. Твой муж жив, Маша. Не так здоров, как был, но жив, – отозвался он, вглядываясь в мое лицо.
И я выдохнула, прикрыв глаза.
– Жив, и ладно…
Страх отступил, и на меня вдруг навалилась ужасная апатия.
Наверное, стоило подумать о будущем. Попросить Никиту отвезти меня в участок, написать заявление о нападении, но мне вдруг стало все безразлично.
Хотелось просто забраться в темный уголок и забыть обо всем мире…
– Маша, – прервал меня Никита напряженным голосом, и я подняла на него затуманенный взгляд. – Нам нужно заехать в больницу? Онуспел?..
Миг, пока я соображала, о чем он, и тут же щеки запылали алым.
– Нет! Ничего такого! – воскликнула я, не зная, куда себя деть...
Но не от смущения, нет. Оттого, что Никита видел, меня такой беспомощной.
Перед глазами пронесся сегодняшний вечер. Шею, будто снова сжали пальцы мужа…
– Клянусь, он больше не прикоснется к тебе, – будто сквозь вату услышала я голос Никиты.
Глаза наполнились слезами, а я, неожиданно для себя, произнесла дрожащим голосом:
– Ты… ты можешь меня обнять?..
Он ничего не ответил. Просто сел рядом, перетягивая меня на свои колени и закрывая дверь.
В затонированном салоне автомобиля снова воцарил полумрак. Но не как до этого, наполненный страхами, а уютный, почти интимный…
Обжигающие пальцы скользнули по моей спине, а мои пальцы вцепились в белую потрепанную жизнью рубашку.
– Ты в безопасности, – шепнул Никита, коснувшись моей разбитой губы. – Я обещаю.
От жара, исходящего от его тела… от запаха мужских духов, дурманящего сознание и дарящего чувство защищенности… от ореховых глаз, смотрящих с невероятной заботой, обещающих защитить от всего мира… я начала сходить с ума.
Никита осторожно, будто я хрупкое сокровище, коснулся губами моей щеки. Замер, словно специально давая мурашкам разбежаться по всему телу, и прочертил дорожку из поцелуев к ушку, а потом и к шее…
Мои пальцы сильнее сжали
